Christian Russia in the Making by Andrzej Poppe (review)

500 Рецензии/Reviews Александр МАЙОРОВ, Виталий АНАНЬЕВ, Надежда МИЛЮТЕНКО Andrzej Poppe, Christian Russia in the Making (London: Ashgate Publishing, 2007). xiv+362 pp. (=Variorum Collected Studies Series). ISBN: 978-075-465-911-2 (hardcover edition). В серии “Variorum”, выпуска- емой английским издательством “Ashgate”, вышел в свет новый сборник статей выдающегося польского историка, специалиста по раннему русскому средневеко- вью, Анджея Поппэ. Данный сборник, получивший название “Christian Russia in the Making”, что можно было бы перевести как “Формирование христианской Руси”, для англо- язычных читателей фактически является продолжением выпу- щенного в той же серии в 1982 г. сборника “The Rise of Christian Russia”, т. е. “Становление хри- стианской Руси”. Представляется, что без осо- бого ущерба для понимания сути собранных в обоих сборниках материалов название и того, и другого можно вполне адекватно передать по-русски как “Христи- анизация Руси”. Именно эта про- блема стоит в центре внимания всех вошедших в рецензируемое издание статей Поппэ. Три из двенадцати статей сбор- ника на английском языке публи- куются впервые, остальные уже печатались в различных изданиях в 1980–2003 гг. В соответствии с традицией серии “Variorum” все статьи печатаются с сохранением первоначальной пагинации. В некоторых случаях они сопрово- ждаются краткими авторскими дополнениями, фиксирующими важные изменения, произошед- шие в той или иной области исследования с момента первой публикации работы. В “Предисловии” (Pp. viixii ) Поппэ кратко останавлива- ется на мотивах, побудивших его в юности обратиться к изучению средневековой истории Восточ- ной Европы, вспоминает о том сильном впечатлении, которое произвели на него труды выда- ющегося польского медиевиста Тадеуша Войцеховского и, форму- лируя собственное исследователь- ское кредо, декларирует привер- женность школе Леопольда Ранке. Он отмечает, что в собственной работе “никогда не колебался, совмещая осторожность при вы- движении гипотез с открытостью в выборе рабочих концепций, стремясь при этом, однако, всег- да избегать не подкрепленных фактами предположений, которые неизбежно ведут к фантастиче- ским концептуализациям, столь популярным у многих нынешних 501 Ab Imperio, 1/2009 к сборнику и целиком построена на обзоре предшествующей исто- риографии. Научно-справочный аппарат сведен к списку использо- ванной литературы. Статья впер- вые публикуется на английском языке (I, Pp. 1-25). Представляет интерес вторая статья сборника, названная “Еще раз о крещении Ольги, архонтис- сы Руси” (на английском языке впервые была опубликована в 1992 г. и в настоящем издании снабжена новейшим дополнени- ем) (II, Pp. 271-277). Вопрос о вре- мени крещения княгини Ольги от- носится к числу дискуссионных, неоднократно обсуждавшихся как в отечественной, так и в зарубеж- ной научной литературе, особенно в 1980 – начале 1990-х гг.2 Тради- ционную датировку этого события (957 г.) подвергали сомнению и пытались пересмотреть многие ученые: Д. Оболенский, напри- мер, относил крещение к 960 г., а Г. Г. Литаврин, наоборот, склонял- ся к более ранней датировке – ок. 955 г., отмечая при этом, что впер- вые в столице Византии княгиня побывала еще в 946 г. Для уточнения времени при- нятия русской “архонтиссой” 1 Результаты этого исследования уже опубликованы на русском языке, см.: А. Поп- пэ. Гертруда-Олислава, русьская княгини: Пересмотр биографических данных // Именослов. Историческая семантика имени. Москва, 2007. Вып. 2. С. 205-229. 2 Новейшее обращение к данной теме см.: А. Ю. Карпов. Когда крестилась княгиня Ольга // Историография, источниковедение, история России X – XX вв.: Сборник статей в честь Сергея Николаевича Кистерева. Москва, 2008. С. 3-13. исследователей истории восточ- ноевропейского средневековья” (Р. viii). В качестве основных тем, зани- мающих Поппэ в последние годы, он сам выделяет следующие: 1) политические обстоятельства, сопровождавшие процесс кре- щения Руси, 2) христианизация государства в XI в., отмеченная появлением первых местных “русских” святых из числа пред- ставителей княжеской династии и из числа монашества, и 3) роль, сыгранная в политической жизни Киевской Руси в качестве consors regni женой киевского князя Из- яслава Ярославича Гертрудой (1054 – 1107 гг.) – правнучкой германского императора Оттона II и византийской принцессы Фео- фано (Рp. viii-ix).1 Открывающая сборник статья “Династия Рюриковичей, или 700 лет формирования Восточной Ев- ропы” носит популярный харак- тер и призвана ввести читателя, не обладающего специальными историческими знаниями, в об- щий курс политического развития Русского государства IX – начала XVII вв. Фактически она выступа- ет в роли еще одного предисловия 502 Рецензии/Reviews родителей императора и импера- трицы (в конце 40-х – начале 50-х гг. Х в. такой обряд был совершен над двумя венгерскими князьями). Христианское имя Ольги (Елена) наводит на мысли о том, что ее крестной матерью могла быть супруга Константина Багряно- родного Елена, а присутствие за столом императора во время пира указывает на их возможные отношения крестных родителей и крестника. Исходя из всего вышесказан- ного, Поппэ склонен датировать описанный Константином визит Ольги в Константинополь осенью 957 г., а принятие ею крещения предыдущим визитом, 955 или даже 954 гг. Данной датировке, на первый взгляд, противоречит известный латинский источник, “Продолже- ние хроники Регинона Прюмско- го”, где сказано, что в 959 г. к им- ператору Оттону I прибыли послы княгини Ольги (Елены) с прось- бой о присылке в Киев епископа и священников. Сообщается, что Ольга приняла крещение в Кон- стантинополе, во время правления императора Романа II (Роман, сын Константина Багрянородного, как известно, правил самостоятель- но с 9 ноября 959 г. по 15 марта 963 г.). Однако польский ученый отмечает, что формально Роман императором стал еще 6 апреля 946 г. при жизни отца. Ввиду этого крещения Поппэ анализирует все известные ныне аутентичные ис- точники: в “Повести временных лет”, равно как и в “Памяти и похвале князю Владимиру” в ка- честве года принятия крещения значится 6463 (954–955 гг.). В первом из названных источников имеет место прямое указание года, во втором источнике отмече- но, что после принятия крещения Ольга прожила еще 15 лет и умер- ла 11 июля 969 г. Аналогичные данные содержит и византийская “Хроника Иоанна Скилицы”: по расположению материала в