Касимовское ханство (1445–1552 гг.) by Б. Р. Рахимзянов (review)

Вышедшая десять лет на-зад книга Б. Р. Рахимзянова об истории Касимовского ханства основана на его кандидатской диссертации и до сих пор вызы-вает большой интерес, посколь-ку дальнейшая разработка этой темы требует возвращения к ис-точникам, проанализированным Рахимзяновым.

Автор сразу позиционировал свое исследование как часть широкой историографической дискуссии о сущности Касимов-ского ханства, его роли в станов-лении Московского государства после распада Золотой орды и дипломатических связях Москвы с другими политическими об-разованиями региона. Поэтому автор уделяет особое внимание разметке историографической "карты" – предшествующих работ по данной теме, иссле-дований зарубежных авторов, специализирующихся на истории становления российской государ-ственности.

Обширная историография Касимовского ханства ("юрта", "царства") отмечена полемикой сторонников двух противопо-ложных подходов. Одни до-казывают, что город Касимов и окрестные земли представляли собой разновидность кормле-ния, пожалованного московским великим князем лояльным Чин-гизидам. В таком случае, ни о каком суверенном государстве говорить не приходится. Один из сторонников этого подхода, старший научный сотрудник ИРИ РАН А. В. Беляков считает идею существования самостоя-тельного Касимовского ханства поздним идеологическим конструктом.¹ Сторонники другого подхода рассматривают Каси-мовские земли как полноправное государственное образование, по статусу сравнимое с такими наследниками Золотой орды, как Казанское и Астраханское хан-ства. Позиция старшего научного сотрудника Института истории им. Ш. Марджани Академии наук Республики Татарстан, кандидата исторических наук Б. Р. Рахимзя-нова близка второму подходу. Он признает суверенную государ-ственность Касимовского ханства, по крайней мере, на первом этапе его существования.

Объявив о своей приверженно-сти методологии неопозитивизма, автор называет задачей исследо-вания поиск ответов на основные дискуссионные вопросы истории Касимовского ханства. Прежде всего, это проблема существова-ния "государства с мусульман-ским правителем во главе почти в центре православной Руси" (С. 5), сочетания политики центра-лизации русских земель с одно-временной организацией столь своеобразного анклава. Причем, как показывает история, обо-собление территорий с особым режимом управления под властью Чингизида вовсе не являлось единственно возможным поли-тическим решением. Например, Звенигород, в непосредственной близости от Москвы, также нахо-дился под управлением татаро-му-сульманских правителей. Однако о существовании независимого Звенигородского ханства гово-рить не приходится, хотя история Звенигорода связана с пребыва-нием казанских, касимовских и астраханских ханов в Москве и Подмосковье.²

Еще одна проблема, находя-щаяся в центре внимания автора, касается обстоятельств возник-новения ханства и роли Москвы в этом: "вызвано ли было его об-разование внутренними потреб-ностями Московского государства или же было продиктовано извне, в силу каких-либо внешних об-стоятельств?" (С. 6). Рахимзянов датирует основание Касимовско-го ханства 1445 годом, подобно М. Г. Худякову и многим поздней-шим специалистам.

Книга состоит из трех об-ширных глав. Первая посвящена обзору первичных и вторичных источников по теме. Вторая глава реконструирует событийную канву, приведшую к возникнове-нию ханства, его политическое устройство, хозяйственный быт и уклад жизни. Особое внимание уделяется обсуждению возможно-сти использования косвенных ис-точников для компенсации обшир-ных фактографических пробелов. В третьей главе анализируется сложный баланс связей касимов-цев с основными политическими центрами региона – Москвой, Крымом и особенно с Казанью.

