Individual, Subject, and Empire. Toward a Discourse on Upbringing, Education, and Schooling in the Time of Catherine II

SUMMARY:

В статье рассматривается философия и история образовательных реформ при Екатерине II в контексте формирования нового типа гражданина и подданного империи. Для метафорического выражения сути этих перемен автор привлекает образ имперского сада, который при Екатерине эволюционировал от регулярного барочного стиля к таким организационным планам, которые допускали либеральные идеи и индивидуальные решения. Соответственно, в статье анализируются дискурсы и законодательные инициативы реформирования индивидуального и группового образования, в которых индивидуум становится видимым как субъект просвещенной империи. Этот субъект определялся через свою полезность, однако последняя понималась как самой Екатериной, так и идеологами в ее окружении (которые, как показывает Кусбер, часто были более авангардными и идеалистически настроенными реформаторами, чем сама императрица – напр., Иван Бецкой) менее утилитарно, чем при Петре I и в целом – чем в рамках модели “gute Polizei”. “Полезность” образованного имперского субъекта достигалась сочетанием групповых методов обучения и морального “взращивания” с индивидуальными психологическими воспитательными подходами в духе Руссо (в закрытых учебных заведениях). Образовательная система задумывалась как доступная для всех социальных групп, а также населения, позднее известного как “инородческое”. Осознание Екатериной фактора имперского разнообразия способствовало сочетанию в ее образовательных инициативах региональной и универсальной логик “полезности”. Кусбер склонен считать, что образовательные планы екатерининской эпохи не рассматривали школы как инструменты колонизации – скорее, эти планы основывались на просвещенческих представлениях о культурных границах и дистанциях. Кроме того, Екатериненская школа, в отличие от образовательных реформ Александровского правления, предполагала, что девочки готовятся не только к ведению домашнего хозяйства, но и обучаются общим предметам, таким образом поднимаясь над сугубо домашней сферой к определенному пониманию гражданства.