ней можно понять, что крещение Ольги произошло как раз ок. 955 г. Наконец дополнительные аргу- менты в пользу такой датировки можно найти и в трактате импера- тора Константина Багрянородного “О церемониях византийского двора”: известно, что на приеме в императорском дворце Ольга си- дела за отдельным столом вместе с императором, наряду с другими носительницами высшего из до- ступных для женщин придворного византийского чина zoste patrikia. Невозможно, чтобы этого чина была удостоена язычница, равно как невозможно, чтобы язычница сидела за одним столом с импе- ратором ромеев. Вместе с тем, обычной практикой для Византии было крещение вождей-язычни- ков соседних народов при участии в церемонии в качестве крестных 503 Ab Imperio, 1/2009 Причина снова в политической ситуации: император Константин Багрянородный не был активным политиком, предпочитая “жить в прошлом, а не в настоящем”, патриарх Феофилакт, сын импера- тора Романа I Лакапина, по свиде- тельству современников “больше времени проводил в конюшнях, чем в церкви”. К тому же, послед- ние несколько лет он был тяжело болен из-за неудачного падения с лошади и также едва ли мог осознать всю важность крещения народа, который многие в тот период считали предвестием при- ближающегося конца света. Все это обусловило хронологический разрыв почти на 30 лет между первым достоверно известным крещением правителя Руси и кре- щением всего государства. Две следующие статьи Поппэ были написаны и опубликованы в период подготовки и празд- нования тысячелетия крещения Руси в 1987–1989 гг. в издании Гарвардского университета. Они опубликованы в настоящем из- дании как III и IV части. Первая статья, “Как Крещение Руси понималось в одиннадцатом веке” (III, Pp. 287-302), является, по словам Поппэ, продолжением исследования “Политический фон крещения Руси”, опубликованного в 1976 г. Оно вошло в репринтное издание 1982 г., а в 1988 г. вышло на русском языке в сокращенном в латинской хронике содержится ошибка (отнюдь не единственная), и соответствующий текст следует читать не “во время правления императора Романа”, а “во время правления императоров Констан- тина и Романа”. Невозможно предположить, чтобы за период с ноября по декабрь 959 г. Ольга успела и принять крещение в Константинополе, и отправить посольство Оттону: на это просто не хватило бы времени, послы не успели бы добраться до импера- торского двора (ведь уже на Рож- дество 959 г. был назначен первый епископ Руси, следовательно, посольство прибыло осенью того же года). Почему посольство к герман- скому императору оказалось не- удачным? Причину Поппэ видит в неподготовленности русского общества (в первую очередь его высшей страты) к принятию кре- щения, в отсутствии заинтересо- ванности в деле крещения Руси со стороны самого имперского двора (планы Оттона едва ли про- стирались дальше берегов Эль- бы), а также в личности нового киевского епископа Адальберта, не обладавшего миссионерским пылом иных своих собратьев и воспринимавшего новое назна- чение как тяжелую обузу, едва ли не ссылку. Почему Византия также не за- интересовалась крещением Руси? 504 Рецензии/Reviews виде, но в авторской редакции. Поппэ показал, что императоры Василий и Константин заключили беспрецедентный брачный союз с Владимиром, чтобы получить от него военную помощь в борьбе с мятежными военачальниками Вардой Склиром и Вардой Фо- кой, один за другим провозгла- сившими себя императорами. В непосредственной связи с этими событиями стояло и крещение Руси.3 Историк наглядно показы- вает, что хотя и по-разному, но в той или иной степени все русские и византийские источники игно- рируют реальные обстоятельства крещения Владимира. Автор выделяет для анализа четыре большие группы источ- ников: византийские, арабские, западноевропейские и русские. Эта работа представляет несо- мненный интерес для российского читателя, так как многие из рас- смотренных в ней зарубежных источников до сих пор остаются не переведенными на русский язык и недостаточно изученными. Из византийских источников первыми рассматриваются произ- ведения придворной историогра- фии, сочинения Льва Диакона, Михаила Пселла и Иоанна Ски- лицы. Лев Диакон был полити- ческим противником императора Василия II, способствовавшего крещению Руси. Для него Русь – это опасный враг, угрожающий са- мому существованию Ромейской империи. Причины, по которым он в своем труде умалчивает о крещении Руси, понятны: событие это он считает чисто внешним и не имеющим глубоких последствий (III, P. 287). Между прочим, он являлся непосредственным совре- менником событий,4 чего Поппэ не упоминает. Более странным выглядит молчание Михаила Пселла, писав- шего свою “Хронографию” почти через 70 лет после крещения Руси. Повествуя об участии “тавроски- фов” в битве при Авидосе, он на- зывает их варварами, тем самым оспаривая их принадлежность к числу христианских народов. Поппэ предполагает, что, будучи придворным историком и поли- тиком, изощренным в хитроспле- тениях византийской придворной жизни, Михаил Пселл посчитал определенно бестактным писать о связи оказанной “тавроскифами” военной помощи с браком пор3 А. Poppe. The Political Background of the Baptism of Rus’// Dumbarton Oaks Papers. 1976. Vol. 30. Pp. 197-244; A. Поппэ. Политический фон крещения Руси (русско- византийские отношения в 986 – 989 гг.) // Как была крещена Русь. Москва, 1988. С. 240-286. 4 М. В. Сюзюмов. Лев Диакон и его время // Лев Диакон. История. Москва, 1988. С. 137-165. 505 Ab Imperio, 1/2009 фирородной принцессы и вождя варваров (крещение которого он, вполне возможно, считал неис- кренним и притворным), а потому попросту предпочел обойти эту тему молчанием (III, Pp. 287-289). Живя при императорском дворе в Константинополе, Пселл не мог не встречать митрополита Руси и епископов, но он сознательно отказывает Руси в праве быть ча- стью христианского мира. Современник Пселла, Иоанн Скилица, предпочел в своем сочи- нении иную стратегию: упоминая о браке Владимира с Анной и о помощи, оказанной им импера- тору Василию, он ни словом не обмолвился о крещении Владими- ра. Однако в более ранних статьях повторил известия Продолжателя Феофана о крещении Руси при патриархе Фотии и упомянул о крещении в 950-е гг. княгини Ольги. Таким образом, у читате- ля Скилицы создавалось вполне логичное убеждение в том, что к моменту заключения договора между князем Владимиром и императором Василием Русь уже давно была христианской держа- вой (III, P. 289). По мнению Поппэ, придворная традиция отражает