Выбор пути. размышления по поВоду книги ларисы ременник

338 Рецензии/Reviews Елена НОСЕНКО Выбор пути. Размышления по поводу книги Ларисы Ременник Larissa Remennick, Russian Jews on Three Continents: Identity , Integration and Conflict (New Brunswick, NJ:Transaction Publishers , 2007). ix+408 pp. Bibliography. ISBN: 9-780-765-803-405. Перед нами книга Ларисы Ременник, посвященная недав- нему прошлому и настоящему бывших советских евреев. Она, по признанию автора, отличается от существующих работ на эту тему по целому ряду параметров: временными рамками, анали- тическим концептом и – что, на мой взгляд, очень важно – иден- тичностью самого автора. В ней прослеживается путь еврейских иммигрантов из бывшего СССР в основные страны их нынешнего проживания – Израиль, США, Ка- наду и Германию, а также многие проблемы их адаптации на новом месте. Особую глубину этой кни- ге придает то, что она написана непосредственным участником этого “великого исхода” и одно- временно профессиональным социологом, который ныне воз1 Термин “диаспора” понимают весьма различно. Ременник, не желая углублять- ся в терминологические дискуссии, понимает его в первоначальном смысле как “рассеяние”. главляет кафедру социологии и антропологии университета Бар- Илан (Израиль). Эта книга под- нимает так много разнообразных вопросов, что у меня возникло желание написать не просто ре- цензию, а своего рода “размыш- ления по поводу”. Эмиграция бывших советских евреев может служить примером так называемой этнически при- вилегированной эмиграции, или миграции возвращения. Нередко в идеологическом плане ее пред- ставляют как репатриацию, или кибуц галуйот (на иврите – со- бирание диаспор). Идеологами сионизма этот процесс рассматри- вался как возвращение на землю предков людей, родственных этнически, но оторванных от своей исторической родины (P. 2). Так его и сейчас рассматривают некоторые ученые, в основном в Израиле, но чаще – еврейские и околоеврейские активисты в разных странах. Концепт кибуц галуйот, претерпев некоторые изменения, остается важнейшим элементом израильской внешней и внутренней политики. Что касается других стран диа- споры,1 то еще два десятилетия назад предполагалось, что совет- ские евреи пополнят еврейские общины США и Германии. Одна- 339 Ab Imperio, 1/2008 Судя по высказываниям самой Ременник (P. 319), она является сторонником конструктивистско- го подхода к этничности.2 При- менительно к бывшим советским евреям эту мысль неоднократно отстаивали многие ученые, от- мечавшие, что запись в паспорте, а также “фактор крови” (наличие родителей или более отдаленных родственников-евреев) для евреев бывшего СССР является главен- ствующим при определении их коллективной принадлежности.3 Более того, их связь с иудаизмом резко ослаблена, а в ряде случаев утрачена.4 Все это способствова- ло образованию значительного “культурного разрыва” между бывшими советскими евреями и ко в большинстве стран процессы интеграции и адаптации имми- грантов сопровождались множе- ством трудностей. Отдаленное этническое родство не могло вос- полнить идеологические, культур- ные и языковые различия между новоприбывшими и старожилами. Работа Ременник подтверждает вполне резонную мысль, выска- зывавшуюся и рядом других ис- следователей: этническое родство (реальное или воображаемое) не может заменить общие культур- ные, поведенческие, языковые ценности и нормы. Во второй половине XX в. советские евреи были скорее этнической, нежели конфес- сиональной группой (Pp. 2-3). 2 Основы этого подхода были заложены еще Ф. Бартом и разрабатывались в даль- нейшем многими исследователями. См., например: F. Barth. Introduction // Ethnic Groups and Boundaries: The Social Organization of Culture Difference. Bergen, Oslo and London, 1969. Pp. 9-38; F. Barth. Introduction // H. Vermuelen, C. Govers (Eds). The Anthropology of Ethnicity: Beyond Ethnic Groups and Boundaries. Amsterdam, 1994. Pp. 11-32. Наиболее последовательно эта точка зрения выражена в известной работе: B. Anderson. Imagined Communities: Reflections on the Origin and Spread of Nationalism. London, 1983. В отечественной литературе наиболее последовательным приверженцем конструктивистского подхода является, в частности, В. А. Тишков. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. Мо- сква, 2003. 3 Z. Gitelman. The Reconstruction of Community and Jewish Identity in Russia // East European JewishAffairs. 1994. Vol. 24. No. 2. Pp. 44-45; Б. Е. Винер. Межпоколенная передача этнической идентичности у этнодисперсных меньшинств (на примере современного Петербурга) / Дисc… канд. социол. наук. Санкт-Петербург, 1998. Гл. 2; Е. Э. Носенко. “Быть или чувствовать?” Основные аспекты формирования еврейской самоидентификации у потомков смешанных браков в современной России. Москва, 2004. 4 Ц. Гительман, В. Червяков, В. Шапиро. Национальное самосознание российских евреев. Материалы социологического исследования 1997 – 1998 гг. // Диаспоры / Diasporas. 