ВОЙНА, РЕВОЛЮЦИЯ, ИМПЕРИЯ: ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ

Ab Imperio, 4/2001 321 Марк ФЕРРО ВОЙНА, РЕВОЛЮЦИЯ, ИМПЕРИЯ: ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ * Льву Троцкому принадлежит мысль о том, что февральское восста- ние наконец позволило говорить в высоком стиле о наиболее угнетен- ных классах и нациях России.1 Февральское восстание поистине приве- ло в движение не только финнов и поляков, прибалтов и украинцев, но и татар и казахов, башкир и туркмен. Троцкий верно заметил: проблема национальностей не была чем-то новым в 1917 году, но в результате войны и падения царизма она взорвалась с революционной силой. I. Исходная ситуация В феврале 1917 года правители новой России очень быстро столкну- лись с национальной проблемой. Хотя их представления о целях рево- люции и, особенно, о способах решения национальной проблемы силь- но различались, либералы и социалисты были едины в одном: следует *® Marc Ferro. Настоящая статья была впервые опубликована на французском язы- ке под названием “La Politique des Nationalités du Gouvernement Provisoire” в журна- ле Cahiers du Monde Russe et Soviétique. 1961. Vol. 2. P. 131-169. Редакция благода- рит Марка Ферро за разрешение напечатать его работу в русском переводе. Перевод С. Глебова. 1 L. Trotskii. L’Histoire de la Revolution Russe. V. II. Paris, 1931. М. Ферро, Война, революция, империя… 322 сообща продолжать войну, поскольку это необходимо для спасения ре- волюции. Продолжение войны, начатой режимом, который деятели Февраля ниспровергли, означало, в свою очередь, преемственность военной по- литики царизма. Применительно к национальному вопросу это вылива- лось не только в необходимость примирять возросшие требования национальностей с собственными программами, но и учитывать при этом политику воюющих сторон (союзников и противников). Для того, чтобы понять, как разыгрывалась эта сложная партия, внимательнее рассмотрим ее элементы. * * * По существу, национальный вопрос принадлежал к сфере междуна- родных отношений, которые существенно изменилась в связи с вой- ной.2 Именно государства Антанты, представившие свои действия в войне как защиту прав народов, первыми придали интернациональное измерение проблеме меньшинств. Разумеется, целью подобной ритори- ки было расчленение Оттоманской Империи и ослабление Австро- Венгрии, возможно, даже принуждение ее к сепаратному миру. Эти це- ли вполне стоили нескольких уступок, сделанных Россией под давлени- ем союзников финнам и полякам. Признание Хуссейна королем Арабов в ноябре 1916 года,3 так же как нота 10 января 1917 года, вполне укла- дываются в эту общую картину.4 Однако к концу 1916 года, из эффективного средства, используемого против военного противника, национальный вопрос превратился в опасное оружие, которое можно было повернуть против самих союзных государств. Воодушевленные успехами в Восточной Европе, а также находясь под угрозой усиленной блокады, центральные державы столк- нулись с необходимостью пересмотреть проблему организации восточ- ноевропейского пространства. Эта была эпоха, когда Фридрих Науманн выступил с идеей Центральной Европы (Mitteleuropa). 2 О военной и политической ситуации в 1916-17 гг. см. классические работы P. Renouvin. La crise européenne et la Premiére guerre mondiale. Paris, 1948. Рр. 316-539 и l’Histoire des relations internationals. T. VII, Ire partie, 1. Paris 1957. 3 Хуссейн, шейх Мекки, был признан Британией королем Хиджаза, провозгласил себя королем Арабов в 1916 г. – Прим. переводчика. 4 10 января 1917 года союзники выпустили прокламацию, проясняющую условия мира. Прокламация была принята в ответ на декларацию Вудро Вильсона о мире 1916 г. – Прим. переводчика. Ab Imperio, 4/2001 323 В свою очередь, у центральных держав тоже имелись козыри в обла- сти национальной политики. Например, в пику Франции и Англии они могли поддержать свободы Ирландии или требования колониальных народов. Но основные преимущества обещал розыгрыш национальной карты в России, которая в этой сфере отличалась особой чувствитель- ностью.5 Ряд событий кануна революции 1917 года поставил под угрозу един- ство Российского государства: первый сигнал тревоги прозвучал в июне-июле 1916 года, когда собралась Конференция Национальностей в Лозанне; затем последовала активизация действий центральных дер- жав на “национальном фронте” в Восточной Европе. Именно это при- вело к изменению характера франко-российского союза и подписанию (за сорок восемь часов до падения