Тайная по-литика Сталина: власть и антисе-митизм по Г. В. Костырченко (review)

621 Ab Imperio, 2/2002 России не сформировалась откры- тая рыночная экономика – всего лишь эволюционировал совет- ский административный рынок. В центре авторского анализа в четвертой главе “Падение авгу- стовской республики” – форми- рование президентской власти, конституционный кризис, декрет № 1400, ликвидация Советской России. Как считает ученый, в 1991-1993 гг. созданное в РФ го- сударственное здание не было до- строено, состояло из нескольких функционировавших по разным принципам блоков, не подчинен- ных единой логике. Он рассма- тривает политический кризис дво- евластия и как кризис “клановой системы”, и как конфликт боль- ших групп интересов. Конфликт между объединенной вокруг структур исполнительной власти частью номенклатуры и другой ее частью, эксплуатировавшей ресурсы советской демократии, препятствовал формированию нового поля политики. В заключительной главе “От ‘советской демократии’ к ‘силь- ному президентству’” автор рас- суждает о парламентской и пре- зидентской системах власти в России. Словосочетание “совет- ский парламентаризм” он ставит в кавычки и называет его “необы- чайно ограниченным”, поскольку советские органы представи- тельной власти на деле являлись своеобразными органами законо- дательной власти, соединяющими функции обеих ветвей (с. 562). Что касается института прези- дента, то, как считает автор иссле- дования, “‘сильное’ российское президентство формировалось в результате ослабления других органов государственной власти и перехвата их полномочий” (с. 554). Его проблема состояла не в том, что оно было “сильным” или “слишком сильным”, а в том, что оно не было достаточно сформи- рованным. Монография польского учено- го – существенный вклад в осмыс- ление общественно-политических и экономических процессов в СССР и России в переломный пе- риод конца 80-х – начала 90-х го- дов. Круг ее читателей с большой пользой расширил бы перевод на русский и английский языки. Самсон МАДИЕВСКИЙ Г. В. Костырченко. Тайная по- литика Сталина: власть и антисе- митизм. Москва: Международные отношения, 2001. 784 с. Уже предшествовавшая книга автора – “В плену у красного 622 Рецензии/Reviews фараона: политические преследо- вания евреев в СССР в последнее сталинское десятилетие” (Мо- сква: Международные отношения, 1994. 400 с.) – стала явлением, и не только в специальной лите- ратуре. В основу ее легли сотни не публиковавшихся до тех пор документов из рассекреченных после распада СССР архивов пар- тийных органов, органов госбезо- пасности, других директивных и репрессивных структур бывшей советской империи. Документальная база новой книги, пожалуй, еще более богата. Гораздо шире и хронологические рамки: если в первой книге из- ложение начиналось с 1942 г., то в нынешней – с предреволюцион- ной эпохи. Тогда, выступая в роли своеобразного первопроходца, автор видел свою задачу прежде всего в том, чтобы обнародовать как можно более информации из ранее недоступных историкам архивов. В рецензируемой кни- ге упор сделан на осмысление фактов – перед нами попытка, в основном удавшаяся, выстроить целостную концепцию исследуе- мого феномена. Цель работы формулируется так: “реконструировать истори- ческий процесс зарождения, воз- никновения и развития государ- ственного антисемитизма в СССР, … дать развернутую картину из- менений, происходивших под его влиянием в институтах власти и общественном сознании”. Генезис и эволюция изучаемого феномена анализируются в контексте ос- новных политических событий и процессов, которые происходили в стране и мире в целом и, в совет- ской номенклатуре – в частности. Государственный антисемитизм рассмотрен как составная часть режима тоталитарного господ- ства, его проявление и инстру- мент. Сквозь призму “еврейского вопроса” автор пытался очертить идейно-политическую динамику сталинского режима. Что касается внутренних процессов в совет- ском еврействе, его отношений с окружающим обществом, с зарубежным еврейством, то эти сюжеты затрагиваются лишь пунктирно, в связи с основным предметом исследования. В соответствии с концепцией автора, государственный анти- семитизм возникает в СССР не в конце 40-х, как считают многие, а в конце 30-х годов, в эпоху “боль- шого террора” и утверждения сталинского единовластия. И до того Сталин периодически исполь- зовал антисемитские настроения в обществе и партии против сопер- ников в борьбе за власть. Теперь же, пересаженный на номенкла- турную почву, соответствующий курс обрел статус систематической государственной политики. Целью ее было постепенное устранение 623 Ab Imperio, 2/2002 “еврейского влияния” (точнее – влияния евреев) на социально-по- литическую и культурную жизнь