In lieu of an abstract, here is a brief excerpt of the content:

Reviewed by:
  • Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920) by И. А. Гилязов, Л. Р. Гатауллина
  • Диляра Усманова (bio)
И. А. Гилязов, Л. Р. Гатауллина. Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой мировой войны (1914–1920). Казань: Татарское книжное издательство, 2014. 303 с., илл. ISBN: 978-5-298-02788-5.

Российские солдаты-мусульмане в германском плену в годы Первой

мировой войны: неюбилейные заметки к юбилейному изданию

Первая мировая война в исторической памяти россиян долгие годы была “забытой” или “неизвестной” войной, оставаясь на протяжении ХХ столетия в тени последующих событий, казавшихся более грандиозными (революций, гражданской войны, Второй мировой войны и пр.). Это отношение не могло не отразиться на состоянии отечественной историографии войны 1914–1918 гг. Отмечающий столетие с ее начала, “юбилейный” 2014 год ознаменовался необычайным всплеском интереса к той войне, проявившимся в череде конференций и потоке публикаций. Среди последних можно выделить как фундаментальные коллективные монографии и сборники,1 так и [End Page 458] работы, посвященные отдельным аспектам Великой войны. Рецензируемую книгу можно отнести ко второй группе. Ее авторы – Искандер А. Гилязов (д.и.н., профессор КФУ) и его ученица Лейла Р. Гатауллина (к.и.н.) – обратились к относительно малоизученной теме: религиозной жизни российских воинов-мусульман, прежде всего мусульман-татар, которые оказались во вражеском плену и стали объектом пропаганды и идеологической обработки со стороны различных политических сил и государств.

Из более чем полутора миллионов российских подданных, попавших в плен, объектами систематической пропаганды стали даже не все мусульмане, разбросанные по территории Германской и Австро-Венгерской империй в более чем ста лагерях, а лишь та их часть, которая размещалась в двух “специальных” пропагандистских лагерях вблизи от Берлина. Именно эти мусульманские военнопленные стали своего рода “подопытной” партией для проведения масштабного политикоидеологического эксперимента германских властей.

Помимо обращения к ранее малоисследованной проблеме, к безусловным достоинствам монографии Гилязова и Гатауллиной относится привлечение обширного пласта источников, выявленных авторами в ходе многолетних поисков в архивах и крупнейших книгохранилищах Германии. Авторы работали в фондах Федерального архива (Bundesarchiv, Berlin), Политического архива МИДа Германии (Politisches Archiv des Auswärtigen Amtes, Berlin), Бранденбургского земельного архива (Brandenburgisches Landeshauptarchiv, Potsdam и др.) и Государственной библиотеки Прусского культурного наследия (Staatsbibliothek zu Berlin – Preußischer Kulturbesitz). Пожалуй, мало кто из татарских исследователей истории Первой мировой войны может похвастаться такой тщательной проработкой богатейшего пласта документов из немецких архивов, имеющих отношение к истории мусульманских военнопленных. В сочетании с опорой на обширную, правда, преимущественно немецкоязычную, историографию,2 богатейшая источниковая база составляет наиболее ценную часть анализируемой монографии.

В то же время, за пределами внимания авторов остался ряд [End Page 459] новейших, весьма содержательных исследований, в том числе, например, биографический сборник о Габдерашите Ибрагимове, сыгравшем ключевую роль в ведении пропаганды среди пленных воинов-мусульман.3 Также очевидно недостаточное внимание авторов к многочисленной новейшей англоязычной литературе по теории и практике пропаганды в годы Первой мировой войны.4 Книга выиграла бы от более обстоятельного приложения, тем более что, судя по тексту, фактический материал вполне позволял это сделать.

К безусловным достоинствам книги относится зато богатый визуальный ряд. Многочисленные фотографии, как архивные, так и заимствованные из других публикаций, иллюстрируют фактологический материал и делают общую картину более зримой и объемной. Правда, хотелось бы, чтобы авторы не ограничивались вплетением в канву повествования иллюстраций, а предложили бы полноценный анализ визуальных образов как самостоятельного источника.