царизма) знаменитых тайных согла- шений.6 * * * Проходившая в Лозанне с 27 по 29 июня 1916 года III Конференция Национальностей собралась под эгидой “Союза Национальностей” – организации, учрежденной в Париже накануне войны политическими деятелями в основном либерального и франкофильского направления.7 Двадцать пять национальностей ответили на призыв организаторов конференции.8 Но против всех ожиданий, эта манифестация желания участвовать в Конференции Национальностей обернулась проблемами для Антанты. Во-первых, на конференцию “вторглись”9 представители 5 Th. Ruyssen. Les Minorities Nationals d’Europe et la Guerre Mondiale. Paris, 1923 и J. Droz. L’Europe Centrale. L’Évolution Historique de l’idée de Mitteleuropa. Paris, 1960. Р. 285. 6 Автор имеет ввиду подписанные 26 февраля / 11 марта франко-российские согла- шения, гарантировавшие Российскому првителству свободу действия по определе- нию западных границ Росси. – Прим. переводчика. 7 О Лозаннской конференции см. Comptes rendus, опубликованные в Librairie Centrale des Nationalités под эгидой “Союза Национальностей”. Лозанна, 1917 г. См. также газеты La Tribune de Lausanne, Feuille d'Avis de Lausanne, Annales des Nationalités. 8 Албанцы, алжирцы, армяне (отсутствовали), баски, бельгийцы, каталанцы, черке- сы, дагестанцы, египтяне, эстонцы, финны, грузины, ирландцы, евреи, киргизы, ку- мыки, литовцы, люксембуржцы, поляки, румыны, белорусы, сербы, сирийцы (от- сутствовали), татары, тунисцы, чагатаи, украинцы. 9 Выражение принадлежит М. Е. Прива, в то время автору редакционных статей в La Tribune de Lausanne и одному из организаторов конференции. М. Ферро, Война, революция, империя… 324 угнетенных национальностей Российской империи (прежде всего, поля- ки и украинцы); во-вторых, поскольку представители сербов, чехов и венгерских румын не смогли явиться лично на конференцию, от их имени должны были выступать швейцарцы и французы. Наконец, уста- ми египтян и тунисцев активно обличался империализм англичан и французов, а не центральных держав. Конференция задумывалась с целью ознакомления плохо информи- рованного общественного мнения с радикальными национальными тре- бованиями, само существование которых не принималось во внима- ние.10 Международное социалистическое движение конференцию про- игнорировало, что еще раз продемонстрировало равнодушие социали- стов к национальному вопросу, если только он не рассматривался с ре- волюционной точки зрения.11 Конференция спровоцировала рост числа антироссийских выпадов в германской и французской прессе. Так, 2 июля 1916 года “Temps” опубликовала редакционную статью “Конференция в Лозанне”. 5 июля, обобщая взгляды, которые выражались и более откровенным образом,12 Жак Бэнвиль писал в “Éclaire de Motpellier”: “На протяжении многих лет я повторяю, что принцип самоопреде- ления национальностей опасен для Франции... и что он является оружи- ем, которое может быть повернуто против нас и наших союзников. То, 10 Финны (К. Циллиакус) и чагатаи требовали полной независимости; грузины (Михаил Церетели) – возврата к status quo ante 1763 г.; дагестанцы (Саид Тахир Аль Хусейн), черкесы (Исмаил Беданок), киргизы (Сафа Ахмедов), татары (Юсуф Акчу- ра) выдвинули более скромные требования, предполагавшие трансформацию Рос- сии в федерацию; поляки (Лемпицкий), литовцы (Габрис де Рооп, Батриска) выра- жали скорее жалобы и формальные требования, а не четкую программу. 11 Разумеется, были националисты, которые одновременно являлись социалистами. Но ни один видный представитель социалистического движения – а многие из них, включая Ленина, находились тогда в Швейцарии – не проявили совершенно ника- кого интереса к конференции. В качестве контраргумента, опровергающего утвер- ждение, что социалисты не интересовались конференцией в Лозанне, можно отме- тить тот факт, что леворадикальный муниципалитет Лозанны председательствовал на заседаниях. Это стало возможным в силу того, что президент Бюрнье отрицал связь между национальным движением и международным социализмом. 