Четко определив хроноло-гические рамки своей книги, Б. Р. Рахимзянов жестко при-держивается их, даже если ради этого приходится пожертвовать важным историческим источни-ком. Так, в основе исследования лежат, преимущественно, источ-ники русского происхождения и лишь косвенно используется "Сборник летописей" Кадыр-Али бека, созданный при дворе каси-мовского хана Ураз-Мухаммада после 1600 г., – поскольку дата создания этого уникального ис-точника по касимовской истории находится вне хронологических рамок монографии (С. 46). По-этому автор опирается, прежде всего, на договорные и духовные грамоты русских князей, ди-пломатическую документацию, разрядные родословные книги, описи архивов, материалы по хо-зяйственной жизни и нарративные источники. Вероятно, имело бы смысл также включить в анализ тексты восточных летописцев и путешественников. Комментируя духовные и договорные грамоты периода образования Касимов-ского ханства, автор настаивает на "бессмысленности" попыток обосновать этими документа-ми ту или иную современную интерпретацию статуса ханства (суверенного государства или кормления). По его мнению, эти документы могут с равным успе-хом поддержать обе версии. Бес-спорно то, что, в любом случае, они свидетельствуют о высоком статусе, автономности и широких правах касимовских правителей.

Историографическая часть ра-боты обращает на себя внимание гораздо более обширным, чем у большинства отечественных историков периода, знакомством с исследованиями американских историков. В ходе подготовки книги Рахимзянов стажировался по Программе Фулбрайта в Дэви-совском центре при Гарвардском университете, что позволило ему изучить даже неопубликованные американские исследования по теме (в первую очередь, диссерта-ции). Касимовское ханство давно привлекало внимание американ-ских историков, занимающихся экспансией Великого княжества Московского и формированием Российской империи (С. 29), и еще в 1960-х гг. оформились две альтернативные интерпретации статуса Касимовского ханства. Н. В. Рязановский в статье 1963 года утверждал, что Касимовское ханство было создано по инициа-тиве Москвы, символизируя пре-кращение зависимости Великого княжества от Орды. О. И. Прицак в 1967 г. доказывал, что Касимов стал зависимым от Москвы не сразу, а только после смены там правящей династии Гиреев на по-томков Ахмада в начале XVI века.

Среди отечественных исследо-ваний автор особенно выделяет работы ведущего научного со-трудника отдела этнологии ИИ АН РТ Д. М. Исхакова. Ему, как указывает Б. Р. Рахимзянов, при-надлежит гипотеза о существова-нии на территории Мещеры от-дельных княжеств еще до прихода дружины Касима. Эта гипотеза объясняет механизм формирова-ния ханства на основе существу-ющих политических структур и позволяет предположить сходство административно-политического устройства Казанского, Касимов-ского и Крымского ханств (С. 44).

Во второй главе автор обо-сновывает тезис о независимости Касимовского царства в первый период его существования. Для этого Б. Р. Рахимзянов обраща-ется к критическому анализу историографии. Особое внимание уделяется классическим работам конца XIX – начала XX веков, сформировавшим представление о значительной степени само-стоятельности Москвы в период появления выходцев из Орды на Мещерской земле. Автор счи-тает, что данные современной исторической науки требуют считать завышенной прежнюю оценку военно-политического потенциала Великого княжества Московского середины XV века. От этой оценки зависит ответ на главный вопрос, сформулирован-ный в начале второй главы книги: было ли основание Мещерского Городка инициативой Василия II (как, с некоторыми различиями, считают В. В. Вельяминов-Зернов, А. А. Зимин и А. А. Горский) или результатом мирного договора Василия II с Улуг-Мухаммадом (по версии М. Г. Худякова, М. Г. Сафаргалиева, В. В. Трепавлова и других исследователей).

Отвечая на этот вопрос, Б. Р. Рахимзянов предлагает учитывать комплекс факторов: общую поли-тическую обстановку в регионе, начальную историю Казанского ханства, феодальную войну вто-рой четверти XV века, обстоя-тельства Суздальской битвы и пленения Василия II. Делая вывод о самостоятельности Касимовско-го царства, автор подчеркивает фундаментальный факт вассаль-ной зависимости Василия II от Улуг-Мухаммада:

первоначальное выделе-ние Касиму Городца (так тоже назывался "Городец Мещерский", в будущем город Касимов) не явля-лось добровольной мерой московского руководства. Ни о каких далеко идущих планах оно в 40–50-х гг. XV в. не думало. В мыслях Василия II были не страте-гические планы по завоева-нию Казанского ханства, а желание откупиться от Улуг-Мухаммада.