2000. № 3. С. 52-86; Р. Рывкина. Как живут евреи в России? Социологи- ческий анализ перемен. Москва, 2005. С. 117-144. 340 Рецензии/Reviews евреями многих стран диаспоры, а также Израиля. Книга Ременник отличается и от некоторых коллективных монографий на сходную тему, в том числе от сборника трудов, изданного по материалам кон- ференции, посвященной поло- жению евреев в бывшем СССР и их миграционному поведению.5 Монография Ременник, по ее же словам, может рассматриваться как расширенное продолжение этого сборника. В ней изложение доведено до 2005 г.; кроме того, помимо Израиля и США в поле зрения автора оказались наши бывшие соотечественники в Кана- де и Германии. Однако Ременник гораздо больше внимания уделяет разнообразному культурному опыту бывших советских (пре- имущественно российских и укра- инских) евреев в этих странах. Наконец, в отличие от авторов упомянутой работы, Ременник не просто знает русский язык (и, сле- довательно, работы российских исследователей) – она, что гораздо важнее, хорошо знакома со многи- ми советскими и постсоветскими реалиями. Это заметно отличает ее работу от других трудов.6 Глава 1 (“Советские евреи и выбор в пользу эмиграции”) посвящена формированию того, что я бы назвала специфической советской еврейской идентично- стью, которая сложилась в по- следние десятилетия существова- ния СССР и вскоре после его рас- пада. Хотя на эту тему написано много работ, они в большинстве случаев не опирались на конкрет- ные социологические исследова- ния, которых в советское и раннее перестроечное время не было, а выражали позицию их авторов. Отсюда появление множества работ о еврейской цивилизации, русских евреях, воплощенном мифе и прочих увлекательных сю- жетах, результаты которых нельзя ни доказать, ни опровергнуть. Анализ, сделанный автором кни- ги, опирается на проведенные ею самой этнографические исследо- вания и немногочисленные рабо- ты отечественных и зарубежных социологов и антропологов. Это сообщает книге необходимую глубину, дает возможность понять особенности русской еврейской культуры и постичь ту трудноу- ловимую, но существовавшую (и добавлю – существующую) 5 N. Lewin-Epstein, Y. Ro’i, and P. Ritterband. Russian Jews on Three Continents: Migration and Resettlement. London, 1997. 6 Это – и не только это – отличает книгу Ременник и от ряда других работ. Напри- мер: E. Ben-Rafael et al (Eds.). Building a Diaspora. Russian Jews in Israel, Germany and the USA. Leiden, 2006. См. также: Zvi Gitelman (Ed.). Jewish Life after the USSR. Bloomington, 2003. 341 Ab Imperio, 1/2008 культурную границу, которая отделяла советских евреев от их сограждан. Ременник также обращает внимание на те черты культуры бывших советских евреев, которые способствовали или, что чаще, препятствовали их успешной адаптации на новом месте жительства. Автор вслед за известным из- раильским демографом М. Толь- цем указывает на неуклонное сокращение еврейского населения СССР/СНГ. Этому способствует массовая эмиграция, но в еще большей степени крайне низкая рождаемость (одна из самых низ- ких в СССР7 ) и смешанные браки, дети от которых в большинстве случаев предпочитали называть себя в процессе переписей и в паспортах неевреями, а также не- уклонное возрастание доли лю- дей нерепродуктивного возраста. Конечно, все эти и им подобные исчисления неизбежно упираются в вопрос: кого считать евреем. Так, по данным Еврейского агентства в России, которое работает с расши- ренной популяцией, в настоящее время в России насчитывается от 800.000 до 1,2 миллиона евреев. Всемирный еврейский конгресс и другие международные органи- зации предпочитают последнее число. Как иронично замечает Ременник, эти цифры могут быть напрямую связаны с размерами помощи спонсоров (P. 15). Я, как и автор, больше склонна, хоть и с оговорками, доверять данным переписей, в которых евреями себя назвали те, кто считает себя таковыми.8 Кроме указанных факторов сокращения еврейского населения бывшего СССР, я бы еще добавила и сокращение брач- ного рынка (оставшимся в странах исхода евреям все труднее найти брачного партнера-еврея). При этом по-прежнему мужчины-ев- реи чаще вступают в смешанные браки. Это связано не столько с недостатком еврейских невест, сколько с брачными предпочте- ниями, по которым муж-еврей ценится очень высоко, а жена-ев- рейка – значительно ниже.9 7 Именно этот фактор некоторые исследователи считают даже более важным. См., например: B. Wasserstein. Vanishing Diaspora: The Jews in Europe since 1945. London, 1997. 8 Согласно материалам Всероссийской переписи населения, в России на конец 2002 г. проживало 230 тысяч евреев (см.: Основные итоги Всероссийской переписи населения, 2002. Москва, 2003. С. 13). Их численность сокращается неуклонно как в абсолютном, так и в процентном выражении на протяжении советского и постсоветского периодов. 