12 В l’Œuvre: “Державы, в которых проживают эти угнетенные национальности, скрывают то факт, что эти национальности связаны с агентами Германии.” Также Альсид Эбрэ в l’Éclaire: “Франции просто повезло, что законодательная инициатива М. Дуаси о наделении алжирцев представительством в собраниях, где они могут обсуждать свои интересы, была представлена в то самое время, когда проходила Лозаннская конференция.” Ab Imperio, 4/2001 325 что произошло в Лозанне, подтвердило мои высказывания.” (3 июля 1916 г.) Лозанская конференция помогла Германии в полной мере оценить возможные выгоды от ведения активной политики в области нацио- нального вопроса. Без сомнения, конференция не обладала иной ценно- стью, кроме символической, но она продемонстрировала всю серьез- ность проблемы национальностей для России именно в тот момент, ко- гда различные соображения подвигали Германию к эксплуатации этой проблемы. * * * Через несколько недель после окончания конференции центральные державы инициировали издание в Берне еженедельника под названием “Bulletin des Nationalités de Russie.”13 Поляки и украинцы, а затем ли- товцы, финны и мусульмане получили возможность регулярно (ежене- дельно) обличать на страницах этого издания не только царизм, но и российских “либералов” типа Милюкова, враждебных “истинному” освобождению национальностей. Более того, этим национальностям не стоило рассчитывать ни на Францию, все более индифферентную к их проблемам, ни на Англию, “у которой имелись свои интересы у балтий- ских берегов.” Напротив, именно пример Австро-Венгрии должен был показать, как выглядит настоящий федерализм.14 “Bulletin” предрекал, что признанные центральными державами будущие независимые нации востока – украинцы, литовцы, поляки и др. примкнут к ним, чтобы лучше защищать свою независимость, поскольку, предоставленные са- ми себе, они окажутся беззащитными. В достижении независимости им следовало положиться на центральные державы, “так как только выс- шая сила может заставить торжествовать высшее право.” На уровне конкретных действий Германия мобилизовала свои связи с националистическими организациями в Российской империи. Она со- здала финский офицерский корпус15 – батальон Локстеда, который от13 Первый номер вышел в сентябре 1916 г., последний – в день Февральской Рево- люции. 14 Эта кампания имела мало общего с деятельностью австрийских социалистов, расположенных в пользу тезисов Реннера, о которых пойдет речь ниже. Главные моменты этой кампании описаны в Rudolf Daun. The Problem of Nationality. La Haye, 1917. см. также B. Auerbach. L’Autriche et la Hongrie Pendant la Guerre. Paris, 1925. 15 См. R. von de Goltz. Meine Sendung in Finland und in Baltikum. Leipzig, 1920; F. Wetterhof. Finland im Lichte des Weltkrieges. Berlin, 1916. Как показывает мемо- рандум Гельфанда (Z. A. B. Zeman. Germany and the Revolution in Russia 1915 – М. Ферро, Война, революция, империя… 326 правился на российский фронт под именем 27-го батальона прусских егерей. Объединив определенное число представителей польских наци- оналистических партий, находившихся на оккупированной территории, правительства центральных держав провели конференцию в Потрикау (сентябрь 1916 г.). Затем, 5 ноября 1916 года, центральные державы провозгласили независимость Польши – решительный жест, опередив- ший действия Антанты. Несомненно, за этим жестом стояло стремление создать польскую армию, которая сражалась бы на стороне немцев. И хотя поляки на это не пошли, жест Германии явился серьезным ударом по национальной политике Антанты,16 которая становилась все менее и менее содержательной. Сотрудник МИДа Франции Филип Бертло одним из первых понял, насколько активная поддержка польских требований может угрожать франко-русскому союзу.17 Нота 10 января 1917 года сохраняла верность провозглашенным Антантой дипломатическим принципам, но при этом очень туманно и неопределенно излагала будущее устройство малых национальностей. Ход войны, ожидавшийся распад Австро-Венгрии за- ставляли Париж задумываться над тем, что этот распад может привести к присоединению Австрии к Германии. Опасаясь, что российский монарх в целях предотвращения револю- ции пойдет на подписание сепаратного мира, французская дипломатия была вынуждена (не без сожаления) оставить польский вопрос в покое. Получив Саарскую область и располагая свободой действий по учре- ждению “автономного” государства на левом берегу Рейна, француз- ское правительство предоставило русскому царю самостоятельно уре- гулировать “по собственному усмотрению” проблемы западных границ империи. По сути это означало, что Франция оставила Польшу один на один с Россией (секретное соглашение 11 марта 1917 года). 1918. London, 1958. Р. 145), у Германии уже были контакты с финскими социали- стами В меморандуме также предлагались действия в отношении украинских наци- оналистов и обсуждалась возможные шаги в отношении мусульман. 