Невидимое лицо власти по Григоре Еремей by Лилия Круду (review)

434 Рецензии/Reviews сквозь неудачи и кризисы и в какой мере они оформили или изменили его и как личность‚ и как исторического деятеля. Следует отметить и отсут- ствие дистанции автора по от- ношению к славянофильству как историческому объекту, мировоз- зренческие установки которого Симонова отказывается оцени- вать. С одной стороны, в России приятно, конечно, иметь много “братьев-славян” и чествовать тех, кто создавал большую сла- вянскую семью на слове и на деле. С другой стороны, какую именно роль славянофильская идеология сыграла в истории Российской империи и ее народов? И, нако- нец, что мы можем почерпнуть из этого исторического опыта сегодня? Фокусирование славяно- филов на имперско-национальном принципе экономики, на своем, на собственном, “на хлопке в тех странах Азии, которые у нас под рукой” (C. 162) – это не только (легитимная) антизападническая позиция. Это – интеллектуальное и практическое выстраивание властных экономических отно- шений центра империи с перифе- рией, которые некоторые назвали бы колониализм. Биографический очерк Чижова представляет собой своего рода политический (идеологический) труд. Чижов забыт – этим моти- вирует Симонова свое повество- вание, именно за “вспоминание” и “возрождение” наследия Чижова Инна Анатольевна, собственно, и борется. Превращая жизнь Чижо- ва в письменный памятник, она, вероятно, совершает ту же ошиб- ку, что и славянофилы: “возродить Россию” (C. 296) невозможно, тем более такой, какой она никогда не была. Лилия КРУДУ Григоре Еремей. Невидимое лицо власти. Кишинэу: “Литера”, 2005. 760 с. ISBN: 9975-74-901-1. Фигура Григоре Еремея хоро- шо известна читателю еще с со- ветского времени. Еремей долго проработал в аппарате Совмина МССР, продвинувшись в иерар- хии до должности 1-го зампреда Совмина в период с 1973 по 1980 годы. Более 10 лет он возглавлял профсоюзы, а затем и партийную организацию в Советской Молда- вии (с февраля по август 1991 г.). Таким образом, на долю Еремея выпала роль последнего первого секретаря ЦК КПМ, а на годы его правления пришлись всплеск массового выхода из партии и попытки ее реабилитации. В пост- 435 Ab Imperio, 2/2006 1 До сих пор в молдавской историографии нет работ, посвященных деятельности прежних руководителей национальной партийной организации, поэтому работы мемуарного характера способствуют некоторому восполнению данного пробела. советское время деятельность Еремея является лишь еще одним подтверждением гипотезы о том, что в бывшем социалистическом лагере члены партийной номен- клатуры сумели приспособиться к новым условиям и занять руково- дящие посты. Уже с 1993 г. Еремей находится на дипломатической работе сначала в Белоруссии, а затем, с 1994 по 1998 г., – в Ру- мынии. С 1998 г. он становится членом парламента Молдовы. Политическая биография авто- ра рецензируемой книги мемуаров представляет особый интерес,1 поскольку он относится к тем персоналиям, которые родились в межвоенный период, но формиро- вались как личности в советское время. Отметим, что именно к межвоенному поколению у представителей новой советской власти было настороженное отно- шение, требующее особенно тща- тельной проверки их благонадеж- ности, поскольку считалось, что населению межвоенной Молда- вии “прививалась национали- стическая румынская идеология” и, следовательно, существовала опасность распространения “на- ционалистических настроений”. Именно к этому поколению при- надлежали, например, опальные министр сельского хозяйства А. Негру-Водэ и министр здраво- охранения Н. Тестемициану. Книга Еремея является свое- го рода ответом на воспомина- ния однопартийцев И. Бодюла и П. Лучинского, но в то же время вносит и некоторые корректи- ровки и критику. В отличие от воспоминаний Бодюла, заметно стремление автора произвести впечатление на читателя. Еремей вписывает свой жизненный путь в канву тех событий, которые произвели “неизгладимое впечат- ление” на него и, несомненно, по- влияли на историю родного края. Среди этих событий автор отме- чает голод 1947 года, когда умер его отец, депортацию крестьян из родного села в 1949 