взгляды предшествующей эпохи утверждения русского церковного диоцеза в 987–988 гг., когда собы- тия расценивались исключитель- но с точки зрения династического союза и дипломатии. Одной из причин такого отношения была общая пассивность Византии в деле христианского просвещения Руси. Инициатива исходила от ее правящей элиты, а не от византий- ских миссионеров. На территории Византийской империи созданы были и другие исторические произведения, в которых нашел отражение факт крещения Руси. К их числу можно отнести тексты арабского хри- стианского писателя Яхьи Анти- охийского, а также армянского историка Степана Таронского. Эти сочинения также стали объ- ектом исследования Поппэ. Яхья, по его мнению, подчеркивает политический аспект события: крещение Владимира и его земли сделало возможным брак князя с принцессой Анной, а военный союз с ним помог императору Василию спасти свою корону (III, Pp. 290-291). Степан Та- ронский предлагает чуть более изощренную версию событий: причинно-следственные связи у армянского историка заменены синхронностью явлений. Воен- ная помощь и заключение брака не вызывают крещение Руси, но проходят на фоне этого креще- ния. Последнее, таким образом, изображается более автономно, чем в антиохийской версии (III, Pp. 291-292). Эти сведения были уже раньше детально проанали- зированы ученым в упомянутой 506 Рецензии/Reviews работе “Политический фон кре- щения Руси”. В числе арабских источников автор выделяет сочинения визиря аббасидских халифов Абу Шоджа. В своей хронике он, с одной сто- роны, подчеркивает роль Анны в крещении Владимира (она сама отказалась стать его женой, пока он не примет христианство), с другой же стороны, отмечает, что крещение предшествовало браку (такой порядок событий остается неясным, например, если рассма- тривать его в интерпретации Яхьи Антиохийского) (III, P. 292). О том, что факт крещения Руси был замечен и в Западной Европе, мы можем судить на основании Хроники Титмара Мерзебург- ского. Титмар крайне негативно высказывается о моральных каче- ствах Владимира, он утверждает, что принять христианство его убедила супруга, принцесса Анна (т. е. крещение состоялось уже после свадьбы). Отрицательное отношение хрониста к русскому князю вполне понятно: во-первых, сам Титмар происходил из очень знатного рода, уже его дед был доверенным лицом Оттона I. Во-вторых, в Германии все еще хорошо помнили, как долго доби- вался Оттон Великий руки “пор- фирородной принцессы” для сво- его сына, Оттона II. Переговоры длились три года и закончились бесславно: германскому импера- тору пришлось довольствоваться браком всего лишь с племянни- цей нового императора Иоанна Цимисхия, Феофано, рожденной задолго до того, как ее дядюшка сумел добыть себе императорский трон. Следовательно, “успех” Владимира не мог не задеть само- любия немецких аристократов. Еще более болезненным этот удар сделала повторная неудача на том же фронте: переговоры о браке Оттона III с византийской принцессой длились целых семь лет и вновь закончились неуда- чей: император умер вскоре после того, как его невеста прибыла в Германию. Уже здесь, а также в примечании 17, Поппэ высказал интересную мысль: “насилия над робкими данайцами”, в которых Мерзебургский епископ упрекает Владимира, – это не захват Херсо- неса, как полагают исследователи этого текста М. Б. Свердлов и А. В. Назаренко.5 Под “насили- ями над данайцами” немецкий хронист подразумевает разгром Варды Фоки с помощью русских войск. Благодаря постоянной военной помощи Владимира Ва5 М. Б. Свердлов. Латиноязычные источники по истории Древней Руси: Германия. IX – первая половина XII в. Москва, Ленинград, 1989. С. 53; А. В. Назаренко. Не- мецкие латиноязычные источники IX – XI вв. Москва, 1993. С. 165-166. Там же латинский текст и перевод. 507 Ab Imperio, 1/2009 силий значительно укрепил свое положение, в том числе в Южной Италии, за которую боролись обе империи. Захват Херсонеса- Корсуня Поппэ считает актом поддержки Владимиром своего венценосного шурина, так как Крым переметнулся на сторону мятежников. Поппэ справедливо подчер- кивает, что негативная оценка византийского крещения Руси в латинских источниках опреде- лялась не конфессиональными разногласиями, а конкретно поли- тической ситуацией (в частности декларацией принципа renovation imperii, активно претворявшегося в жизнь при императоре Генри- хе II, а также тем, что усиление Василия II, которому способство- вала помощь князя Владимира, было невыгодно Германии) (III, Pp. 292-295). В целом, в иностранных источ- никах крещение Руси описано как весьма тривиальное событие, во многом вызванное политически- ми причинами, воспринимаемое лишь как средство улучшения положения русского князя в “ев- ропейской семье монархов”. Русские источники предлагают две концепции крещения Руси. Одна из них содержится в “Слове о законе и благодати” митрополи- та Илариона, а другая в “Повести временных лет”. Подробному раз- бору этих концепций и посвящена следующая статья, которая назы- вается “Две концепции крещения Руси в литературе киевского пе- риода”, впервые опубликованная на английском языке в 1989 г. (IV, Pp. 488-504). Иларион, составивший свое сочинение через 62 года после крещения, подчеркивает зна- чение перехода от язычества к христианству: крещение Руси для него – событие, возвышающееся над земными делами. Именно с крещения начинается, по его мнению, история Руси. Владимир не только креститель Руси, он – апостол. Крещение Руси – полно- стью его заслуга, но это отнюдь не значит, что концепция Илариона имеет антивизантийскую направ- ленность. Далее Поппэ поясняет это чрезвычайно важное положе- ние. Иларион подчеркивает, что Владимира направлял сам Вседер- житель. Но источником русского христианства было именно визан- тийское, что выражено в пассаже о кресте, который Константин и Елена принесли из Иерусалима и утвердили во всей вселенной. Подобно им Ольга и Владимир принесли в свою землю крест из Нового Иерусалима, города Кон- стантина. Таким образом, Киев мыслится как образ Константи- нополя – Нового Иерусалима. Это выражается и в киевской ар- хитектуре, подражающей столице Византии. Иларион одновременно 508 Рецензии/Reviews отдает дань уважения греческому христианству и утверждает равен- ство Руси среди других христиан- ских народов. Упоминание в его сочинении крещения Ольги пока- зывает, что истинная вера начала распространяться на Руси еще до Владимира, причем с помощью Византии. Хотя крещение Руси имеет у Илариона прежде всего религиозное