16 Главные документы собраны в S. Filasiewicz. La Question Polonaise Pendant la Guerre Mondiale. Paris, 1920. См. также M. K. Dziewanovski. The Communist Party of Poland. Сambridge, 1960; W. F. Reddaway (Ed.). The Cambridge History of Poland. Cambridge, UK, 1941; J. Blocizewski. La Restauration de la Pologne et la Diplomatie Européenne 1914-1923. Paris, 1927. 17 Ф. Бертло советовал швейцарскому публицисту Э. Прива, франкофилу и специа- листу по польскому вопросу, “более им не заниматься”. Клемансо, будучи в оппо- зиции, напротив, лоббировал этот вопрос, невзирая на конъюнктуру (личная беседа автора с М. Э. Прива). Ab Imperio, 4/2001 327 * * * Война изменила существо национального вопроса, интернационали- зировав его и придав ему новые измерения, что неизбежно должно бы- ло отразиться на отношении российских политических партий к про- блемам меньшинств. В какой мере это произошло? Накопив к 1914 году значительный опыт совместной борьбы с ца- ризмом, представители национальных меньшинств и русские револю- ционеры добровольно сотрудничали и старались не акцентировать раз- делявшие их противоречия. Из всех российских партий кадеты и эсеры выказывали наибольшую заинтересованность в проблемах националь- ных меньшинств.18 Именно к этим партиям и были обращены надежды пронационально настроенных кругов: умеренных – к кадетам, револю- ционных – к эсерам. Кадеты выступали против децентрализирующего федерализма, но за право на культурное самоопределение; готовясь за- воевать государство изнутри, кадеты не могли не стремиться к упроче- нию структуры этого государства. Им виделась формула интеграции, в которой меньшинства сами выбирают формы и границы проявления своей национальности. При этом кадеты определенно высказывались против политики русификации, проповедуемой правыми партиями. Тем не менее, у некоторых членов Партии Народной Свободы видение национальной политики сводилась “к упрочению государства и к воз- величиванию русской ... нации.”19 Для Финляндии и Польши кадеты предполагали учреждение режима внутренней автономии, уже установленного в случае Великого Княже- ства Финляндского и одобренного законодательными властями Поль- ши. Традиционно областническая, партия эсеров к 1914 году уже не имела четко сформулированной позиции по национальному вопросу. Число сторонников экстерриториальной культурной автономии уравно- вешивало число сторонников федерализма;20 защитники безусловного права на самоопределение противостояли тем, кто это право отрицал, считая, что оно вредит интересам России или революции. 18 Об отношении российских партий к национальному вопросу перед войной см. R. Pipes. The formation of Soviet Union. Pp. 29-49 и Dem. Boersner. The Bolcheviks and the National and Colonial Question 1917 – 1928. Genéve, 1957. 19 П. Д. Долгоруков. Национальная политика и Партия народной свободы. Ростов- на-Дону, 1919. С. 5. 20 Культурно-национальная экстерриториальная автономия предполагалась для “наций без определенной территориальной базы” (например, евреев). М. Ферро, Война, революция, империя… 328 По сути, это были старые споры, восходившие к тезисам Реннера, которые уже в течение пятнадцати лет обсуждались российскими соци- ал-демократами.21 Но в 1914 году эти споры воспринимались как вред- ные, отвлекающие внимание от единственно важного вопроса – вопроса о грядущей революции. И у меньшевиков, и у большевиков мы обнару- живаем одинаковое неприятие федерализма, “который децентрализует государство, задерживая процесс экономического объединения,” и культурной автономии, “которая усиливает барьеры, разделяющие про- летариат разных национальностей.” Тем не менее, в духе пункта 9 про- граммы 1903 года (право наций на самоопределение) меньшевики стре- мились к сотрудничеству с активизировавшимися революционными ор- ганизациями национальных меньшинств. В августе 1912 года они сде- лали несколько шагов в сторону выработки ясной программы по нацио- нальному вопросу. Таким образом, накануне войны меньшевики под- твердили свое признание права наций на самоопределение и под давле- нием Бунда и других партий включили требование национально- культурной автономии в свою национальную программу. Новый импульс, который в это время получает национальное дви- жение, заставил обратиться к изучению данной проблемы и Ленина, увидевшего перспективы интеграции в революционную деятельность разрушительной силы национализма окраин. Ленин разрабатывает большевистскую теорию национального самоопределения именно то- гда, когда эксплуатация национальной проблематики обеспечивала без- граничные возможности для политической