общества, а основными инстру- ментами – насаждаемая сверху ассимиляция и – чем дальше, тем больше – административно-ре- прессивные меры. Государственный антисеми- тизм сложился в идейно-психо- логическом климате крепнущего великодержавного шовинизма, ко- торый Сталин возрождал с учетом того, что в соперничестве трех ми- ровых идеологий – либерализма, коммунизма и национализма – в 30-е годы лидировал последний. В результате “большой чистки” кадров почти полностью обновил- ся руководящий номенклатурный слой советского общества. После кровавого “вымывания” многих представителей национальных меньшинств, в том числе и не- малого числа евреев, в этом слое возобладали молодые чиновники, главным образом, славянского происхождения. На них, воспи- танных в духе абсолютной пре- данности Сталину, тот и опирался в проведении нового курса. Возникновение в Советском Союзе государственного анти- семитизма связано и с общей для тоталитарных режимов потребно- стью в образе врага как одном из средств, позволяющих властителю всецело подчинить себе общество, эффективно манипулировать мас- сами. С конца 40-х годов образ вра- га все более наполняется в СССР антиеврейским содержанием – жу- пелы “космополитизма”, “еврей- ского буржуазного национализма” вытесняют из пропагандистского обихода “троцкистов”, “буха- ринцев”, “вредителей” и пр. Это было и результатом “творческого освоения” Сталиным нацистского опыта, начало которого автор отно- сит к происшедшему перед войной советско-германскому сближению. Государственный антисеми- тизм в Советском Союзе достиг апогея в начале 1953 г. в связи с известным “делом врачей”. В согласии с большинством иссле- дователей Г. В. Костырченко объ- ясняет это развитие комплексом внутри- и внешнеполитических причин: дальнейшей шовини- зацией национальной политики советского руководства; обостре- нием советско-американского противостояния и ужесточением холоднойвойны;психологической деградацией позднего Сталина; оценкой им сионизма и Государ- ства Израиль как “ударной силы империализма США”, а советских евреев – как его потенциальной “пятой колонны”. Однако перспектива дальней- шего развития событий видится автору иной, чем ряду российских и зарубежных коллег. Всплеск государственного антисемитизма в начале 1953 г., убежден Г. В. 624 Рецензии/Reviews Костырченко, “реально угрожал социальному строю и целостно- сти государства, покоившегося на коммунистической идее” (с. 694). “Переход государственного анти- семитизма в агрессивную откры- тую форму” чреват был “разру- шением фундаментальных основ многонационального государства и наступлением социального хаоса” (с. 707), а также непред- сказуемыми международными осложнениями. Реальность этих угроз, по мнению автора, осознал в конечном счете и сам виновник их возникновения – Сталин. “Не- смотря на серьезные проблемы с физическим и психическим здо- ровьем, он, тем не менее, не утра- тил полностью здравого смысла и потому не мог, в силу указанных выше причин, разыграть до конца антиеврейскую карту, т. е. встать на нацистский путь “окончатель- ного решения” “еврейского вопро- са” (с. 694). Рассказ о “деле врачей” в пред- шествующей книге Г. В. Костыр- ченко завершался вопросами: “Ка- ковы должны были быть послед- ствия этого процесса: массовая депортация евреев в Сибирь, как утверждают одни исследователи, или расправа вождя со своими ближайшими соратниками по ком- мунистическому руководству, о чем пишут другие? А может быть и то, и другое одновременно?” Автор выражал надежду, что “на эти и другие вопросы мы полу- чим когда-нибудь однозначные ответы” (с. 361). Через семь лет время ответов, по его убеждению, пришло. Зву- чат они так: Сталин вынужден был пойти на попятный, чем устранялась и возможность осу- ществления широкомасштабной антиеврейской акции, и вероят- ность очередной номенклатурной чистки. “Все разговоры о том, что страна (зимой 1953 г.) погружа- лась в кровавую пучину нового 1937 года и стояла чуть ли не на пороге Армагеддона, не имеют под собой сколько-нибудь веских оснований” (с. 707). “Миф о депортации” – так и назван соответствующий пара- граф. За десять лет после падения коммунизма и открытия советских архивов, констатирует автор, не появилось ни одного докумен- тального подтверждения того, что депортация советских евреев готовилась. (Возможность тоталь- ного бесследного уничтожения документов, включая сотни тысяч составленных якобы списков на выселение, Г. В. Костырченко исключает). Зато, подчеркивает он, стали известны документы, свидетельствующие об отсут- ствии у властей таких намерений. А именно, подготовленные по поручению Сталина проекты открытого письма видных со- ветских евреев в связи с “делом 625 Ab Imperio, 2/2002 врачей” (первый, составленный