9 Е. Носенко. “Плохой муж или хорошая жена?” Этногендерные стереотипы у потомков русско-еврейских браков // Материалы XIV Международной ежегодной научно-практической конференции “Сэфер”. Москва, 2007. 342 Рецензии/Reviews Ременник также отмечает, что еврейская идентичность менялась вместе со статусом евреев как этнической группы. В первые послереволюционные годы, когда молодое советское государство нуждалось в профессиональных и административных навыках евре- ев, они имели статус относительно привилегированного этнического меньшинства. В дальнейшем, по- сле чисток 1930-х гг., антисемит- ских кампаний позднесталинской эпохи и антисионистской полити- ки более позднего времени этот статус неуклонно снижался (Рр. 20-21). Здесь уместно вспомнить высказывание Н. В. Юхневой, ко- торая писала о массовых мифах, господствовавших в советском обществе. Она отмечала, что среди так называемых “простых советских людей” существовала некоторая уверенность в том, что в еврейском происхождении есть нечто постыдное и что лучше на него не обращать внимания и не напоминать еврею о его еврей- стве, дабы его не обидеть. Можно гордиться тем, что ты грузин и пр., но не еврей.10 Говоря о своеобразии еврей- ской идентичности в СССР/СНГ, Ременник обращает внимание на многие факторы, ее обусло- вившие: рост числа смешанных браков, упадок традиционной культуры восточноевропейского еврейства, основанной на языке идиш и иудаизме (идишкайт) и др. Правда, в последние годы в России происходит формирование пока еще очень неустойчивых новых форм еврейской идентич- ности – преимущественно у моло- дежи (о чем мне уже доводилось писать11 ). Более того, наблюда- ются также явления квазиэтнич- ности, в том числе в еврейской среде, о которых писал, в част- ности, Б. Винер и которые я даже обозначила как православную еврейскую идентичность.12 Это лишний раз подтверждает спра- ведливость конструктивистского подхода если не к самому фено- мену этничности, то к проблеме манипулирования разнообразны- ми идентичностями. Конечно, чтобы говорить о еврейской идентичности, нужно прийти к некому общему знаме10 N. Iukhneva. Urgent Issues of Inter-Ethnic Relations in Leningrad. On the Growth of Aggressive-Chauvinistic and anti-Semitic Attitudes in Contemporary Russian Society // L. Dymerskaya-Tsigelman andY. Cohen (Eds.). Jews and the Jewish Topics in the Soviet Union and Eastern Europe. Jerusalem, 1989. P. 59. 11 Е. Э. Носенко. “Быть или чувствовать?” C. 52, 295-312. 12 Б. Е. Винер. Возвращение к вере предков. Конструирование современной этно- конфессиональной идентичности (на примере Санкт-Петербурга) // Диаспоры / Diasporas. 2002. № 4. С. 200-220. 343 Ab Imperio, 1/2008 нателю – что же это такое. Работ на эту тему написано так много, что здесь нет возможности пере- числить хотя бы самые основные. По выражению известных амери- канских исследователей, пробле- ма еврейской идентичности стала своего рода навязчивой идеей среди американских ученых.13 С тех пор в США, где такие ис- следования особенно распростра- нены, было написано множество исследований на эту тему. Кроме того, эта тема стала чрезвычайно популярна в Израиле, России, Германии и ряде других стран. Например, в последние годы все чаще говорят о возникновении новой – европейской еврейской – идентичности.14 Говоря о своего рода “опорах” русско-еврейской идентичности, Ременник затрагивает многие темы, которые в данном контексте нельзя обойти: Холокост, значение Израиля, роль образования во- обще и еврейского образования в частности (Pp. 25-26) и др. О не- которых из них в России за послед- ние годы появился ряд интересных исследований,15 но в целом многие проблемы изучены слабо.16 13 P. London, B. Chazan. Psychology and Jewish Identity Education. NewYork, 1990. Р. 1. 14 См., например: D. Pinto. The Third Pillar? Toward a European Jewish Identity // A. Kovács and E. Andor (Eds.). Jewish Studies at the Central European University. Budapest, 2000. 15 О еврейском образовании в России пишут немало, в том числе в специализи- рованном журнале “Новая еврейская школа”. Безусловно, заслуживают внимания многочисленные публикации В. С. Собкина, написанные в соавторстве с его аспи- рантами: В. С. Собкин, Т. В. Глухова, С. В. Мутеперель. Национальная идентич- ность и межнациональная толерантность в подростковом возрасте // Возрастные особенности формирования толерантности / Под ред. В. С. Собкина. Москва, 2003. С. 152-172; В. Собкин, А. Владимиров. Межнациональные различия в репродук- тивных установках русских и еврейских студентов // Проблемы еврейского само- сознания. Москва, 2004; В. С. Собкин, М. В. Ваганова. Толерантность подростков в отношении к людям, преступившим закон // Толерантность в подростковой и молодежной среде / Под ред. В. С. Собкина. Москва, 2004. С. 72-91; В. С. Собкин, А. В. Федотова. Отношение учащихся школ и студентов вузов к экстремизму // Толерантность в подростковой и молодежной среде / Под ред. В. С. Собкина. Москва, 2004. С. 92-114. 