мобилизации. Остававшиеся верными принципам централизма и интернационализма циммерваль- довцы на этом фоне выглядели доктринерами. До Февраля большевистская программа во национальному вопросу воспринималась представителями национальностей враждебно, тем бо- лее что все остальные противники самодержавия (эсеры, меньшевики, кадеты) продолжали выражать националам свою поддержку. Казалось бы, на фоне войны “оборончество” российских политических партий логически должно было подталкивать их к сдержанности по отноше21 Карл Реннер, австрийский социал-демократ, впоследствии первый канцлер неза- висимой Австрии, вместе с Отто Бауэром являлся сторонником национально- культурной автономии как средства решения национальных проблем Дунайской монархии. См., напр. E. Nimni. Nationalist Multiculturalism in Late Imperial Austria as a Critique of Contemporary Liberalism: the Case of Bauer and Renner // Journal of Political Ideologies. 1999. Vol. 4, # 3. Pp. 289-314; биография Реннера: Walter Rauscher. Karl Renner: ein österreichischer Mythos. Wien, 1995. – Прим. переводчика. Ab Imperio, 4/2001 329 нию к националистическим движениям, в той или иной степени под- держивавшимся Германией и Турцией. Несомненно, эмигрантские националистические круги фиксировали изменения в отношении к национальному вопросу у персонажей типа Милюкова, и эти нюансы имели для них значение.22 Но в самой России традиции, личные связи, солидарность в борьбе против самодержавия все еще перевешивали другие соображения. Прежде всего, отсутствовало стремление усугуб- лять потенциальный конфликт между целями русских и нерусских пар- тий, поскольку все были убеждены, что с падением царизма противоре- чия между ними исчезнут вместе с межнациональной рознью. Все “ака- демические” ссоры вокруг программ и положений покажутся тогда смешными и мелкими в свете совместной работы по строительству об- щества будущего.23 И действительно, в первые дни Февраля, в победной эйфории каза- лось, что именно так все и произойдет. А. Керенский и М. Львов полу- чали братские приветствия от украинцев и литовцев, финнов и татар.24 Казалось, что в лице Керенского и Милюкова к власти пришли два са- мых страстных защитника интересов национальных меньшинств. От них ждали действий в условиях падения царизма, когда национальная проблема возникла в чистом виде. Керенскому и Милюкову предстояло разрешать противоречия, неразрывно связанные с войной, которую они желали продолжать несмотря ни на что. II. Первые акты Временного Правительства (Март 1917 года) Временное Правительство довольно быстро приняло законодатель- ные акты, отразившие его заинтересованность в национальном вопросе и установку на либеральные методы его разрешения.25 Более того, 22 Каждый раз, когда принималась дискриминационная мера в отношении той или иной национальности, Милюков протестовал: его называли “страстным защитни- ком Финляндии”. В начале 1917 года он уже писал в “Речи”, что отношение кадетов к украинскому вопросу будет производной от позиции украинцев в вопросе войны. Затем, в январе, Милюков пытался приуменьшить значение Ноты Вильсона по во- просу о национальностях. 23 По этой проблеме см. анализ О. С. Минор. Национальный вопрос в 1917 – 1918. Год русской революции. Москва, 1918. 24 Филипс Прайс описывал эти сцены энтузиазма на Кавказе, когда европейцы и мусульмане были едины: Philips Price. War and Revolution in Asiatic Russia. London, 1921. 25 Национальности не замедлили выразить свои требования: “Революции не испол- М. Ферро, Война, революция, империя… 330 именно либеральное решение национального вопроса было одним из условий участия Керенского в правительстве, на котором настаивал Со- вет. Поскольку эти меры, принятые на волне революционного энтузи- азма, не вызывали сопротивления и подозрений со стороны русских партий и вводились правительством не под давлением, а добровольно, можно признать, что они достаточно адекватно отражали свойственное Февральской Революции видение проблемы национальностей.26 Первые решения по поводу Финляндии несли на себе печать либе- рализма. Возможно, Временное правительство хотело компенсировать то, что именно по отношению к Финляндии нарушались все обещания и с 1899 года вводились все новые и новые охранительные меры, ограни- чивавшие финскую автономию.27 Наверное, свою роль сыграло и при- сутствие в Финляндии российской армии, которая должна была гаран- тировать там интересы российской нации. Наконец, Милюков лично принимал финские проблемы близко к сердцу. Как