под руководством секретаря ЦК и главы Агитпропа Н. А. Михайло- ва, и второй – под руководством главного редактора “Правды” Д. Т. Шепилова). Оба проекта не содержат просьбы переселить ев- реев из европейской части СССР в Сибирь и на Дальний Восток. (Напомним, что, согласно версии о подготовке депортации, такая акция должна была проводиться в порядке удовлетворения указан- ного “ходатайства”). Напротив, в проектах утверждается, что “громадное большинство еврей- ского населения” СССР является “другом русского народа”, состоит из “патриотов Советской Роди- ны”. Из второго проекта изъят и призыв к “самому беспощадному наказанию преступников”, что, по мнению автора, указывает на намерение Сталина провести по “делу врачей” не публичное суди- лище (по версии о готовившейся депортации, такое судилище и последующая публичная казнь врачей должны были стать по- водом к “стихийным” погромам и “добровольному переселению”), а закрытую расправу по типу суда над деятелями ЕАК. Кончается второй проект совсем неожиданно – пожеланием начать издание газеты “для широких слоев еврейского населения в СССР и за рубежом”. То, что означенное письмо не было опубликовано, объясняется автором следующим образом: Сталин, по-видимому, понял, что коллективное обращение совет- ских евреев косвенно подтвердит наличие в СССР отрицаемого вла- стью “еврейского вопроса”. В “Заключении” к книге от- мечается, что и при наследниках Сталина советский коммунизм продолжал нести на себе “каинову печать государственного анти- семитизма”. Последний, однако, был водворен в рамки “строго регламентированной негласной политики”, обходившейся уже без таких масштабных пропаган- дистских и репрессивных акций, как “борьба с космополитизмом”, “дело ЕАК” и “дело врачей”. Если в конце правления Сталина государственный антисемитизм, по образному выражению автора, напоминал разгоравшийся лесной пожар, то в следующие десятиле- тия – подземный торфяной: тихо тлел и чадил, отравляя миазмами общество. На излете горбачевской пере- стройки дышавший на ладан офи- циальный антисемитизм передает “эстафетную палочку” возрождаю- щемуся в атмосфере политической либерализации открытому, агрес- сивному антисемитизму традици- онного черносотенного пошиба. Отмирая на государственному уровне, юдофобия оживляется и усиливается в сферах политико- идеологической и социально-бы- 626 Рецензии/Reviews товой. Снятие практически всех ограничений с социально-полити- ческой самодеятельности населе- ния использовали, среди прочих, организации националистического и неофашистского толка, развер- нувшие закамуфлированную и яв- ную антисемитскую пропаганду. А резкое ухудшение условий жизни большинства населения сделало многих более восприимчивыми к такой пропаганде. Есть ли в сегодняшней России опасность возрождения государ- ственного антисемитизма? Если есть, откуда она исходит? Г. В. Костырченко видит два таких очага. Во-первых, это предста- вители прежней власти из числа “идейных” сталинистов, ради- кал-националисты в КПРФ, ко- торые в годы правления Ельцина пытались нажить политический капитал путем антисемитско-по- пулистской критики его режима. Во-вторых, это часть ныне пра- вящей бюрократии, сохранившая “родимые пятна тоталитарного прошлого”; стремясь к бескон- трольной власти над обществом, она может взять на вооружение идеологию “номенклатурного по- чвенничества”. Оба варианта ав- тор считает катастрофичными для России, но, к счастью, маловеро- ятными. И бытовой, и партийно- пропагандистский антисемитизм, достигшие апогея в 90-е годы – в пору острого противостояния либеральных верхов и коммуно- националистической оппози- ции, – теперь, когда политическая напряженность ослаблена новой, сугубо прагматической властью, по его мнению, идут на убыль. Окончательно же избавиться от призрака официальной юдофобии российское общество, считает Г. В. Костырченко, может, лишь сделав “правильный исторический выбор” – отвергнув увещания тех, кто зовет его к старому или “об- новленному” тоталитаризму. Тогда и “дух остаточного антисемитиз- ма, еще витающий во властных структурах”, постепенно уйдет в прошлое вместе с основными его носителями – чиновниками стар- шего поколения, которые сформи- ровались в атмосфере сталинизма. Так выглядит в обрисовке авто- ра эволюция госантисемитизма в советскую и постсоветскую эпохи. Но, конечно, главная ценность его книги–висследовании“еврейской политики” сталинского режима. В этом плане ни одна из существую- щих работ не может быть постав- ленарядом–нипоохватупроблем, ни по основательности анализа. Сказанное не значит, однако, что мы согласны со всеми по- ложениями книги. Уже заглавие вызывает некоторое сомнение: насколько уместно определение “тайная” применительно к по- литике