году и др. Однако эти трагические транс- формации не помешали автору принять советскую власть, сде- лать карьеру в партии и достичь вершин власти. В мемуарах Еремей описывает деятельность своих предшествен- ников на руководящем посту республики и снова подводит читателя к анализу прошлого. Среди бывших руководителей особое место автор отводит Петру Лучинскому, своему другу и со- пернику (за партийное главенство в республике), ставшему первым секретарем ЦК КПМ в период 436 Рецензии/Reviews с ноября 1989 по январь 1991 года. Проводя параллели между Еремеем и Лучинским, следует подчеркнуть сходство их поли- тических карьер. Оба являлись выходцами из северных районов Правобережной Молдавии, пред- ставителями коренного населения республики (о необходимости продвижения на руководящие должности которых так долго говорилось). Они пользовались у руководства доверием, так как получили образование в совет- ское время и, соответственно, в советских учреждениях, активно проявили себя на комсомольской работе и, согласно принципам кадровой политики, были про- двинуты по партийной линии. Следует отметить, что такое поло- жение дел в партийной кадровой политике, а именно выдвижение на руководящие посты представи- телей коренной национальности из правобережья, стало заметно лишь к концу 1960-х – началу 1970-х годов. Именно в 1970-е гг. в еще молодом возрасте они сме- нили тех, кто впал в немилость из-за обвинений в национализме: Лучинский – Дмитрия Корнована, секретаря ЦК КПМ по идеологии, а Еремей – Анатолия Коробчану, заместителя председателя Совета Министров МССР. Нельзя обойти вниманием тот факт, что Еремей делает спра- ведливое замечание по поводу утверждения своего друга, Лу- чинского, о якобы пережитых им гонениях за проявление на- ционализма, считая, что он со- ставляет исключение из категории осужденных или “высланных” из республики. Оценивая эту ситуацию, Еремей отмечает, что “Лучинский лукавит, когда на- мекает на то, что он, мол, был вынужден уехать в Москву, по- скольку был, видите ли, чуть ли не диссидентом” (C. 185). Ситуация складывалась совсем не так, а даже наоборот, – убежден Еремей. Лучинский воспользовался свои- ми московскими связями для того, чтобы уехать в Москву, а это по- вышение использовал в качестве “взлетной площадки” для своего дальнейшего карьерного роста. Отмечая особенности кадро- вой политики в советской Мол- давии, Еремей указывает на клю- чевую роль Бодюла. Анализируя рецензируемую работу, можно легко заметить, что Еремей согла- шается с Лучинским2 и другими представителями бывшей пар- тийной номенклатуры3 в том, что Бодюл имел свой стиль подбора и механизм расстановки кадров. Автор вносит некоторую ясность 2 См.: П. Лучинский. Заложники. Кишинев, 1993. 3 См., например: M. Ciolac, V. Trofailă. Timpul ne-a ales pe noi. Chişinău, 2001; Время выбрало нас. Кишинев, 2002. 437 Ab Imperio, 2/2006 и подтверждает, в частности, наши предположения о том, как и с какой целью было организовано и проходило обвинение в нацио- нализме и отстранение от должно- стей однопартийцев. Еремей под- черкивает, что “Бодюла охватывал какой-то странный страх”, что кто-то сможет затмить его славу, поэтому он прибегал к “тактике обвинения в национализме” (C. 174) для того, чтобы освободиться от потенциальных соперников, пользующихся в республике воз- растающим авторитетом (C. 626). Смелость и грамотные действия местных лидеров оставляли в тени кадры, выдвинутые центром на руководящие посты. Еремей приводит хорошо известные в этом смысле примеры – отстра- нение от занимаемой должности министра здравоохранения МССР Н. Тестемициану, ректора По- литехнического института им. С. Лазо С. Рэдэуцану, заместителя председателя Совета Министров МССР по проблемам культуры, образования и науки А. Коробчану и др. Расправа над ними являлась назидательным уроком для осталь- ных местных специалистов. Неудивительно, что особое ме- сто в мемуарах отводится именно Бодюлу. Автор не скрывает “своей симпатии” к первому секретарю, объясняя это, прежде всего, тем, что Бодюл сыграл большую роль в его судьбе. Вероятно, поэтому Еремей несколько оправдывает его, отмечая, что именно