бы то ни было, он объявил британскому послу Бьюкенену, что в отношении Финляндии будет принят декрет о самостоятельности.28 В ожидании этого акта правительство демонстрировало на деле желание порвать с прошлым. Начиная с 4 марта, оно отменило имперское законодательство в Фин- ляндии,29 освободило политических заключенных, а вместе с ними и [прусских] егерей (офицеров финского батальона, воевавшего на сто- роне центральных держав – прим. пер.); в Гельсингфорсе был создан “отдел контрразведки,” заменивший старую российскую жандармерию, что должно было умиротворить финнов и в то же время позволило при- нилось еще и 24 часов, как украинцы столицы организовались,” – писал А. Шульгин, чтобы представить свои требования Временному Правительству и Со- вету. V. A. Cholguine. L’Ukraine Сontre Moscou. Paris, 1920. P. 54 и далее. Мусуль- мане – депутаты Думы организовались с теми же целями и провели съезд 1-го мая. Поляки, литовцы, грузины, финны и др. последовали за ними, выражая те же чув- ства энтузиазма по поводу революции. 26 Из участников и свидетелей событий лучше всего эти события описали с кадет- ской точки зрения – П. Н. Милюков. История второй русской революции. София, 1921-1924. 3 тома.. и с социалистической – V. Сhernov. The Great Russian Revolution. Newhaven, 1936. 27 О Финляндии см.: Magnus Gottfrid Schybergson. Politische Geschichte Finnlands. Gotha, 1925; Henning Söderhjelm. The Red Insurrection in Finland. London, n. d.; R. Delavoix. Essai Historique sur la Separation de la Finlande et de la Russie. Paris, 1932. 28 Красный архив. 1927. Т. V. С. 114. 29 Б. Кутузов. Великая октябрьская социалистическая революция. Хроника собы- тий. Москва, 1957. С. 72. Ab Imperio, 4/2001 331 нять меры против возможного сговора националистов с немцами. Кро- ме того, 6 марта Временное Правительство опубликовало Манифест, восстанавливавший “законный порядок” в Финляндии, т. е. статут 1899 года, который царский режимом не соблюдался.30 В “Манифесте” со- держалось обещание расширить права финского Сейма и правитель- ства, а также декларировалось, что “автономия” есть свершившийся факт и на его основе должны строиться новые отношения между Фин- ляндией и Россией.31 Финны, со своей стороны, приглашались выдви- гать требования к России, а через агентство Ассошиэйтед Пресс рос- сийский МИД распространил информацию, что “Россия не удерживает Финляндию,” отныне свободную объявлять независимость или всту- пать в союз со Швецией. Возврат к “законному” прошлому, несмотря на свой временный ха- рактер, финнам понравился, чего нельзя было сказать о других мерах: по сути, финны констатировали, что, предустанавливая программу ре- форм и воссоздавая в одностороннем порядке институты прошлого, Временное Правительство в некотором смысле предъявляет претензию на наследие Царя–Великого Князя, тогда как, по мнению финнов, суве- ренитет отныне по закону принадлежал финскому народу. В Польше Временное Правительство унаследовало от царизма ситу- ацию, полную противоречий. Немцы и австрийцы, оккупировавшие страну, признали, по крайней мере на словах, независимость Польши. Но, тем не менее, секретное соглашение 11 марта оставляло за Россией задачу по урегулированию “по собственному усмотрению” проблемы своих западных границ. Что же собиралось делать правительство? 19 марта Милюков – влиятельнейший человек в правительстве – объявил послу Бьюкенену о своем негативном отношении как к идее независимости Польши, так и к созданию польских воинских формиро- ваний. Милюков заявил, что он является сторонником автономии в рамках империи, с территориальной армией, интегрированной в воору- женные силы России.32 И все же 29 марта Временное Правительство признало создание независимого Польского государства.33 Что же про30 См. С. М. Диманштейн. Революция и национальный вопрос. Том 3. С. 67-68. 31 Выступление нового губернатора Стаковича в: П.Н. Милюков. История второй русской революции . T. I. С. 141. 32 См. Красный архив. Т. V, 1927. С. 114. 