From Ancestry to Territory: Spatial Dimensions of Muslim Identity in Imperial Russia

SUMMARY:

Статья Кристиана Ноака посвящена пространственному измерению идентичности мусульман Волжско-Камского региона в Российской империи в XIX – начале XX вв. Автор анализирует пространственное измерение мусульманского сообщества на трех уровнях: община и место непосредственного проживания мусульман; регион как место мусульманской общины в общем экономическом, социальном и политическом пространстве империи; символическая география (представления) о родной земле самих мусульман. Ноак отмечает, что до периода Великих реформ пространственная идентификация мусульман характеризовалась стабильностью на всех анализируемых уровнях, при этом границы идентичностей не были четко маркированы: местные мусульманские общины определяли себя в терминах исламских институтов (являвшихся одним из инструментов имперского управления различиями), исторический опыт дворянских и купеческих мусульманских групп формировался в рамках имперской региональной сетки, а общей основой для дискурса о родной земле выступала идентификация с Булгаром и булгарскими священными местами, которые, в общем, совпадали с территорией Российской империи и тем самым способствовали идентификации религиозной группы с пространством государства. Постреформенный период принес изменения в политике по отношению к мусульманам Волжско-Камского региона и, как результат, критику булгарской идентичности. При этом пространственная идентификация “малой родины” существенно не изменилась и осталась тесно связанной с религиозными институтами (судом и школами). Критики булгарской идентичности из числа улемов все больше подчеркивали связь мусульманской общины с Казанью и территорией компактного проживания татар. Революция 1905 года привела к значительному изменению территориального компонента мусульманской идентичности, в значительной степени под влиянием джадидов Волжского региона. С одной стороны, джадиды настаивали на границах мусульманской общности, охватывающих всю империю, с другой стороны, их понимание этой общности все больше основывалось на тюркском или татаротюркском элементе. В целом, до 1917 года пространственные маркеры мусульманской идентичности оставались зыбкими, что выразилось в господстве идеи внетерриториальной культурной автономии. Только в 1917 году в рамках мусульманского движения появилось новое направление, которое отличалось более левой ориентацией и требованием территориализации автономии, при этом рамки этой автономии были маркированы по этническому принципу, а не по границам религиозной общины. Именно такая версия отношений между групповой идентичностью и пространством родной земли легла в основу советского этнотерриториального проекта.