16 О некоторых проблемах изучения иудаики, в частности о недостаточной “вне- дренности” в нее современных социальных дисциплин, мне уже приходилось писать. См.: Е. Носенко. Найдет ли антропология свое место в российской иудаике (размышления о роли некоторых социальных и гуманитарных наук) // Диаспоры / Diasporas. 2006. № 4. C. 218-233; Она же. Еще раз об антропологии, иудаике и их взаимоотношениях (ответ моим оппонентам) // Диаспоры // Diasporas. 2007. № 1-2. C. 238-246. 344 Рецензии/Reviews Ременник показывает, как эту разнородную массу людей объ- единяет то, что она называет чув- ством общей судьбы (P. 28). Я бы это скорее назвала исторической памятью, под которой понимаю передачу культурной информа- ции, или культурного опыта, от поколения к поколению. При всей своей размытости она все же су- ществует, базируясь на некоторых символах, разделяемых многими российскими евреями. Некоторые из этих символов активно раз- рушаются на наших глазах, на- пример культура, основанная на языке идиш (и сам этот язык), на их месте возникают новые, но не- редко образуется некий вакуум.17 Особенно интересным мне показался раздел, посвященный участию евреев (наряду с армя- нами, чеченцами и др.) в теневой экономике советского периода. Об этом до сих пор было написано мало,18 хотя тема заслуживает осо- бого внимания хотя бы только в силу многочисленных ненаучных спекуляций вокруг нее. Мне представляется, безуслов- но, очень интересным наблюдение автора относительно влюбленно- сти российских евреев в русскую культуру. Я бы даже считала воз- можным говорить об “обольщен- ности” многих евреев русской и в том числе православной культу- рой. В качестве примеров можно вспомнить Б. Пастернака, О. Ман- дельштама (последний, впрочем, большую преданность выказывал западной христианской культуре) и другие имена. Такая “влюблен- ность” сохраняется и в наши дни.19 В свете этого феномена стоит рассматривать и проблему выбора религии современными российскими евреями, что на сегодняшний день осознается в основном зарубежными исследо- вателями.20 Говоря об идентичности быв- ших советских евреев, Ременник, естественно, упоминает и анти17 Выживанию идиша вряд ли может помочь интерес к этому языку, оживившийся в последние годы среди части научной и художественной интеллигенции столич- ных городов. 18 См. раздел “Еврейский бизнес в России” в кн.: Р. Рывкина. Как живут евреи в России. Москва, 2005. C. 214-243. 19 Ярким примером такой влюбленности могут служить многие известные совре- менные российские писатели – Д. Быков, Л. Улицкая и другие. См. об этом, напри- мер: Е. Римон. Скандал на ярмарке как стратегия стыда и страха. http://echo.oranim. ac.il/main.php?p=news&id_news=195&id_personal=21 (Последний раз проверялась 5 апреля 2008 г.); А. Шойхет. Православные евреи российской словесности (Или пишут ли евреи еврейскую литературу?) // Заграница. 20 марта 2007 г. 20 Например: Judith Deutsch Kornblatt. Doubly Chosen: Jewish Identity, the Soviet Intelligentsia and the Russian Orthodox Church. Madison, Wisc., 2004. Pp. 273-294. 345 Ab Imperio, 1/2008 семитизм. Показательно, однако, что эта тема освещена довольно коротко – это не совсем обычно для исследований, посвященных российскому еврейству; как пра- вило, в них теме антисемитизма уделяется особое внимание. Так, некоторые американские иссле- дователи вообще не считают, что антисемитизм оказывает сколь- ко-нибудь существенное влия- ние на формирование еврейской идентичности в США. В России ситуация в корне иная, о чем говорят также данные массовых социологических опросов. Самой обширной и, наверное, самой интересной для отечествен- ного читателя представляется вторая глава книги, посвященная нашим бывшим соотечественни- кам в Израиле (“Новоприбывшие в Земле обетованной: интеграция или сепаратизм?”). Она построена как на результатах собственных исследований самой Ременник, так и на работах ряда других авторов. Таких исследований, ко- торые начались еще в 1990-е гг. в Израиле, с начала 2000-х гг. стало не просто больше в количествен- ном отношении, они изменились качественно: на разных языках начали выходить книги, статьи, сборники, посвященные жизни “русского Израиля”. Здесь не- возможно их даже перечислить, тем более что в книге Ременник имеется подробная библиография. Проблем, поднятых в этой главе, очень много, и каждая заслужи- вает того, чтобы стать предметом особого исследовательского инте- реса (в большинстве случаев так и происходит). Остановлюсь лишь на тех, которые заставили меня задуматься и по-новому взглянуть на них. В первую очередь, это соот- ветствие “русской иммиграции” 1990-х гг. идеологическим уста- новкам израильского общества (концепция кибуц галуйот). Ре- менник подвергает эту концепцию критике, указывая, что многие “волны” эмиграции евреев начи- нались в результате преследова- ний или ограничений (в том числе социального и экономического порядка), а не из-за сионистских убеждений эмигрантов. Так что Израиль превратился в своего рода этническое убежище. Это тем более справедливо, что “ев- рейская составляющая” идентич- ности бывших советских евреев, как правило, очень неопределенна и слабо мотивирована. Более того, как мне приходилось отмечать, в настоящее время негативная ев- рейская идентификация в России распространена больше всего (т.