и теологическое из- мерение, тем не менее, оно несет в себе и некоторое политическое значение: приняв крещение, Русь оказывается в одном ряду с дру- гими христианскими державами (IV, Pp. 493-502). Все последующие авторы, по мнению Поппэ, так или иначе заимствовали у Илариона. Он указывает Нестора, создателя Жития Бориса и Глеба, “Память и похвалу Владимиру”, которую он считает анонимным произве- дением XIII в. Последним произ- ведением, испытавшим влияние Илариона, он называет “Повесть временных лет”, ссылаясь также и на статью Л. Мюллера, которая должна была выйти к тысячеле- тию Крещения Руси в “Harvard Ukranian Studies”.6 Здесь необ- ходимо отметить, что в англоя- зычной литературе название “the Primary Chronicle” используется для обозначения именно “Пове- сти временных лет”, тогда как в немецкоязычной ее обычно назы- вают “die Nestorchronik”. Специ- ального перевода шахматовского термина “Начальный свод” не существует. Д. Островски в своей последней статье дает ему специ- альное название “the Beginning Compilation”.7 Рассказ “Повести временных лет” о крещении, составлен- ный позже “Слова…”, не может считаться “нашим основным источником об этом событии” (как писал Д. Оболенский). Это легенда, облаченная в историче- ское одеяние. Летописец, следуя за Иларионом, пытается предста- вить крещение как важнейшее ре- лигиозное событие. Он опускает логическую последовательность событий, подменяя ее интерпрета- цией работы провидения. Чем нам важен этот рассказ, так это указа- нием на то, каким религиозным и историческим сознанием мог обладать древнерусский писатель рубежа XI–XII вв. В центре летописного изложе- ния событий оказывается Корсун- ская легенда о крещении Влади- мира в Крыму. К ней добавлены “Речь Философа” и рассказ об испытании вер. Поппэ соглаша6 Рус. перев. см.: Л. Мюллер. Иларион и “Повесть временных лет” // Он же. Понять Россию. Москва, 2000. С. 149-150. 7 D. Ostrowski. The Načal’ny Svod Theory and the Povest’ Vremennych Let // Russian Linguistics. 2007. Vol. 31. P. 269. 509 Ab Imperio, 1/2009 ется с предположениями о воз- можном греческом оригинале для “Речи Философа” и Корсунской легенды, однако окончательное формирование текста, по его мнению, произошло после раз- деления церквей в 1054 г., так как в нем присутствует антилатинская полемика. Согласен он и с пред- положением Д. С. Лихачева (не названного, однако в статье), что Корсунская легенда возникла в Крыму и попала в летопись че- рез Киево-Печерский монастырь (у Лихачева – через будущего игумена Никона, бывавшего в Тмутаракани).8 Однако более ар- гументированным представляется предположение А. А. Шахматова и М. Д. Приселкова о создании легенды клиром Десятинной церкви – потомками выходцев из Корсуня. Только в этом аспекте возможно и предположение о первоначальном греческом языке предания. По сравнению со “Словом…” “Повесть временных лет” не толь- ко принижает роль Владимира в крещении Руси, но и ставит под вопрос его апостольские функции. Владимир – инструмент прови- дения, он колеблется в принятии решений. В отличие от предыду- щего периода, подчеркнута роль греческого православия в деле крещения Руси, воплощенная в “Философе”, обратившемся к князю с проповедью. К тому же, в летопись включается легенда об апостоле Андрее, водрузившем крест на месте будущего Киева. Следовательно, Владимир просто исполняет предсказание апостола о крещении этой земли. Вместе с Андреем появляется еще один апостол, Павел, ведь именно он крестил славян на Дунае, а сла- вяне и русь – один народ (IV, Pp. 500-503). Такое отличие, однако, не следует воспринимать как намеренную попытку дискреди- тировать концепцию Илариона. Скорее это альтернативный от- вет на тот же вопрос, что стоял и перед будущим митрополитом, но ответ, предложенный уже совсем другим поколением людей. Концепция христианизации, предложенная в “Повести вре- менных лет”, получила оформ- ление в последние три десяти- летия XI – первые пятнадцать лет XII вв. Иларион еще верит в единство Церкви, для авторов же “Повести...” разделение Рима и Константинополя – свершив- шийся факт (это проявляется, в частности, в их критике латин- ских вероучителей). Здесь нужно отметить, что данное уточнение появляется не в самой “проповеди Философа”, которая посвящена исключительно всемирной исто8 Д. С. Лихачев. Повесть временных лет (историко-литературный очерк) // Повесть временных лет. Москва, Ленинград, 1950. Т. 2. С. 88-91. 510 Рецензии/Reviews рии, а во фразах, вводящих этот текст в статью 985 г. В летописи “Символ веры” Михила Синкелла, который преподается Владимиру анонимным Корсунским еписко- пом, завершается словами: “Уче- ния латинян не принимай”. Такое дополнение возможно только по- сле 1054 г., еще раз подчеркивает ученый (IV, P. 494). Иларион настаивает на том, что сам Бог призвал Владимира на апостольскую миссию, у него не было предшественников. “Повесть временных лет” знает рассказы об Андрее и Павле как первых апостолах. Вероятно, ле- генда об Андрее как основателе константинопольского патриар- хата была известна и Илариону, но он еще не проявлял к ней особого доверия, что соответ- ствовало текущему положению дел в интеллектуальной жизни Византии. Активно использует- ся это предание византийскими книжниками только после 1204 г. (IV, P. 498). Для Илариона Владимир – уче- ник самого Христа, для авторов “Повести временных лет” он в большей степени земной человек. Упоминание о Павле и Андрее – не попытка опровергнуть сужде- ния Илариона или поставить под вопрос достижения Владимира, а типичное для неофитов стремле- ние найти свое место в генеалогии и традициях христианства. По наблюдению Поппэ, важное место в предложенной “Повестью временных лет” концепции зани- мает история убийства Бориса и Глеба. Именно тогда, когда русская земля обагрилась кровью этих князей-мучеников, и завершил- ся акт крещения Руси, начатый Владимиром. Это добровольное жертвоприношение – венец кре- щения. Владимир вывел Русь на новую дорогу, а его сыновья про- демонстрировали, как Евангелие может изменить жизнь человека (IV, P. 501). Здесь, однако, следует отметить, что прямо этот тезис в летописном рассказе об их му- ченичестве не выражен. Ничего подобного не сказано и в похвале святым братьям в статье 1015 г. Иларион пишет, что обраще- ние началось еще за два поколе- ния до Владимира, при Ольге. “Повесть временных лет” также упоминает ее достижения, но все равно от рассказа летописи остается сильнейшее ощущение, что Владимир все начал сызнова. Вновь спустилась языческая ночь и восторжествовала тьма язы- ческих божеств. Иларион менее драматично описывает языческие времена, князья Игорь и Свя- тослав все равно удостаиваются его похвалы; они инструменты, которые провидение использует, чтобы привести Русь к благодати. Две описанные выше концеп- ции различаются не только по 511 Ab Imperio, 1/2009 времени создания и по обстоя- тельствам, в которых они были созданы, но также по целям, кото- рые стояли перед их авторами, по эрудиции этих авторов и уровню понимания ими описываемых событий. Своеобразным итогом первой части сборника, аккумулирован- ной вокруг событий 988 г., их предпосылок и рефлексии на их тему, является пятая статья, самая объемная из всех, насчитывающая 81 страницу, “Христианизация и церковная структура Киевской Руси: с древнейших времен до 1300 г.”