госантисемитизма конца 40-х – начала 50-х годов? Ее на- 627 Ab Imperio, 2/2002 правленность хотя и не провоз- глашалась с трибун, но была для очень многих очевидна. Далее. Как соотносились, вза- имодействовали верхушечный, государственный и низовой, массо- вый, “плебейский” антисемитизм? Возникает впечатление, что автор недооценивает влияние последне- го на формирование соответствую- щего политического курса. Далее. Думается, что в вопросе о времени возникновения у Стали- на личных антиеврейских чувств ближе к истине Р. Такер, нежели Р. Конквест, с мнением которого Г. В. Костырченко солидаризуется. Опираясь на ряд свидетельств (которые в рецензируемой книге не упоминаются или же отводятся как исходящие от идейных про- тивников), Р. Такер утверждал, что “чудесный грузин” (Сталин) стал антисемитом еще до Октябрьской революции. Р. Конквест же видел в его тогдашнем поведении лишь “зачатки антисемитской дема- гогии”. “Несколько известных нам случайных вульгарных вы- сказываний, сделанных тогда на еврейскую тему, свидетельствова- ли, – полагает и Г. В. Костырчен- ко, – скорее о грубости его манер и плохом воспитании, нежели о чем-то более серьезном” (с. 704). На наш взгляд, эти инциденты объясняются иначе: в обычной обстановке политический праг- матизм побуждал Сталина скры- вать свои чувства, в острых же, конфликтных ситуациях его, что называется, “прорывало”. Другое дело, в какой мере чувства вождя отражались на государственной политике. Здесь можно согласиться с Р. Конк- вестом: Сталин “был глубже и сложнее Гитлера”, практикуемый им “вслед за Гитлером антисеми- тизм… являлся скорее политикой, чем догмой”. (Сходного мнения, кстати, придерживался и А. Ав- торханов: “… сталинский анти- семитизм не был зоологическим, а прагматическим”). Однако, примкнув к их мнению, автор несколькими страницами ниже признает: “на ключевой вопрос о соотношении патологической параноической юдофобии и ма- киавеллиевского прагматизма в личном антисемитизме Сталина… до сих пор не существует научно обоснованного ответа” (с. 24). Есть в книге и другие тезисы, не согласующиеся с фактами. На стр. 429, например, читаем: в 1943-1944 гг. “в силу тогдашней неясности с будущим Палестины” руководство “Джойнта” рассма- тривало Крым как “возможное послевоенное пристанище не только для советских евреев, но и для еврейских беженцев со всей Европы”. Разыскания М. Мицеля в архиве “Джойнта” показывают, что для подобного заключения нет документальных оснований (нет 628 Рецензии/Reviews их, кстати, и в изданиях, на кото- рые ссылается Г. А. Костырченко). Но это вопрос, конечно, для данной книги периферийный. А вот следующий относится уже к основной проблематике. Обо- сновывая тезис об “отступном маневре” Сталина, предпринятом в конце января – феврале 1953 г., Г. В. Костырченко пишет: “Как иначе объяснить, что накануне смертельного заболевания дикта- тора с полос центральных газет исчезла воинственная риторика, неизменно присутствовавшая на них начиная с 13 января 1953 г.”? Но как объяснить тогда появле- ние в “Комсомольской правде” от 4 марта 1953 г. статьи “Выше революционную бдительность” с упоминанием “террористической группы врачей-вредителей – аген- туры еврейской буржуазно-на- ционалистической организации “Джойнт”, стоящей на службе иностранных разведок”? Наконец, об отсутствии до- кументальных подтверждений подготовки депортации. Значение этого аргумента, на наш взгляд, несколько ослабляется двумя обстоятельствами. Во-первых (автор отмечает это во введении), архивные фонды Президиума и Секретариата ЦК КПСС не до- ступны сейчас для исследовате- лей. Во-вторых, известно, что в советскую эпоху имели место случаи целенаправленного изъ- ятия и уничтожения документов из текущих архивов парторганов (хотя какие-то следы, как правило, оставались). Рецензируемая книга издана в авторской редакции. Хорошо, что у современных российских авторов есть возможность при же- лании обойтись без редакторского вмешательства в текст. Однако посторонний глаз бывает и небес- полезен. Возможно, он помог бы избежать погрешностей в оформ- лении научно-справочного аппара- та, устранить выражения-реликты вроде “пролетарской диктатуры”, “право-троцкистской оппозиции” (ведь автор вряд ли считает их адекватными историческим реа- лиям). Не думаю, что он стал бы держаться и за такую, например, дистинкцию: “интеллектуалы ев- рейского происхождения”, после 1991 г. “хлынувшие в немалом количестве в структуры новой власти”, стали “в большинстве своем” заботиться о собственном преуспеянии (прежде всего мате- риальном), а вот из представите- лей иных национальностей тем же согрешили лишь “многие” (с.701). Что поделаешь – огрехи, по зако- нам психологии, бросаются в глаза именно в хороших текстах… ...