е. человек чувствует себя евреем благодаря антисемитизму). К тому же, экономический и политиче- ский хаос 1990-х способствовал эмиграции, несомненно, больше, чем любая идеология. Об этом, 346 Рецензии/Reviews как и других причинах эмиграции бывших советских евреев, много писали, в том числе авторы, на мой взгляд, лучшей книги о “русском” Израиле М. Еленевская и Л. Фи- алкова.21 Как подчеркивает Ремен- ник, негативная еврейская иден- тификация отличает иммигрантов последней волны от иммигрантов 1970-х гг., большинство которых приехало в Израиль потому, что хотело жить в еврейском госу- дарстве, а не потому, что другие страны их не принимали (Р. 54). Хотя картина с иммиграцией 1970-х гг. представляется мне не столь однозначной, верно, однако, то, что новоприбывшие 1990-х гг. оказались именно в еврейском го- сударстве, где функционировали реанимированный язык – иврит, еврейская традиция и культура, основанные на иудаизме. Все это было чуждо и непонятно многим бывшим нашим соотечествен- никам, представлявшим собой, по остроумному замечанию Цви Гительмана, “паспортных евреев”. По этой, а также по ряду других причин, как отмечает и Ременник, последняя волна иммиграции стала важным испытанием для всего израильского общества, столкнувшегося с серьезными социально-экономическими про- блемами, вызванными столь мощ- ным потоком переселенцев, а также с проблемами культурной интеграции. В этой связи особенно ин- тересно восприятие Израиля нашими бывшими соотечествен- никами. Недаром всей главе об эмиграции в Израиль Ременник в качестве эпиграфа предпо- слала фрагмент из интервью с архитектором, прибывшим в Израиль из Киева. Приведу этот фрагмент целиком, настолько он показателен: Я был потрясен при виде этой шумной и яркой толпы на улицах Иерусалима. Эти люди – с разным цветом кожи, в разнообразных одеяниях, с различным стилем поведения – все они евреи? Верилось с тру- дом. Евреи – это мои киевские друзья: инженеры, учителя, музыканты – культурные и при- лично одетые люди… Я был в большом затруднении – а было ли в этой толпе место для меня? Таким образом, Ременник под- нимает очень важную проблему культурного разнообразия (этни- ческого, расового, религиозного, поведенческого), составляющего особенность государства Израиль. Оно явно неожиданно для многих новоприбывших, о чем свиде- тельствуют не только данные, 21 М. Еленевская, Л. Фиалкова. Русская улица в еврейской стране. Исследование фольклора эмигрантов 1990-х в Израиле. Ч. 1-2. Москва, 2005. 347 Ab Imperio, 1/2008 приведенные в рецензируемой монографии.22 Это впечатление пестроты и непохожести тем более сильно, что многие стороны жизни в Израиле регулируются с учетом религиозной традиции, которая чужда большинству “русских” евреев. Этот вопрос рассматри- вается в разделе “Русские евреи и израильский иудаизм: еврей- ские гои и просто гои”. Очень многие исследователи писали о расхождении между “Законом о возвращении”, по которому право на иммиграцию (понимаемую как репатриация) предоставля- ется еврею, его детям и внукам, а также членам их семей, и Гала- хой (нормативным религиозным правом в иудаизме), согласно которой евреем считается чело- век, у которого мать еврейка, или исповедующий иудаизм. Вслед за Б. Кимерлингом, а также Д. Леви и И. Вайсом23 Ременник обращает внимание на то, что Израиль как государство построен по этно- конфессиональному принципу и, соответственно, обеспечивает привилегированный статус ев- рейского большинства. В нем во многих сферах не существует законодательного разграничения между государством и религией, поэтому, хотя люди, по Галахе евреями не считающиеся, призна- ются израильскими гражданами, в ряде случаев они ущемлены в правах (брак, похороны и др.). В результате возникает очень серьезная проблема так называ- емых негалахических евреев, т.е. людей, у которых отец-нееврей (“еврейских гоев”), и нееврей- ских родственников (“просто гоев”) в семьях новоприбывших. Этот вопрос неоднократно ста- новился объектом исследования разных ученых, в том числе са- мой Ременник, которая обращает внимание на то, что для многих новоприбывших столкновение с такими реалиями вызывает под- линный культурный и психоло- гический шок.24 Для меня как антрополога очень интересен раздел о “рус- ских” евреях в израильской эт- нической мозаике (Pp. 65-68). 22 М. Еленевская, Л. Фиалкова. Русская улица в еврейской стране; Е. Носенко. Из- раиль и сионизм в восприятии российских евреев // Государство Израиль: Политика, экономика, общество. Москва, 2006. C. 155-170. 