. Впервые работа была опубликована на английском язы- ке в 1987 г. В начале Поппэ дает краткий экскурс попыток учредить рус- скую епископию от времен патри- арха Фотия (867 г.) до крещения княгини Ольги и поставления епископа при Оттоне I (V, Pp. 313-320). В следующем разделе (“Гражданская война в Византии и крещение Руси”) он сумми- рует свои прежние изыскания и аргументацию. Выводы Поппэ в целом принимаются большин- ством исследователей. Кратко приведем их еще раз. Подлинные обстоятельства крещения Руси полностью игнорируются в лето- писи, которая даже не упоминает о военной помощи, оказанной Вла- димиром императору Василию II в решающую минуту. Владимир крестился в Киеве в 6495 мар- товском году, видимо, 6 января 988 г. Взятие Херсона состоялось после крещения в 989 г. и было актом помощи императору, так как Крым поддержал мятежных военачальников, объявивших себя императорами. В разделе “Кре- щение Руси: взгляд из Киева” (V, Pp. 329-338) Поппэ не только со- поставляет исторические данные летописей и “Памяти и похвалы Владимиру” Иакова Мниха, но и обращается к вопросу о личных качествах Владимира-христиани- на, о возможном влиянии на него его бабки, принявшей христиан- ство княгини Ольги. Следующий раздел посвящен истории формирования и развития русской церковной организации от времени Владимира Святого до начала XIII в. Выдающимся достижением польского ученого можно считать тот факт, что он доказал: русская митрополия была основана сразу после крещения Владимира, а не в середине XI в., как считалось раньше. Кроме того, именно он ввел в научный оборот давно указанное, но упорно игно- рируемое учеными XIX – первой половины XX вв. имя первого рус- ского митрополита – Феофилакт. Он также объяснил долго оста- вавшуюся загадочной ситуацию с титулярными Переяславской и Черниговской митрополиями XI века, учрежденными во время 512 Рецензии/Reviews “триумвирата” Ярославичей – князей Изяслава, Святослава и Всеволода. В данном разделе рассматривается общая история создания епископий, а также обращается особое внимание на роль Киево-Печерского монасты- ря, откуда вышли многие видные иерархи русской Церкви. Раздел “Князь Даниил и ми- трополит Кирилл: Церковь перед лицом монгольского нашествия” (V, Pp. 360-366) начинается с истории Владимиро-Волынской епархии XII в. Далее Поппэ переходит к анализу церковной политики Даниила Галицкого, обращая особое внимание на создание им новых епископий вокруг Галича и на Волыни. Здесь исследователь обращается к само- му плохо документированному и спорному периоду в истории Русской митрополии – эпохе от татаро-монгольского разгрома Киева в декабре 1240 г. до смерти митрополита Кирилла в 1281 г. Не- ясна сама дата наречения Кирилла в митрополиты. Предлагаемые Поппэ 1241 г. или 1242 г. сомни- тельны, потому что в 1241 г. мон- голы как раз разгромили Польшу и Венгрию, где оставались до кон- ца 1242 г. Даниил, бежавший от монголо-татар, видимо, вернулся на Русь летом 1241 г., но время для выбора нового митрополита было явно неподходящее, тем более что никто не знал (и по сей день не знает), что произошло с владыкой Иосифом, поставленным в 1236 г. Кирилл был креатурой Дани- ила Галицкого, этот князь одно время юридически, а фактически постоянно контролировал Киев. Поппэ останавливается на сотруд- ничестве его ставленника митро- полита Кирилла, утвержденного в Никее в 1247 г., с новым великим князем Киевским Александром Невским (с 1249 г.). Ученый отмечает, что нет оснований го- ворить о потере Кириллом и его преемником Максимом связи с Киевом: именно там по-прежнему проводились церковные соборы и поставлялись епископы. Это очень важное наблюдение, тем более что и преемник Максима, святитель Петр, с именем кото- рого древнерусская традиция связывает перенесение центра митрополии из Киева в Москву, согласно летописям XV в., перво- начально пришел в Киев. Поппэ отмечает приспособле- ние русской церкви к условиям монгольского ига: учреждение Сарайской епархии в 1261 г., с одной стороны, и подчеркнутую независимость митрополита по отношению к Орде, с другой. При дворе хана постоянно пребывал епископ, но сам Кирилл никогда не ездил в Орду и крайне отри- цательно относился к таким по- ездкам других иерархов. В эпоху всеобщего краха Церковь сумела 513 Ab Imperio, 1/2009 обеспечить себе привилегии и от- носительную свободу, в том числе и по отношению к князьям. Последняя часть статьи по- священа событиям 1303 г., когда после переезда митрополита Максима из Киева во Владимир в 1299 г. была учреждена отдель- ная митрополия “Малой Руси”. Именно тогда в византийских документах впервые появляется этот термин. К сожалению, этот раздел не свободен от некоторых ошибок и неточностей, традиционных для старой русской и советской исторической школы. Так, на- пример, не различаются ханы улуса Джучи (будущей Золотой Орды) и верховный хан в Кара- коруме. В летописях, напротив, поездки в “Канову орду” всегда отмечаются особо. В частности, и Александр Невский, и его отец Ярослав утверждались в качестве киевских князей в Монголии, где последний и был отравлен. Поппэ в свое время блестяще представил “политический фон” крещения Руси, но столь же сложная ситу- ация второй половины XIII – на- чала XIV вв. не рассмотрена им подробно. Короткая шестая статья, “Ле- онтий Патмосский, кандидат на русский митрополичий престол” (опубликованная в 2002 г. и впер- вые переведенная на английский язык), представляет собой набро- сок портрета видного церковного иерарха XII в. и одновременно попытку пересмотреть устояв- шееся представление о том, что назначение на киевский стол осуществлялось с учетом вну- тривизантийских интересов чуть ли не случайно и не принимало во внимание местных, русских особенностей (VI, Pp. 1-13). В случае с Леонтием Патмос- ским мы имеем достаточно ин- формации о биографии кандидата на русский митрополичий престол и, следовательно, “можем понять, какие требования возлагались на кандидатов на этот чин” (VI, P. 2). Поппэ отмечает, что претендент родился в славянском регионе и, следовательно, вполне мог знать язык своей будущей паствы; он был изощрен в вопросах теологии и славился своим набожным об- разом жизни (VI, Pp. 3-7). В некоторых случаях назначе- ния митрополитов в Киев были явно неудачными, но они никогда не делались случайно и учитыва- ли следующие три фактора: изо- щренность в вопросах теологии, твердое следование церковным принципам и возможность обще- ния с новой паствой на различных уровнях (VI, P. 11-12). Насколько случай с Леонтием Патмосским может быть показателем для прочих назначений киевского периода – остается судить самому читателю. 