Также к достоинствам монографии можно отнести продуманную и логичную структуру работы. В первой из трех глав (“Истоки, предпосылки и участники”), авторы дают характеристику основных акторов пропагандистской кампании. Российские мусульмане в немецком плену оказались в центре противоборства стратегических интересов Российской, Германской и Османской империй.5 Наиболее подробно и обстоятельно в данной главе разобрана позиция германской стороны и взгляды главного идеолога ее восточной политики Макса фон Оппенхайма (Max von Oppenheim, 1860–1946). В начале войны он возглавил специально созданную в рамках МИДа Службу информации по Востоку (Nachrichtenstelle für den Orient) и подготовил меморандум “Революционизация исламских областей наших врагов”. По сути, Макс фон Оппенхайм стал автором концепции “революционизирования” мусульманских [End Page 460] подданных России, с тем чтобы, подогревая настроения “джихада”, спровоцировать их на антиколониальные выступления против имперских властей. Эту концепцию планировалось применить в отношении мусульман всех стран Антанты (Англии, Франции и России). Предполагалась их изоляция в специальных лагерях, где они подвергались бы специальной идеологической обработке. Анализ основных положений концепции Макса фон Оппенхайма, откликов современников и мнений позднейших исследователей позволил авторам монографии сделать вывод о неосуществимости этих планов германских властей в отношении восточных стран, в том числе и в силу необычайной пестроты и многообразия исламского мира.

Вторая глава монографии (“Лагерь и его обитатели”) посвящена подробному описанию истории создания и функционирования двух лагерей, созданных на территории Германии специально для военнопленных мусульман. Лагерь полумесяца и Вайнбергский лагерь располагались поблизости друг от друга, между городами Вюнсдорф и Цоссен, а потому в литературе часто именуются единым “Вюнсдорфским лагерем”. В этих двух лагерях в конце 1914 – начале 1915 гг. содержалось порядка 2500–3000 военнопленных из числа российских мусульман, преимущественно татар и башкир. К концу войны, т.е. к осени 1918 года, в этих двух лагерях было уже чуть более 14 тысяч российских “солдат-мухаммедан”. В данной главе, опираясь на данные немецких архивов, авторы подробно осветили бытовые условия содержания военнопленных; их трудовые повинности; основные каналы коммуникации (работу почтовой службы, перлюстрацию корреспонденции и цензуру периодических изданий). Также приведены и мемуарные свидетельства и записки военнопленных-татар с образцами наиболее интересных и показательных текстов. Авторы монографии отмечают, что татары, оказавшиеся в немецком плену, довольно тяжело переживали бытовые сложности плена, но еще острее воспринимали свою оторванность от родины. Горечь утраты и одновременно надежда на скорое возвращение в родные места были главными мотивами проанализированных фольклорных текстов.

Не менее интересный материал содержится в разделе, посвященном использованию немецкими учеными мусульманских военнопленных в качестве объекта изучения. Основным инициатором этой работы был известный немецкий тюрколог Готхольд Вайль, преподававший [End Page 461] в Берлинском университете татарский язык и культуру вплоть до начала 1930-х гг. Материалами этих исследований стали фотографии, литографические портреты, кинопленки, аудиозаписи, в которых были зафиксированы одежда, голос, внешность и пр. антропологические характеристики военнопленных татар. Все эти свидетельства собирались как с научной задачей, так и в пропагандистских целях.

Отдельное внимание авторы монографии уделяют вюнсдорфской мечети и мусульманскому кладбищу в Церенсдорфе.