аппарат ЦК проводил политику партии и играл решающую роль в высшем руководстве. Это высказывание позволяет сделать вывод, что Бодюл “прекрасно понимал” это и пользовался этим, что, соот- ветственно, снимало с него лич- ную ответственность (тактика “круговой ответственности” и вынесение коллективного при- говора широко применялись еще при Сталине). С другой стороны, чтобы оправдать поведение неко- торых партийных функционеров, а также свое собственное, в том числе, Еремей откровенно при- знается, что “у нас система была такова, что, если ты выступал с мыслью, противоположной идеям определенных лиц, считалось, что ты против партии” (C. 203); “мы словно жили в двух параллельных мирах одновременно” (C.132). Заметно противоречивое от- ношение автора к личности и деятельности первого секретаря. Еремей отмечает, что Бодюл “в кадровой политике совершил ряд серьезных ошибок” и задается вопросами: мог ли Бодюл сбе- речь кадры (отметим, что многие государственные деятели Молда- вии, пройдя жесткие испытания, достаточно рано ушли из жиз- ни)? Кто был повинен в том, что пострадали самые порядочные люди? И, наконец, какова была 438 Рецензии/Reviews реакция коллег по партии на дан- ные явления? Почему некоторые члены Бюро ЦК КПМ (Еремей имеет в виду Д. Корнована, К. Ильяшенко, А. Диордицу) “не воспротивились”, не выступили в защиту своих коллег и сами впо- следствии прошли через практику подобных отстранений? Еремей подтверждает поло- жение о том, что на каждого номенклатурного работника заво- дилось досье, опровергая, таким образом, утверждение самого И. Бодюла о том, что он “никогда не проверял политическую благо- надежность кадров, считая это унизительным и оскорбительным занятием”.4 Еремей утверждает, что Бодюл, “несомненно, знал, к примеру, о социальном проис- хождении С. Рэдэуцану” (именно социальное происхождение по- служило одной из причин его отстранения от должности). Но Бодюл использовал такие ситуа- ции в подходящий момент, чтобы “воспитать” верных и преданных себе людей. Существовавшая система доносов, когда “друзья- товарищи стучали куда следует”, была использована первым се- кретарем для своих выгод, более того, несмотря на круговую по- руку, именно первому секретарю принадлежало решающее слово в этих процессах. Описывая обстановку в Мол- дове во время правления Бодюла, Еремей отмечает, что он был “жестким человеком и все опаса- лись ему перечить”, а сам автор утверждает, что “никогда его не боялся: говорил напрямик то, что думал”. Это утверждение автора, по моему мнению, указывает на некоторую раздвоенность со- знания, унаследованную с бодю- ловских времен, когда думали об одном, а делали совсем обратное. Более того, еще при Бодюле имплантируются и достигают апогея в партийных кругах такие качества, как лесть, угодничество, предательство, подхалимство. Даже спустя много лет на презен- тации мемуаров Бодюла Еремей выступил с лестной речью в адрес бывшего первого секретаря ЦК КПМ, отметив, что “националь- ное возрождение” в республике началось не в конце 1980-х гг., а еще при Бодюле, заслуга которого состояла в том, что он продвигал местные кадры. А в рецензиру- емой работе автор отмечает, что Бодюл не нашел общего языка с интеллигенцией, в особенности творческой, представители кото- рой считали его чужаком. Еремей подтверждает также мнение о том, что “Бодюл чувствовал себя намного лучше среди русскогово- рящих”, поскольку недостаточно 4 И. Бодюл. Дорогой жизни: Время, события, раздумья. Воспоминания. Книга вторая. Кишинев, 2001, С. 151. 439 Ab Imperio, 2/2006 знал “молдавский язык” и не сумел перешагнуть через психо- логический барьер. Несомненной заслугой Еремея как мемуариста является попытка представить и охарактеризовать лидеров советской Молдавии. В цепочке этой презентации большой интерес представляет мнение автора о С. Гроссу, первом секретаре ЦК КПМ в 1981-1989 годах. Однако Еремей не отвечает на главный вопрос: как и поче- му Бодюл в выборе преемника склонился к кандидатуре Гроссу? Умалчивая многие детали о назна- чении преемника, автор негативно отзывается о нем. Следует отме- тить, что в наследство, доставше- еся от Бодюла, Гроссу получил