514 Рецензии/Reviews Две следующие обстоятельные статьи сборника посвящены во- просам, уже более трех десятков лет занимающим центральное ме- сто в трудах польского медиеви- ста: вопросы эти связаны с тремя выдающимися фигурами русской истории X–XI вв. – Владимиром Святым и его сыновьями Борисом и Глебом. “Неудачники на земле, победи- тели на Небесах. Убийство Бориса и Глеба и формирование Руси XI в.” – так называется седьмая ста- тья, впервые опубликованная на английском языке в 2003 г.9 (VII, Pp. 133-168). Исследования Поппэ о перипетиях политической борь- бы, жертвами которой стали Борис и Глеб, а также литературных про- изведениях, посвященных им, хо- рошо известны и опубликованы, в том числе и на русском языке.10 В данной работе польский исследо- ватель сосредоточивает внимание на самом формировании культа святых князей во второй половине XI в. Вновь им повторяется тезис о том, что Владимир под влиянием византийского окружения (и в первую очередь супруги, Анны) решил изменить порядок пре- столонаследования и завещать киевский трон сыновьям от своего единственного церковного брака с византийской принцессой Анной (коими Поппэ и считает Бориса и Глеба), сделав их, опять же по византийскому образцу, сопра- вителями.11 Поэтому-то именно младшие братья Борис и Глеб и оказались единственными жертва- ми междоусобной борьбы, развер- нувшейся в 1015 г. (VII, Pp. 137143 ). По мнению исследователя, самым старшим произведением цикла о Борисе и Глебе является “Анонимное сказание” (1072 г.), которое и послужило источником для летописного рассказа. С Л. Мюллером, придерживающимся 9 Русский вариант статьи, незначительно отличающийся от английского, см.: А. В. Поппе. Земная гибель и небесное торжество Бориса и Глеба // Труды Отдела Древнерусской Литературы. Санкт-Петербург, 2003. Т. 54. С. 304-336. Из новейшей литературы, не учтенной в статье, см.: Святые князья-мученики Борис и Глеб / Ис- след. и подг. текстов Н. И. Милютенко. Санкт-Петербург, 2006. См. также: С. М. Михеев. Различия в описаниях событий и взаимоотношения текстов борисоглеб- ского цикла // Славяноведение. 2007. № 5. С. 3-19. 10 См., напр.: А. Поппэ. “А от болгарыне Бориса и Глеба” // От Древней Руси к России нового времени. Сборник статей к 70-летию А. Л. Хорошкевич. Москва, 2003. С. 72-76; Он же. О зарождении культа св. Бориса и Глеба и о посвященных им произведениях // Russia Mediaevalis. 1995. Vol. 8/1. Pp. 21-68; Он же. О времени зарождения культа Бориса и Глеба http://www.krotov.info/lib_sec/16_p/pop/pe_a_01. htm (Последнее посещение 12 ноября 2008 г.). 11 Критику этой гипотезы см.: А. П. Толочко. “История Российская” Василия Та- тищева: источники и известия. Москва, Киев, 2005. С. 445-458. 515 Ab Imperio, 1/2009 другой точки зрения,12 Поппэ также не полемизирует. Детально восстанавливая последователь- ность событий, ученый не рас- ходится с общей точкой зрения летописца на борьбу Ярослава со Святополком. Рассматривая прак- тику выбора имен в княжеской семье, Поппэ показывает, что и княжеские, и христианские имена убитых братьев (два последних – Роман и Давид) вновь появляются среди имен Рюриковичей лишь со второй половины 40-х гг. XI в. Примерно тогда же происходит и качественное изменение в па- мяти о князьях: от поминовения усопших родственников она эво- люционирует к почитанию святых страстотерпцев (понятно, что по- следнее было значительно упро- щено существованием первого, уходящего корнями в язычество, обряда, возрожденного Яросла- вом Мудрым) (VII, Pp. 150-154). Выбор именно Бориса и Гле- ба как патронов устанавливал для князей и определенную мо- дель поведения: безропотное подчинение старшему. В этом смысле любопытным кажется наблюдение, что данные имена не встречаются у галицких Ростис- лавичей, отважно защищавших свое наследственное владение от других родичей (VII, Pp. 156-157). Эволюция культа произошла, ве- роятно, между 1072 и 1115 гг. (VII, P. 158). Изначально он имеет как бы два уровня приложения: с од- ной стороны, как уже говорилось выше, на уровне личностном это проповедь всепрощения и ком- промиссов, с другой же, на уровне политическом, это парадигма взаимоотношений русских князей и их защиты Русской земли от неверных: подчинение старшему, оставляющее, однако, возмож- ность и для сопротивления в том случае, когда он поступает явно несправедливо (VII, Pp. 164-165). Таким образом, политические приоритеты соединились в культе св. Бориса и Глеба с общехристи- анскими ценностями. Отец Бориса и Глеба, кн. Вла- димир Святой, находится в центре внимания следующей, восьмой статьи “Владимир Великий как Святой: формирование культа”, впервые публикуемой на англий- ском языке (VIII, Pp. 1-52). Статья состоит из трех разделов: “Неко- торые замечания о христианских качествах Владимира”, “Когда и как Владимир был признан свя- тым” и “Развитие культа Влади- мира Святого”. В первой части автор обраща- ется к тем источникам, которые могут помочь нам понять личную 12 См. его серию статей под общим названием начиная с: L. Müller. Studien zur altrussischen Legende der Heiligen Boris und Gleb // Zeitschrift für Slavische Philologie. 2001. Bd. 60. H. 1. S. 22-33. 