В третьей главе (“Пропаганда среди российских военнопленных мусульман: цели, содержание и способы”) исследуется центральная проблема книги – цели, содержание и методы германской пропаганды. Пропаганда осуществлялась как вербально (посредством печатного слова, например, материалов газеты “аль-Джихад”, издаваемой в лагере), так и посредством торжественного проведения праздников: религиозных (Курбан-байрам, пришедшийся на 20 октября 1915 г. и 8 октября 1916 г., Рамазан-байрам – соответственно, 2 ноября 1915 г. и пр.) и фольклорных (Сабантуй). Кроме того, в лагерях устраивались библиотеки и места отдыха, организовывались школы, языковые курсы, проводились экскурсии. Особое внимание в деле пропаганды уделялось беседам лагерных имамов с пленными, в том числе и настойчивой агитации по переселению в Турцию. По многочисленным свидетельствам современников, наибольшим авторитетом среди военнопленных, а также у руководства лагерей, пользовались первый и второй имамы Вюнсдорфской мечети: Габдерашит Ибрагимов и Алимджан Идриси. Помимо имамов, к устной пропаганде были привлечены немецкие чиновники, специально назначенные пропагандисты и учителя школ. В книге рассказывается о наиболее значимых пропагандистах.

Несмотря на создание благоприятных условий и предоставление преференций для военнопленных мусульман, общие итоги пропагандистских усилий в немецких лагерях были весьма скромными. По словам авторов монографии, конкретным показателем результатов пропагандистской деятельности, развернутой в Вайнбергском лагере с лета 1915 г., являлось количество добровольцев, которые изъявили желание принять участие в “джихаде”. Если в своих отчетах пропагандисты указывали численность добровольцев в десятки тысяч, в реальности эта цифра была гораздо скромнее. Можно считать подтвержденной информацию [End Page 462] об отправке в Турцию батальона “джихадистов” в количестве около 1000 человек. Причем большая часть отправившихся в Турцию тюрко-татар была занята на трудовом фронте, а не в действующей армии. За исключением переселившихся в Турцию добровольцев и умерших в плену военнопленных (около двух тысяч человек), большая часть плененных солдат-мусульман вернулись на родину в период между 1918 и 1921 гг. Хотя авторы монографии вкратце рассказывают о судьбе нескольких репатриантов, более обстоятельный анализ истории возвращения из плена остается, видимо, задачей последующих исследований.

Итог эффективности пропаганды среди российских пленных мусульман был подведен в декабре 1916 г., когда Военное министерство распорядилось о прекращении пропаганды “джихада” и фактически взяло курс на сворачивание всей агитационной деятельности в этом направлении. Авторы монографии признают попытку германских властей “революционизировать” врага в целом провалившейся, а призыв российских мусульман к Священной войне – изначально бесперспективным.

Диляра Усманова

Диляра УСМАНОВА, д.и.н., профессор, кафедра истории России и стран ближнего зарубежья, Институт международных отношений, истории и востоковедения, Казанский федеральный университет, Казань, Россия. dusmanova2000@mail.ru

Footnotes

1. Назову только два коллективных труда, изданных авторскими коллективами двух ведущих российских институтов истории РАН, московского и санкт-петербургского: Россия в годы Первой мировой войны: экономическое положение, социальные процессы, политический кризис. Москва, 2014; Первая мировая война и конец Российской империи. В 3-х тт. Санкт-Петербург, 2014 (Том 1. Политическая история; Том 2. Экономическая история; Том 3. Февральская революция).

2. Особо следует выделить фундаментальное пионерское исследование Герхарда Хеппа, к которому обращаются все ученые, интересующиеся данной проблемой. См.: Gerhard Höpp. Muslime in der Mark. Als Kriegsgefangene und Internierte in Wünsdorf und Zossen, 1914–1924. Berlin, 1997.

3. Габдерашит Ибрагим: научно-биографический сборник (на татарском языке). Казань, 2011.

4. Troy R.R. Paddock. Creating the Russian Peril. Education, the Public Sphere, and National Identity in Imperial Germany, 1890–1914. New York, 2010; Troy R.R. Paddock (Ed.). World War I and Propaganda. Leiden, 2014.

5. Обращает на себя внимание то, что позиция турецких властей также раскрывается преимущественно через немецкоязычные сочинения, тогда как следовало бы больше оперировать текстами, исходящими из “османского лагеря”. См., например, неплохой образец подобного исследования: Michael A. Reynolds. Shattering Empires. The Clash and Collapse of the Ottoman and Russian Empires, 1908–1918. Cambridge, 2011.

...

pdf

Share