От редакции: Гражданин подданный: проблема сопричастности государству в империи и нации

11 Ab Imperio, 4/2006 ОТ РЕДАКЦИИ ГРАЖДАНИН ПОДДАННЫЙ: ПРОБЛЕМА СОПРИЧАСТНОСТИ ГОСУДАРСТВУ В ИМПЕРИИ И НАЦИИ Настоящий номер журнала завершает годовую программу “Ан- тропология языков самоописания империи и нации”. В предыдущих номерах обсуждались проблема восприятия общества через призму индивидуального опыта и подходы к изучению этого восприятия; ана- лизировались категории группности, основанные на непосредственном опыте (такие как “родина” и “патриотизм”), в контексте гетерогенного общества; наконец, исследовалось личностное измерение “нации” как сообщества заочного солидарного социального действия. Теперь же речь пойдет о наиболее деперсонифицированной форме обществен- ной организации – о государстве и его восприятии в индивидуальном опыте. Для восточноевропейского (постсоветского) пространства в прин- ципе характерно гипертрофированное восприятие роли государства, но современная историография и социальная мысль не просто кри- тически деконструировали эту традицию, но и выработали новые модели изучения динамического комплекса отношений и практик, связываемых с феноменом “государства”. Представляемый вниманию читателей номер Ab Imperio предлагает взглянуть на этот процесс с антропологической точки зрения и в контексте изучения национальной 12 От редакции и имперской “государственности”. Как уже говорилось в прошлых номерах этого года, “антропологический” подход понимается нами в самом широком смысле как “антропный” (соизмеримый человеку) взгляд на культуры и структуры, которые оказываются неотделимы от человека как социального актора и субъекта, создающего смыслы и задающего когнитивные рамки восприятия действительности. С этой точки зрения “государство” воспринимается как совокупность проекций членов политии, результат взаимодействия различных обще- ственных групп и заложник “человеческого фактора” выступающих от его имени. Предложенный Александром Каменским в рубрике “Методология” анализ исторической семантики концепции государства в русском политическом языке убеждает, что восприятие государства как само- стоятельного феномена (отличного как от фигуры государя, так и от частной сферы и личностных отношений подчинения) появляется в России на рубеже XVIII века в ходе коренных преобразований тради- ционных политических практик. Тогда же, в XVIII веке, появляется и интеллектуальная возможность помыслить государство как политиче- ское сообщество, а отношения между его членами – как отношения не только подданных, но и граждан, конструирующих отношения между собой. Авторы номера показывают, что режим отношений подданства на самом деле заключал в себе возможность солидарного политиче- ского действия, юридически регулируемого статуса и коллективного политического воображения, что можно осмыслить в терминах “граж- данственности”. Проблематизация самого субъекта гражданства делает картину еще объемнее, коль скоро, как выясняется, в определенных ситуациях “подданные” обретали статус “коллективного гражданства” как члены сословных или региональных корпораций. Отсюда следует вывод, принципиальный для настоящего номера Ab Imperio: оппозиция “подданства–гражданства”, которая, казалось бы, легко накладывается на дихотомии типа “традиционализм”–“модернизация”, “империя”– “нация” и т.п., не работает в исследованиях, ориентированных на анализ индивидуального и группового восприятия и взаимодействия с “государством”. Этот вывод можно рассматривать как продолжение начатой журналом Kritikа в №№ 2 и 3 за 2006 год дискуссии о поддан- стве и гражданстве (“Subjecthood and Citizenship”) в российской и со- ветской истории. Наиболее существенным результатом этой дискуссии стало раскрытие темы подданства как “неполноценного гражданства” в империи и советской политии, что позволило подойти к проблеме 13 Ab Imperio, 4/2006 личного опыта государственности на новом уровне и с иной исследо- вательской программой. Плодотворность такого продолжения историографической дис- куссии о практиках и семантике подданства и гражданства подтверж- дает тенденция развития современного направления “исследований гражданства” (citizenship studies), которые в результате своеобразного “антропологического поворота” отошли от формального институ- ционального анализа, характерного для политологии середины ХХ века, и заменили его изучением отношений людей в государстве и с государством. При этом “гражданство” рассматривается не в качестве статичной комбинации статуса и прав, а как динамическая система “включенности” и исключений. Границы между “государством” и “обществом” в такого рода исследованиях столь серьезно проблема- тизированы, что невозможно однозначно разделить общественную и гражданскую лояльность. Краткий обзор современного состояния citizenship studies можно найти в рубрике “Антропология, политология, социология” в статье Ребекки Чемберлен-Креанги, которая в своем ис- следовании гражданства в непризнанной Приднестровской Республике сочла необходимой даже частичную “реабилитацию” роли государства в процессе формирования гражданственности (впрочем, при этом го- сударство предстает в равной мере и как самостоятельный агент, и как продукт идеологических проекций граждан). Контекстуализировать этот подход помогает статья Мирона Аро- ноффа в методологической рубрике, где речь идет о складывании по- литической антропологии как отдельного направления в современных социальных науках. Будучи одним из основателей этого направления в США, Аронофф, анализируя собственный исследовательский опыт, рассказывает о том, как в политологии возникало понимание того, что “государство” является сложной системой различных групп интересов и лояльностей и что личный и локальный опыт переживания “государ- ства” играет