23 B. Kimmerling. The Invention and Decline of Israeliness. State, Society, and the Military . Berkeley, 2001; D. Levy, Y. Weiss (Eds). Challenging Ethnic Citizenship: German and Israeli Perspectives on Immigration. New York and Oxford, 2002. 24 Об этом см., например: В. Моин, Л. Кривош, М. Кенигштейн. Cмешанные рус- скоязычные семьи в Израиле: проблемы и особенности адаптации // “Русское” лицо Израиля. Черты социального портрета / Сост. М. Кенигштейн. Москва, Иерусалим, 2000. C. 194-217. 348 Рецензии/Reviews Мне хотелось бы более подробно узнать о проблемах этничности новых иммигрантов в Израиле. Я сознательно не касаюсь разных трактовок термина “этничность” и “этнический”, т.к. это тема для длительной дискуссии, которая ведется в течение многих деся- тилетий на страницах научных изданий. В любом случае эта с трудом определяемая и в то же время одна из наиболее поддаю- щихся манипулированию “суб- станция” – будучи воображаемой или сконструированной, а также самосконструированной – пред- ставляет собой реальность. За- мечу лишь, что Ременник следует здесь скорее западной традиции, согласно которой разные группы евреев в Израиле и вне его – мар- роканские, румынские, польские, йеменские и т.д. – представляют собой этнические группы. Изра- ильские исследователи нередко трактуют их (особенно если речь идет о прошлом) как этнолингви- стические. Такая трактовка, как ни парадоксально, в сущности, не так уж отличается от советской теории этноса, согласно которой эти группы еврейского насе- ления рассматривались бы как субэтнические группы в составе еврейского этноса. Понятие же “этнолингвистическая группа”, применявшееся в израильской историографии к разным группам евреев диаспоры, ныне плавно трансформировалось в просто “этнические”, т.к. лингвистиче- ское разнообразие в Израиле сти- рается при переходе иммигрантов и их потомков на иврит. Посколь- ку, как подчеркивает Ременник, “еврейскость” (“Jewishness”) (что бы ни вкладывалось в это поня- тие) – по существу, единственная общая характеристика молодой израильской нации, то основой внутренней стратификации вы- ступает страна исхода и длитель- ность пребывания в Израиле (Р. 66). С этим можно спорить, ибо согласно территориальному, или этатистскому, подходу к понятию “нация” израильские арабы, дру- зы, черкесы, армяне, “этнические русские” и другие нееврейские группы принадлежат или должны принадлежать к израильской на- ции. Но, так или иначе, выходцы из России (если мы говорим об иммиграции 1990-х гг.) действи- тельно составляют в Израиле некую группу (я бы с некоторыми оговорками назвала ее этнокуль- турной), для которых русский язык и русская культура – доминантные черты их этнокультурного облика, равно как и знаменитый “пятый пункт” в их бывших советских паспортах. Помимо признаков обосо- бления “русских евреев”, в “израильской” главе Ременник рассматривает и процесс “пере- ковки” новых иммигрантов в из- 349 Ab Imperio, 1/2008 раильтян,25 и профессиональный аспект интеграции иммигрантов (адаптацию инженеров, врачей, учителей и других специалистов, которые широко представлены в рядах бывших “русских”). Этой теме посвящено множество работ, в том числе самой Ременник, по- строившей раздел во многом на собственных полевых материалах, фрагменты которых читать необы- чайно интересно. Гендерная проблематика давно стала одним из главных научных интересов исследовательницы, поэтому неудивительно, что ей посвящен целый ряд очерков в этой книге. В “израильской” главе мы находим раздел о женщинах смешанного или нееврейского происхождения, которые приня- ли иудаизм и следуют его пред- писаниям, включая стиль жизни, манеру одеваться и пр. (Р. 62). Безусловно, интересен раздел, посвященный языковой пробле- матике. В его названии (“От не- моты к самовыражению: иврит, русский язык, хебраш”) опять слышится перекличка с работой израильских филологов Л. Фиал- ковой и М. Еленевской.26 Вообще этот сложный и интересный во- прос уже неоднократно привлекал внимание исследователей.27 Автор также пишет о возмож- ности интеграции мигрантов в принимающее общество без их аккультурации (Р. 109). Ременник подчеркивает, что новоприбывшие в ряде случаев, будучи успешными в социальной сфере, плохо вос- принимают и усваивают культуру и стиль жизни принимающего общества, сохраняя культурную преемственность со страной исхо- да (Рр. 111-115). К этому вопросу исследовательница не раз возвра- щается на протяжении всей книги. Вообще “израильская” глава книги самая объемная, и, помимо упомянутых, в ней затрагиваются проблемы дружеских связей (ко- торые некоторые исследователи даже считают необходимым ус- ловием для сохранения еврейской идентичности28 ), политических пристрастий “русских” имми25 Название этого раздела перекликается с известной работой Цви Гительмана, написанной четверть века назад на совсем ином материале (Z. Gitelman. Becoming Israelis. Wesport, 1982). 