516 Рецензии/Reviews связь князя Владимира с христи- анским вероучением. Опираясь на сведения “Повести временных лет”, Поппэ отмечает, что первое знакомство князя с религией Христа могло состояться еще в детстве, под влиянием бабки, княгини Ольги, а также матери, Малуши. Последняя, как известно, была служанкой Ольги и, следова- тельно, могла сопровождать ее в поездке в Константинополь и даже принять вслед за своей госпожой крещение. Если вспомнить, что именно брат Малуши, Добрыня, впоследствии будет отправлен Владимиром руководить креще- нием Новгорода, автор считает логичным предположение, что и он мог быть христианином задолго до событий 988 г. (VIII, Pp. 11-12). Обращаясь к тому негативному портрету Владимира, который оставил в своем сочинении Тит- мар Мерзебургский, Поппэ вновь показывает всю тенденциозность этого сочинения, увязывая его не только с общей парадигмой из- ложения событий (постоянными указаниями на упадок нравов и религиозного чувства) или обще- политической ситуацией (о ней см. выше), но и с частными фак- тами: Владимир приказал бросить в темницу епископа Рейнберна Колобжегского, заподозрив его в заговоре Святополка (1013 г.), священнослужитель не перенес заключения и умер в тюрьме. Это определенно настроило Титма- ра против русского князя (VIII, Pp. 4-7). Он руководствовался пре- жде всего политическими сооб- ражениями: выгодой Священной Римской империи и процветанием Германского королевства. Более близким к истине счита- ет автор портрет киевского князя, оставленный родственником Тит- мара, миссийным архиепископом Бруно Кверфуртским, посетив- шим Киев во время своей миссии по обращению печенегов в 1008 г. Тот отзывается о князе очень по- зитивно и всячески подчеркивает его роль в крещении огромной языческой державы, сравнивая с Константином и Карлом Великим (VIII, Pp. 7-8, 15-21). Поппэ по- лагает, что именно рассказ Бруно отразился в дополнении к Книге VII (гл. 74), где Титмар пишет о том, что Владимир “смыл пятно содеянного греха усердной мило- стыней”. А. В. Назаренко и М. Б. Свердлов обоснованно считают, что здесь отразились рассказы саксонцев, участников захвата Киева Болеславом Польским в 1018 г. Дело в том, что далее в том же пассаже говорится о гроб- ницах Владимира (ум. в 1015 г.) и его супруги (ум. в 1011 г.), установленных посреди храма св. Климента. По общему мнению, так именуется по почитаемым мощам Климента, папы римского, церковь Богородицы. О том, что 517 Ab Imperio, 1/2009 сведения о саркофагах попали к Титмару через саксонцев, Поппэ и сам говорит ниже (VIII, P. 38). Поппэподробнорассматривает визит св. Бруно в Киев по дороге к печенегам. Обычно его анализи- руют только с точки зрения весьма запутанных политических отно- шений Руси, Германии и Польши в начале XI в. Соответственно, и Владимира, и Бруно обвиняют в двуличности, политических ин- тригах и желании обмануть друг друга. Поппэ, вероятно, впервые в истории изучения этого события рассмотрел его в религиозном аспекте взаимоотношений двух выдающихся деятелей христиан- ства, равно стремившихся к рас- пространению веры. Это совер- шенно новый взгляд на поездку Бруно к печенегам. Вторая часть статьи рассма- тривает вопрос о времени и об- стоятельствах причисления кн. Владимира к лику святых. Впер- вые как святой он упоминается в “Житии Александра Невского”, составленном после 1283 и до 1305 г. День Невской битвы, 15 июля, совпадает с днем памяти Владимира. При этом любопытно отметить, что в первоначальной редакции “Жития…”, составлен- ной непосредственно ок. 1283 г., упоминаний о крестителе Руси еще нет (VIII, Pp. 21-22). Рассматривая практику выбора имен, Поппэ показывает, что как минимум до середины XIII в. имя Владимир как имя крестильное, а не княжеское нам не встречается. Особенно важен здесь случай с Владимиром Васильковичем Во- лынским, скончавшимся в 1289 г. Он родился в 1249 г. и был крещен во имя Иоанна. В похвале ему пря- мо и косвенно цитируется “Сло- во…” Илариона, сам летописец пишет так, что можно говорить о складывающемся почитании Волынского князя, но никаких упоминаний о его великом предке и тезке как о святом нет. Не на- зывает его святым и Номоканон (1270–1280-е гг.). Но в 1311 г. в его честь возводят первую известную нам каменную церковь, причем возводят именно в Новгороде. Этот факт позволяет автору пред- положить, что решающую роль в формировании культа святого князя сыграл именно этот город, а важными вехами в этом деле стали удачные кампании против шведов 1240 и 1311 гг. Здесь он солидаризируется с Дж. Фенне- лом, который относит станов- ление почитания Владимира ко временам митрополита Максима (1283–1305) (VIII, Pp. 23-27). Важным для формирования культа любого святого был факт нетленности его мощей. Случай Владимира в этом отношении представлял определенную слож- ность: останки князя покоились под руинами обрушившейся в 518 Рецензии/Reviews 1240 г. Десятинной церкви. По- этому, вероятнее всего, почитание князя, начавшееся на рубеже XIII– XIV вв., основывалось на уже существующих свидетельствах (в первую очередь, на “Слове о зако- не и благодати”) и распространя- лось “стихийно”, при отсутствии акта формальной канонизации (VIII, Pp. 29-30). Следует указать на один суще- ственный недочет в анализе Поп- пэ. Он пишет, что полная служба Владимиру появилась только на рубеже XV–XVI вв. (VIII, Р. 30). Между тем списки полной служ- бы датируются XIV в., что и сам ученый отмечает здесь же в прим. 64. Известен не один ее список, а два: РНБ, ОР. Соф. 382 (ранее датировалась XIII в.) и Соф. 386. В том же примечании ученый объ- ясняет, что не принял во внимание существование списка “Пролож- ного жития Владимира” XIII в. (Синайский палимпсест, РНБ ОР, Q. п. 1. 63), так как рукопись нуж- дается в дальнейшем изучении. Ссылка дается только на Сводный каталог, хотя с тех пор появились новые работы, а датировки были уточнены в Приложении 1 ко Вто- рому выпуску каталога в связи с изучением остальной части руко- писи в монастыре св. Екатерины на Синае.13 В сноске есть ряд не- точностей. Во-первых, шифр дан с ошибкой (61 вместо 63, это другая часть палимпсеста). Во-вторых, о рукописи сказано: “в которой отмечены памяти княгини Ольги 11 июля, варяжских мучеников и успения князя Владимира”. В рукописи не просто “отмечены памяти”, а переписаны тексты житий. В настоящее время они опубликованы.14 Ниже Поппэ тем не менее отмечает существование списка “Проложного жития” XIII в. (VIII, Р. 46). Шифр (прим. 107) опять дан неверно: “ГПБ, fond 147” вместо F. п. 1. 47 (РНБ). В настоящее время она передатиро- вана XIV в.15 Существуетещеодинфрагмент “Проложного жития Владимира” 13 Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР, XI – XIII вв. / Отв. ред. Л. П. Жуковская. Москва, 1984; В. М. Загребин. О про- исхождении и судьбе некоторых славянских палимпсестов Синая // Из истории рукописных и старопечатных собраний. Ленинград, 1979. С. 66-72; 2-е изд.: Он же. Исследование памятников южнославянской и древнерусской письменности. Москва, Санкт-Петербург, 2006. С. 215-231; Сводный каталог славяно-русских рукописных книг, хранящихся в России, странах СНГ и Балтии. XIV век. Вып. 1 (Апокалипсис – Летопись Лаврентьевская). Москва, 2002. С. 560. 