33 Текст на русском и французском в Filasiewicz. La Question Polonaise Pendant la Guerre Mondiale. М. Ферро, Война, революция, империя… 332 изошло? Вмешательство Совета рабочих и солдатских депутатов?34 Или же члены Временного Правительства предоставили народу Польши свободу, поскольку это решение не влекло никаких обязательств: Польша находилась под оккупацией и ее независимость была предре- шена? С появлением надежд на мир весной 1917 года франко-русские со- глашения в той их части, которая касалась Польши, теряли всякое зна- чение, и это говорит в пользу последней интерпретации. Согласно предложениям Чернина – Сикст Бурбона,35 в рамках общих переговоров объединенная Польша получала независимость, “примыкая” к Герма- нии. Так или иначе Россия теряла Польшу.36 Красивый жест Временно- го правительства в отношении Польши позволял спасти то, что еще можно было спасти: Манифест, по сути, провозглашал “соединение Польши с Россией добровольным военным союзом,” что позволяло ис- пользовать польских солдат в случае победы, давая им возможность считать, что это и их победа. Не имея реального контроля над польской территорией, Временное Правительство не могло доказать, что оно дей- ствительно готово предоставить полякам “безусловное” право на само- определение. Текст Манифеста демонстрирует, что у правительства та- кой готовности не было. По сути, Манифест заявлял, что “Учредитель- ное Собрание решительно упрочит новый братский союз и даст свое со- гласие на изменение территории Российского государства...” Точности 34 “Правда” от 16 марта 1917 г. Цит. по Б. Кутузов. Великая октябрьская социали- стическая революция. Хроника событий. С. 211. См., также, М. К. Dziewnovski. The Communist Party of Poland. Cambridge, 1960. 35 Граф Оттокар Чернин – министр иностранных дел Австро-Венгрии с конца 1916 г. Князь Сикст Бурбон – офицер бельгийской армии, родственник правившей в Авст- ро-Венгрии Габсбургской династии. В феврале-июне 1917 г. Чернин вел секретные переговоры с британским и французским правтельством при посредничестве Сикст Бурбона. – Прим. переводчика. 36 В данном случае хронология имеет значение: 14 марта или чуть позднее Милю- ков узнает о секретных соглашениях (G. Walter. Histoire de la Révolution russe. Paris, 1953. P. 179-180); 19 марта он говорит с Бьюкененом; Предложение Чернина – Сикст Бурбона сделано 5 марта, и Пуанкаре о нем сообщил российскому прави- тельству 6-го или 7-го. Он не мог говорить об этом по телеграфу “не обладая шиф- рованным каналом сообщения с царем.” Пуанкаре написал письмо (см. Pr. Sixte Bourbon. L’offre de Paix Séparée à l’Autriche. Paris, 1920. P. 66-67), которое не могло прибыть в Россию раньше самого разгара революции. Учитывая задержки военного времени, исключено, чтобы Милюков ответил на это письмо до разговора с Бью- кененом; Милюков отзывает свои предложения, так как международная обстановка меняется. Ab Imperio, 4/2001 333 формулировок в данном случае Милюков придавал большое значение, указывая, что признание независимости было высказано не в “ясных юридических терминах”, а на “языке братства.”37 Поляки по этому по- воду иллюзий не питали. Совет же видел в создании автономной поль- ской армии, прежде всего, угрозу миру и революции.38 Третье решение, принятое Временным Правительством, касалось меньшинств в целом. Воззвание Совета требовало, чтобы “все нацио- нальности империи могли самостоятельно развивать свою народность и свою культуру.” Декларация правительства не могла отступить от этих требований, означавших движение в сторону признания национально- культурной автономии. Как разъяснял Милюков, правительство выбирало из двух вариан- тов: издать чисто декларативную прокламацию (но которая была бы со- держательно “пустой”) или документ, в котором анализировалось бы положение каждой национальности (но его подготовка требовала вре- мени и существовал риск, что документ будет очень длинным).39 Исхо- дя из этих технических соображений, приняли третий вариант: состави- ли список всех исключений (изъятий из законодательства и т.д.), жерт- вами которых были меньшинства, и эти исключения отменили. Таким образом, декларация 2 апреля 1917 г. предоставила всем гражданам но- вой России свободу передвижения и местожительства, право собствен- ности, право заниматься любыми профессиями, быть предпринимате- лем, чиновником, избирательное право, право на использование родно- го языка в школах и при заключении контрактов, право на учреждение образовательных институтов. В определенной степени эта декларация, подобно аналогичной де- кларации 1789 года, своим появлением была обязана сложившимся об- стоятельствам. Но в то же время она отражала взгляды определенного класса – буржуазии. По сути, декларация лишь перечисляла неправды старого режима, не приоткрывая завесу будущего. Декларация провоз- глашала конец индивидуального угнетения представителей националь- ных меньшинств, но не предусматривала признания этих меньшинств как “самобытных коллективов.” Однако сам факт признания существо- вания “национальностей” предполагал, в короткой или долговременной 37 Cм. П. Н. Mилюков. История второй русской революции. Т. 2. С. 60 и далее. В конце апреля он говорил о независимости в будущем... 