26 L. Fialkova, M. Yelenevskaya. From Muteness to Eloquence: Immigrants’ Narratives about Languages // Language Awareness. 2003. Vol. 12. No. 1. Pр. 30-48. 27 N. Kheimets, A. Epstein. Confronting the Languages of Statehood: Theoretical and Historical Frameworks for the Analysis of the Multilingual Identity of the Russian Jewish Intelligentsia in Israel // Language Problems and Language Planning. 2001. Vol. 25. No. 2. Pp. 151-162; М. Низник. Преподавание русского языка в Израиле – вызов, разрушающий стереотипы // “Русское” лицо Израиля. С. 403-417. 28 Barack S. Fishman. Relatively Speaking: Constructing Identity in Jewish and Mixed Married Families. Ann Arbor, 2002. 350 Рецензии/Reviews грантов, роли русского Интер- нета, функционирования иврита и русского языка, реэмиграции (чрезвычайно болезненная для израильского сионистского ис- теблишмента тема) и др. Три последующие главы, по- священные судьбам постсоветской иммиграции в США (Рр. 245-277), Канаде (Рр. 279-311) и Германии (Рр. 313-361), являют собой бле- стящие примеры использования качественных методов (прежде всего разных видов глубинных интервью, а также включенного наблюдения), традиционных для социокультурной антропологии, но не так давно снова ставших популярными среди социологов. Ременник называет эти главы “этнографическими исследовани- ями”. С этим можно согласиться только отчасти, если понимать под этнографией лишь основанную на собственном полевом материале описательную дисциплину. Если же этнографию воспринимать как раздел (не обязательно опи- сательный) социокультурной ан- тропологии, то перед нами серия антропологических очерков. Более того, как всякое хорошо сделанное исследование, оно дает глубинную перспективу, которой так часто не хватает работам, выполненным исключительно с применением количественных методов. Глава 3 (“Советские евреи в США: в погоне за американской мечтой”) представляет собой своеобразный очерк социокуль- турных особенностей бывших со- ветских иммигрантов в Америке, точнее серию антропологических очерков, построенных на полевых материалах самой Ременник: ин- тервью, которые она проводила в Нью-Йорке, Большом Бостоне, Сан-Франциско и Силиконовой долине. И хотя о бывших совет- ских иммигрантах в США напи- сано немало (см. библиографию в книге самой Ременник), автор поднимает ряд спорных вопросов. Среди них – существование имми- грантов на пособие, особенности иммигрантской этничности, ген- дерный аспект адаптации имми- грантов, конфликт поколений (от- цов и детей), профессиональный и половозрастной состав новопри- бывших, проблемы “поколения сэндвич” и др. Очень интересен сделанный ею сравнительный анализ еврейских идентичностей в бывшем Советском Союзе и США. Тут также напрашивается сравнение еврейских идентич- ностей американских и бывших советских евреев. О символах и ценностях американской ев- рейской идентичности писали и пишут очень много.29 Гительман, в частности, отмечал, что амери29 Подробнее обзор литературы на эту тему см.: Е. Носенко. “Быть или чувствовать?”. 351 Ab Imperio, 1/2008 канские евреи привыкли думать о себе прежде всего как о религиоз- ной группе. Два главных критерия принадлежности к еврейской группе в США: принадлежность к иудейскому религиозному при- ходу или другой еврейской ор- ганизации и жертвование денег для этой организации. Напротив, “русские и экс-советские евреи идентифицируются в качестве та- ковых со ссылкой на родословную, национальность и чувства, а не верования или поведение”.30 Мне также приходилось указывать на “принцип крови” как доминант- ный при самоидентификации российских (и шире – постсовет- ских) евреев. Проводя подобные сопоставления, Ременник ярко показывает гибридный характер русско-еврейской культуры в Америке – как, заметим, любой иммигрантской культуры. В анализе гендерного женского опыта евреек-эмигранток в США подчеркивается меняющееся отношение “русских” женщин к феминности, сексуальности, гендерным ролям в Америке (на конкретном примере жительниц Большого Бостона). В отличие от бывших наших соотечественников в США, о которых существует довольно обширная литература, о евреях в Канаде написано немного. Их особенности Ременник рассма- тривает на примере общины Боль- шого Торонто, где в настоящее время проживает около 70% из 60-70 тысяч евреев, прибывших в Канаду из бывшего СССР. В этой главе освещена не только история русско-еврейской иммиграции в Канаду и ее социодемографи- ческий профиль, но и затронута такая непростая для Израиля тема, как реэмиграция израильтян – в данном случае бывших советских евреев – в другие страны. Как и в предыдущей главе, автор кон- центрирует свое внимание на успешных иммигрантах, людях с высшим или средним образовани- ем, продвинувшихся вверх по со- циальной лестнице и улучшивших свое материальное положение. Иными словами, их ожидания полностью или в значительной мере сбылись (именно улучшение материального положения, в отли- чие от более сложного комплекса мотивов, было движущей силой, побуждавшей бывших советских евреев эмигрировать именно в Канаду). Однако, несмотря на это, как показывает автор, у мно- гих иммигрантов сохраняется ощущение своего маргинального положения, непреодолимого ба- рьера между ними и канадцами (Рр. 298-299). Иначе говоря, даже сбывшиеся ожидания в социально30 Z. Gitelman. The Reconstruction of Community and Jewish Identity in Russia. Pp. 44-45. 