также и формирующую роль в становлении и развитии государства как института. “Антропологический” подход к государству вскрывает неразрывную связь между понятиями “гражданство” и “нация”, коль скоро речь идет об институтах, созданных (или помысленных) на основе более синкре- тичных и фундаментальных социальных групп. Размышляя о том, в какой степени современные категории анализа и описания общества применимы к обществу ancien régime, Питер Салинс подчеркивает инвариантность “подданства” (nationality) и “гражданства” (citizenship) 14 От редакции как разных аспектов принадлежности к политическому сообществу. Обращая внимание на распространенность категории “гражданин” в дореволюционной Франции, он показывает как ее частичное совпа- дение с категорией “подданство”, так и принципиальные отличия в семантике и практиках применения этих двух понятий. Разговор о модерных и домодерных способах употребления и пере- живания категорий гражданства и политической лояльности в целом продолжается в рубрике “История”. Особенно плодотворным этот под- ход кажется в эмпирических исследованиях имперской ситуации, где рядом с модерными и универсальными формами часто сохраняются архаичные и локальные представления и практики. Так, историческая рубрика открывается статьей Наталии Яковенко, которая предлагает дифференцировать комплексное ощущение групповой лояльности и принадлежности шляхтича XVII века в соответствии с категориями подданства, сословной солидарности, местного патриотизма, нацио- нальной и конфессиональной принадлежности того времени. Детальная реконструкция обстоятельств ревизии Казанской губернии 1819–1820 гг. в статье Алсу Бикташевой вскрывает механизм “персонификации” государственной власти в Александровскую эпоху и противостояния имперского подданства, местного “гражданства” и “государственных интересов”. Михаил Долбилов показывает, что в определенных обсто- ятельствах (например, в ситуации борьбы за политический контроль имперского центра в Западном крае после Январского восстания) кон- фессиональная политика становится главным фактором формирования политической лояльности, в основании которой оказываются членство в конфессиональной общине (переход в православие) и демонстрация верности суверену через титульную конфессиональную принадлеж- ность (“царскую веру”). В статье Ольги Майоровой показано, как после Крымской войны российские интеллектуалы начинают пересматривать исторически сложившиеся представления о политическом сообществе и приходят к пониманию “нации” как развивающегося, динамического единства, чья лояльность и чувство сопричастности государству – это не данность, а нечто, требующее поддержания, формирования и вос- питания. Статья Бенно Гаммерля представляет собой сравнительное иссле- дование административных практик и правовых представлений о под- данстве (прежде всего в отношении подданных, покинувших пределы своих государств или проживающих вне метрополий) в Британской и Габсбургской империях. Он не только подтверждает условность 15 Ab Imperio, 4/2006 деления Европы на модерные и архаичные регионы, но и выявляет множественность факторов – расовых, этнонациональных, военных, – влиявших на функционирование подданства-гражданства в сфере международного права. Перекликаясь с выводами Питера Салинса, Гаммерль демонстрирует выживание “подданства” в модерной Бри- танской империи в новом, расовом обличье и возникновение “граж- данства” в “архаичной” и полиэтничной Габсбургской империи. Еще один важный аспект исследований гражданства раскрывается в статье Джеймса Кеннеди и Лилианы Риги, посвященной роли американских экспертов в разработке мирного урегулирования в центральноевропей- ском регионе после Первой мировой войны. Авторы реконструируют специфический американский контекст либерального и ассимиля- ционного национализма эпохи прогрессизма в США, для которого было характерно понимание ассимиляции как культурно-социального феномена, способного нивелировать этнические различия и создать предпосылки для развитого гражданства. Именно эти взгляды, сфор- мированные американским опытом, заставляли экспертов – советников президента Вильсона – усматривать связь между насаждением прин- ципа национального самоопределения и достижением политической стабильности и развитой гражданственности в центральноевропейском регионе. Эта статья также ставит вопрос о возможных пределах транс- фера исторически сложившихся представлений о государственности и политическом сообществе как социально укорененном феномене из одного исторического и культурно-политического контекста в другой. Исследуя процесс такого “трансфера”, авторы прослеживают транс- формацию либерального посыла прогрессистской эры в нелиберальные концепции государственного вмешательства в частные идентичности, характерные для национализирующих государств. Итак, как следует из публикуемых в номере материалов, предельно формализованная и институционализированная форма группности – государство – не “снимает” более неофициальные и локальные сообще- ства солидарности, но вбирает их в себя. “Подданство” и “гражданство” оказываются во многом ситуационно обусловленными категориями, не имеющими однозначной привязки к “модерной” или “архаичной” форме политии. Вместе с тем, отношения “общество”–“государство” оказываются единой динамической системой, лишь в исключительных случаях однозначно дифференцируемой на чистые идеальные типы. Все сказанное особенно наглядно проявляется в имперской ситуации и поликультурном гетерогенном обществе, чье единство зиждется на 16 От редакции сложном балансе интересов, властных иерархий, культур и локальных общин, в результате сложного компромисса производящих единое “государство”. Редакция Ab Imperio: И. Герасимов С. Глебов A. Каплуновский M. Могильнер A. Семенов ...