38 См. статью в “Известиях”, цитируемую в Filasiewicz. La Question Polonaise Pendant la Guerre Mondiale. P. 193. 39 См. П. Н. Mилюков. История второй русской революции. Т. 2. С. 20. М. Ферро, Война, революция, империя… 334 перспективе, удовлетворение их прав на самоопределение. Февральская революция, которая продолжала внешнюю политику царизма,40 не была к этому готова. Тем же, кто уже начал выражать “нетерпение,”41 раздавались обеща- ния и посулы. Литовцам князь Львов объявил, что их родина будет пре- вращена в автономное государство “под защитой России.”42 Он также предложил должность политического статс-секретаря этого государства представителю литовцев М. Ичасу. В то же самое время “новый поря- док” был обещан Туркестану.43 Украинцам, хотя и готовившимся к со- зыву Рады, но выдвигавшим все еще скромные требования (украиниза- ция общественного управления, назначения комиссара по украинским делам и т.д.), дали понять, что только Учредительное Собрание в праве решать будущее Украины. Именно так, ссылкой на Учредительное Со- брание, отвечали национальностям, предъявлявшим требования поли- тического характера: украинцы, финны, прибалты и др. натыкались на эту стену. Ссылка на Учредительное Собрание являлась основанием для всех отказов, источником возникновения всех политических тупи- ков. * * * Находясь в политической оппозиции царскому режиму, будущие де- ятели Февраля являлись горячими защитниками прав народов. Придя к власти, они признали эти права при одном условии: право управления процессом остается за ними. Они должны были решать, как и когда бу- дет избрано Учредительное Собрание, на котором, естественно, вели- корусская национальность окажется в большинстве. Несомненно, они понимали, что такая процедура была несовместима с реальным призна- нием прав национальностей, но их совесть оставалась спокойной. Они верили, что коль скоро судьба новой России оказалась в их руках, не может быть никакого несоответствия между их целями и истинными устремлениями меньшинств – наследники великих революций 1789, 1848 и 1905 гг., они верили в универсальное значение своей миссии. 40 17 марта Милюков послал ноту союзникам, заверив их в своей приверженности договоренностям старого режима. 41 Выражение принадлежит Керенскому. 42 Annales des Nationalités. 1917. No. 3-4. P. 86. 43 Б. Кутузов. Великая октябрьская социалистическая революция. Хроника собы- тий. C. 141 и Диманштейн. Революция и национальный вопрос. Том 3. С. 72. Ab Imperio, 4/2001 335 III. Национальности, российская демократия и политика Временного Правительства с марта по июль Если каждая из мер, принятых Временным Правительством была действительно необходима, ни одна из них не являлась достаточной. Правительство утверждало постановления о будущем устройстве Польши и Финляндии, хотя не могло гарантировать, что они будут вы- полняться. Украине и Литве дали несколько обещаний. В остальных случаях принимались меры ограниченного характера и звучали призы- вы к сознательности: подразумевалось, что Учредительное Собрание урегулирует все вопросы. Представителей национальностей, рассредоточенных по территории всей империи (например, евреев), меры правительства, принятые в от- вет на их запросы,44 могли удовлетворить только на время. В похожей ситуации оказались и армяне, революционные идеалы которых совпа- дали с идеалами деятелей Февраля и которые, подобно лидерам Фев- ральской революции, одновременно боролись с максимализмом и с внешним врагом в лице турок. Иерархия приоритетов армян совпадала с иерархией буржуазии и социалистов-оборонцев, и в течение долгого времени армяне оставались верны лидерам Февраля.45 Поскольку декларация 2 апреля не исключала возможности центра- лизаторского решения в виде экстерриториальной национально- культурной автономии, она несомненно соответствовала интересам та- тарской буржуазии Казани.46 Однако заявление П. Н. Милюкова о це- лях России в войне и видах правительства на Константинополь не мог- ло не раздосадовать мусульман, которые были менее всего расположе- ны к неограниченной лояльности центральной власти.47 44 О евреях в данном контексте см. S. M. Schwarz. The Jews in the Soviet Union. Syracuse, 1951. 45 См. И. Н. Ананов. Судьба Армении. Москва, 1918. 46 По мусульманскому национальному движению татар см. прежде всего A. Bennigsen...