14 А. А. Пичхадзе, В. А. Ромодановская, Е. К. Ромодановская. Жития княгини Ольги, Варяжских мучеников и князя Владимира в составе Синайского палимпсеста (РНБ, Q. п. 1. 63) // Русская агиография. Исследования. Материалы. Полемика. Санкт- Петербург, 2005. С. 292-299; публикация текстов: C. 300-305. 15 Сводный каталог. № 294. Ср.: Сводный каталог. XIV в. Прил. 1. С. 577. 519 Ab Imperio, 1/2009 в списке XIII в., отмеченный еще Н. К. Никольским. В настоящее время датировка уточнена А. А. Туриловым, который отнес этот лист к работе Ростовского скрип- тория начала XIII в.16 Таким об- разом, мы имеем два списка жития Владимира XIII в., не учтенные Поппэ. Один из них относится к домонгольскому времени. Иконографию Владимира историк начинает с шитого воз- духа вдовы Симеона Гордого княгини Марии (1389 г.), где князь изображен на кайме в ряду дру- гих святых. Ученый упоминает миниатюры Сильвестровского сборника XIV в., где Владимир изображен на миниатюрах Ска- зания о Борисе и Глебе с нимбом. Новгородские фрески XIV в., где Владимир написан вместе со сво- ими святыми сыновьями, в анали- зе ученого не учитываются.17 Несмотря на эти неточности, общий вывод Поппэ об отсут- ствии устоявшегося почитания Владимира в XIII в. неоспорим. О том, как происходило раз- витие культа, рассказывает третья часть статьи. Свидетельство Тит- мара Мерзебургского, основанное на рассказе одного из саксонских наемников, побывавшего в Киеве в 1018 г., позволяет польскому историку сделать вывод о том, что канонизация князя была за- думана еще при его жизни: солдат видел выставленные на всеобщее обозрение в центре Десятинной церкви саркофаги Владимира и Анны (см. выше). Такого рода захоронения не были характерны для восточнохристианского обря- да. Они могли иметь место только в случае с останками святых или же тех, кого собирались кано- низировать. Следует отметить, что сын Владимира Ярослав, по сообщению летописи, также был похоронен в “мраморной раке”. Но Софийский собор, в отличие от Десятинной церкви устоял, и мы можем видеть этот сарко- фаг, никогда не хранившийся в земле, в целости и сохранности. Ярослав был в 1054 г. положен к своей супруге Ирине-Ингигерд, умершей, как и Анна, раньше князя (в 1050 г.). Об этой детали летопись не упоминает. В связи с этим встает вопрос, правильно ли понял Титмар своего информанта относительно места и характера захоронения. Так как он назвал Десятинную церковь храмом св. Климента, то ему ничего не сто- ило превратить один саркофаг в два и поместить их “в середине храма”, тогда как изначально речь шла об одном, просто установлен- ном у всех на виду. Междоусобная 16 Сводный каталог. XIV в. Прил. II. № д 60. С. 653. 17 Л. И. Лившиц. Монументальная живопись Новгорода XIV – XV вв. Москва, 1987. 520 Рецензии/Reviews борьба, развернувшаяся в Киеве после смерти князя, отсрочила его канонизацию и сняла вопрос о канонизации его супруги Анны, матери убитых Бориса и Глеба (VIII, Pp. 38-40). Только несколь- ко десятилетий спустя идея эта была возрождена Иларионом в его “Слове о законе и благодати” (ок. 1050 г.). Рассматривая этот памятник в данном контексте, Поппэ обращает особое внима- ние на то, что Анна, погребенная рядом с Владимиром (добавим, возможно, в одном с ним гробе), даже не упоминается в сочинении Илариона. Представляется, что здесь нет никакой загадки. Было бы в высшей степени бестактно в присутствии Ярослава прослав- лять княгиню, ради которой его отец оставил его мать. Поппэ справедливо пишет, что “творить память”, в отличие от “праздновать память”, не всегда означает именно признание свя- тости. Соответственно, и заклю- чительные слова похвалы Влади- миру из летописной статьи 1015 года нельзя трактовать безусловно как свидетельство существования церковного почитания. Здесь, как указывает ученый, есть возмож- ность постепенной трансформа- ции ежегодного поминовения в празднование памяти святого. Далее он кратко останавлива- ется на “Памяти и похвале Вла- димиру” Иакова Мниха. Он от- мечает только зависимость автора от Илариона, сообщая, что текст нуждается в детальном изучении, которое он не проводил. Послед- няя часть статьи посвящена поле- мике с Б. А. Успенским, который на основании берестяной грамоты № 906 сделал предположение о существовании почитания Вла- димира наравне с упоминаемыми здесь же Борисом и Глебом уже в XI в. Поппэ не отмечает, что пу- бликаторы грамоты совершенно правильно определили ее содер- жание как литургический отпуст.18 Слова “Отча Василия” означают, что священник должен сказать: “иже во святыхъ отца нашего Василия Великаго, архиепископа Кесарии Каппадокийския”. Ины- ми словами, в день, на который священник заготовил свою бере- стяную “шпаргалку”, служилась литургия не Иоанна Златоуста, а Василия Великого. Значительное количество спи- сков “Слова…”, содержащих сокращенную редакцию памят- ника, в которой опущена похвала Ярославу Мудрому, указывает, по мнению Поппэ, на то, что текст этот вполне мог использоваться в церковных целях и зачитываться 18 В. Л. Янин, А. А. Зализняк, А. А. Гиппиус. Новгородские грамоты на бересте (Из раскопок 1997 – 2000 гг.). Москва, 2004. Т. XI. С. 268-269. 521 Ab Imperio, 1/2009 в церквях 15 июля в день помино- вения Владимира (VIII, Pp. 41-43). Вероятно, из такого поминовения и развился впоследствии культ Владимира Святого, который стал восприниматься как существу- ющий ab immemorabili tempore (“с незапамятных времен”) (VIII, Pp. 43-47, 51). Статьи, завершающие сбор- ник, несколько отличаются и по тематике, и по хронологии опи- сываемых событий от основной темы, вынесенной в его заголовок. Девятая и десятая статьи посвя- щены проблеме формирования и бытования в Древней Руси титула “великий князь”. Статья “Слова, что служат власти: о титуле ‘великий князь’в Киевской Руси” (IX, Рp. 159-184) впервые была опубликована на английском языке в 1989 г. Поппэ обращает внимание на многознач- ность определения “великий”, ко- торое может значить и “главный”, и “старший”, и “старейший”, и даже служить эпитетом при име- ни покойного князя. Анализируя русско-византийские договоры X в., историк приходит к выводу, что их текст “не дает нам никаких оснований для предположения, будто бы на Руси X...