352 Рецензии/Reviews экономической сфере не избавля- ют иммигрантов от культурной маргинализации, которая в ряде случаев может приводить к фру- страции. Глава 5 – “Земля обетованная в сердце Европы: идентичность и социальное инкорпорирова- ние бывших советских евреев в Германии” – очерчивает целый круг вопросов, которые в по- следние годы вызывают очень большой интерес. Еврейская община Германии, в 1930-е гг. насчитывавшая более 500 тысяч человек, была почти полностью уничтожена нацистами (выжило около 15 тысяч). Казалось, в силу демографических, экономических и психологических причин не- мецкому еврейству не суждено возродиться. Однако возрождение началось в 1990-е гг. за счет более 200 тысяч евреев из бывшего СССР. Таким образом, в “сердце Европы” снова появилась весьма значительная еврейская община. Этому феномену посвящено мно- жество работ – как научных, так и публицистических. Своеобразие антропологического исследова- ния Ременник состоит в том, что она на конкретных примерах за- трагивает ряд очень сложных и болезненных для еврейской (и до- бавлю – нередко и для немецкой) идентичности проблем, например отношение бывших советских евреев к эмиграции в Германию и взаимоотношения между имми- грантами и немцами. Хотя я специально не зани- маюсь данной темой, однако материалы, собранные мной в течение восьми лет среди рос- сийских евреев, показывают, что наиболее негативно к эмиграции в Германию (виновницу Холо- коста) относятся люди моложе 35 лет, проживающие в больших российских городах. Больше всего в настоящее время туда стремятся пожилые люди от 60 до 75 лет, особенно из российских регионов. Эти люди рассматривают Герма- нию как своего рода комфортный “дом престарелых”. О последней тенденции пишет и сама Ремен- ник (Р. 329), указывая при этом, что Холокост, а также антисеми- тизм и Израиль были основными символами еврейской идентич- ности в СССР (Рр. 315-320). Здесь я не могу полностью согласиться с автором. Мне уже не раз при- ходилось писать, что, как это ни парадоксально, ни существование Израиля, ни Холокост, по данным опросов и антропологических ис- следований, не занимают важного места в идентичности бывших советских евреев,31 и объясняется это множеством причин. Среди них не последняя – ассимиляция 31 Е. Э. Носенко. Израиль и сионизм в восприятии российских евреев. C. 155-170. 353 Ab Imperio, 1/2008 (а не аккультурация), причем часто добровольная, многих со- ветских евреев эпохи “позднего застоя” и постсоветского времени. Этот разрыв с культурной тради- цией, сильнейшая деформация исторической памяти – основная причина крайней размытости еврейской идентичности в совре- менной России. На мой взгляд, именно она является мощным фактором, морально и психоло- гически оправдывающим эмигра- цию пожилых евреев в Германию. Ременник также много пишет о непростых отношениях между новоприбывшими и немцами, про память о войне и Холокосте (Рр. 351-355), а также о ряде других проблем, с которыми сталкивается возрожденная еврейская община Германии. В заключительной небольшой главе, имеющей обобщающий характер, поднимается очень важная проблема формирования и особенностей транснациональ- ной культурной идентичности бывших советских евреев. Та- кая постановка вопроса, на мой взгляд, гораздо правомернее, не- жели появляющиеся в последние годы рассуждения о транснацио- нальной еврейской идентичности вообще. Они не вызывают ничего, кроме удивления, хотя бы уже по- тому, что серьезные исследовате- ли все чаще пишут об отсутствии единой еврейской идентичности даже в рамках одной страны,32 иллюстрируя это примерами раз- личных еврейских идентичностей в США, России, Великобритании и т.д. Процесс диверсификации идентичностей в наше время только усиливается.33 Более того, по прочтении кни- ги Ременник возникает вопрос: существует ли что-то, реально объединяющее бывших советских евреев в разных странах. Автор убедительно выявляет специфику рассматриваемых ею групп имми- грантов, показывая “особый путь” русскоязычных евреев Израиля, а также весьма различный соци- окультурный опыт евреев Герма- нии, США и Канады (см. сводную таблицу – P. 365). Эти различия, к которым я бы добавила не менее глубокие различия с евреями, живущими на постсоветском про32 См., например: J. Webber. Modern Jewish Identities // J. Webber (Ed.). Jewish Identities in the New Europe. London...