кристализованный партийный аппарат, где “процесс шел” по инерции (хотя в некоторых союз- ных республиках были самостоя- тельные лидеры, но это пресека- лось). Так, рассуждая о приписках и очковтирательстве, пик которых пришелся на критикуемые 1980-е гг., а значит, распространялся и на Гроссу, повинного в них, автор, с одной стороны, указывает на то, что эти процессы начались в Молдавии еще в 1960-70-е годы. Ярким примером служат действия Бодюла, который сам докладывал в Москву завышенные цифры. А с другой стороны, если, не скрывая своих симпатий, автор находит оправдание для Бодюла, то для Гроссу таковые он не считает нужным выказывать. Интересным продолжением дискуссии о представителях по- литической элиты являются раз- мышления автора, посвященные некоторым лидерам бывшего Советского Союза. Так, к при- меру, характеризуя Л. Брежнева, Еремей возвращается к мемуарам Бодюла, отмечая тенденциоз- ность и предвзятость его в оцен- ке генсека. Не желая “наводить блеск” на фигуру Брежнева, автор замечает, что “Бодюл нередко грешит против истины”. Ведь именно Брежнев продвигал, оберегал более 20 лет Бодюла и покровительствовал ему. Ни- кто из первых секретарей ЦК союзных республик не мог себе позволить освободить самого себя от должности и назначить себе преемника. Вместе с тем простота Брежнева в отношени- ях с людьми, его человечность и душевность покорили автора. Еремей пытается высказать свое особое мнение о Горбачеве через призму трансформаций со- ветского общества. Характеризуя генсека, автор отмечает, что “у Горбачева не было четкой картины того, что происходило в стране”. Однако заслуга его состояла в том, что “развал СССР обошелся без кровопролития”. Еремей анали- зирует работу команды Горбачева, констатируя ее слабость, и недо- 440 Рецензии/Reviews умевает по поводу отстранения “опытных” кадров. Двоякое от- ношение автора к Горбачеву вы- ражается в его вопросе: почему в 1989-1991 гг. Горбачев был уже не тем, что в марте 1985 (С. 204-205, 228, 567)? Вызывают интерес замечания автора о внутриполитической обстановке, складывавшейся в Румынии, к середине 1970-х – началу 1980-х годов. Рост недо- вольства режимом Н.Чаушеску и интриги внутри партийной иерархии повлекли за собой не- сколько попыток положить конец его правлению задолго до 1989 г. Примечательно, что кандидатура Иона Илиеску, заведующего отде- лом пропаганды ЦК КП Румынии в ту пору, была подходящей для замены Чаушеску и подготавли- валась на лидерство еще в 1970-е годы. Хотя Еремей подводит чита- теля к переосмыслению “револю- ции” 1989 года, однако стремится представить Илиеску чуть ли не “жертвой” и противником полити- ки Чаушеску. Не следует, однако, забывать, что Илиеску был чело- веком системы, а изменение по- литического контекста повлекло за собой модификацию лидерских качеств и тенденцию соответство- вать новому стандарту. Несмотря на все достоинства книги мемуаров Еремея, следует отметить некоторые ее слабые места. В изложенном материале заметны частые противоречия, несоблюдение хронологической последовательности событий, опасение называть имена, со- кращая их до заглавной буквы, как, например, “П.” (С. 171-172); иногда автор достаточно обоб- щенно и поспешно делает вы- воды. Одним из таких примеров является формулировка автора о “профсоюзных боссах”, которые выступили инициаторами торгов и махинаций по разбазариванию имущества (C. 157). Создается ощущение, что автор чего-то не договаривает, опасается и поэтому перестраховывается. В целом, рецензируемая ра- бота носит явный отпечаток со- ветского времени и партийного информационного стиля: Еремей уверенно рапортует, что было сделано в той или иной области, сколько специалистов было под- готовлено и т. д. Однако в то же самое время книга представляет определенный интерес для иссле- дователей, поскольку способству- ет ликвидации ряда “белых пя- тен” в политических биографиях и прорисовке более объективных политических портретов как глав- ных, так и второстепенных фигур в молдавской партноменклатуре, которые в постсоветский период пополнили ряды национальной элиты и играли главенствующую роль в принятии политических решений. ...