(С. 57)

Принимая версию, выдвину-тую в свое время еще М. Г. Худя-ковым, Б. Р. Рахимзянов признает, что источниковым обоснованием ее служат экстраполяции данных договорных и духовных грамот великих и удельных князей более позднего периода (1481–1553 гг.) на вторую четверть – середину XV века.

Исходя из этой интерпретации основания Касимова, в книге реконструируется организация администрации ханства в первый период его существования, вклю-чая административно-территори-альное деление его столицы (С. 78). Отмечая постепенное измене-ние статуса Касимовского ханства в связи с укреплением Русского государства, автор выдвигает ин-тересное объяснение причин, по которым усилившиеся московские князья все же не пошли на лик-видацию Касимовского ханства. Столь же важен сравнительный анализ особого положения Каси-мовской земли и статуса других выделенных в кормление горо-дов – таких, как уже упомянутый Звенигород, а также Серпухов, Кашира и пр. (население Мещеры отличалось более сложным этни-ческим составом). Большое вни-мание в работе Б. Р. Рахимзянова уделено корректному использова-нию ключевых терминов – таких, как "царство", "ханство", "орда". Соответственно, феномен, тради-ционно называемый "Касимов-ским ханством", характеризуется Рахимзяновым в современных аналитических категориях как эт-носоциальный организм, быстро теряющий остатки суверенитета после возвышения Москвы.

В то же время, автор заслу-живает упрека в ограниченности круга источников, используемых при описании хозяйственной жиз-ни Касимова. Он экстраполирует данные более поздних эпох и в целом предпочитает нарративные источники, игнорируя имеющиеся археологические исследования региона.

Третья глава посвящена под-робному описанию династиче-ских связей касимовских прави-телей, их внутренней и внешней политике. Особое внимание уде-лено контактам с Крымским и Ка-занским ханствами, участию касимовских татар в политической борьбе за Казанский престол. В этой связи несколько поспешным и субъективным выглядит вывод Б. Р. Рахимзянова о том, что раз основатели Казанского и Каси-мовского ханств были родными братьями, это

дает нам право в тех слу-чаях, когда источниковый материал по какому-либо вопросу внутренней струк-туры Касимовского ханства отсутствует либо недо-статочно ясно освещает проблему, воспользоваться методом исторической ре-конструкции и прибегнуть к аналогиям с Казанским ханством, а иногда и с Кры-мом.

(С. 67)

В заключительной части рабо-ты автор обосновывает тезис об исключительной выгоде, которую давало сохранение Касимовской политии московским правителям после взятия Казани, особенно в дипломатических взаимодействи-ях с Крымом, а позже с Османской империей. О том, что в Москве осознавали эту выгоду и исполь-зовали толерантное отношение к исламу во внешнеполитических целях, свидетельствует заявление османскому султану русского по-сла Ивана Новосильцева, сделан-ное в 1570 г.: "… мусульманской веры люди по своему обычаю и мизгити и кишени держат, и го-сударь их ничем от веры не нудит и мольбищ не рушит…".³

Обосновывая тезис о единстве судеб Касимовского и Казанского ханств, рецензируемая книга Б. Р. Рахимзянова отражает исследова-тельскую позицию, прослежива-емую и по другим его публика-циям. Эта позиция вызывает не-однозначную оценку со стороны коллег. Упомянутый выше А. В. Беляков обращает внимание на недостатки концепции Б. Р. Ра-химзянова: заимствование подхо-дов предшественников, особенно Д. М. Исхакова, необоснованные обобщения, перекос в сторону анализа литературы, а не источ-ников, некоторые фактические неточности. Ряд противоречий в рецензируемой книге отмечают А. В. Аксанов и С. С. Пашин, хотя в целом они соглашаются с выво-дами автора.⁴

В целом можно констатиро-вать, что книга Б. Р. Рахимзянова представляет довольно обстоя-тельное обсуждение ключевых отечественных и зарубежных исторических исследований ста-новления Московской Руси и роли государств – наследников Золотой Орды, в этом процессе. Позиция автора близка тезису о преемственности ордынской и московской государственности. При всем интересе, который вы-зывают предлагаемые в книге исторические интерпретации и выводы, проблема источниково-го обоснования (экстраполяция данных более поздних докумен-тов на ранний "бездокументный" период) делает их уязвимыми для критики оппонентов.