Emerging Meso-Areas in the Former Socialist Countries: Histories Revived or Improvised? ed. by Kimitaka Matsuzato (review)

327 Ab Imperio, 1/2008 revolutionaries considered Finland to be a base for subversive actions and a land of asylum, but they were mistaken in their beliefs that Finnish nationalism could complement and assist their often anarchist socialism. Equally naive were the expectations of anti-Bolshevik leaders that the Finnish army would join their forces in the fight against communism. One drawback of this article is that it relies only on printed sources and not on archival materials which must be abundant. Both books, albeit inherently different , offer fresh insights into the attitudes of Russians to its smaller, enigmatic but much cleaner and richer neighbor. No doubt they will be complemented by Finnish volumes on the same topic. These two books should be of great interest to both specialists and non-specialists who are interested in integrating the history of Russia and Finland with the traditional European historical narrative by re-imagining the role that big and small nations played in the creation, definition and dissipation of empires. Сергей ДИГОЛ Kimitaka Matsuzato (Ed.), Emerging Meso-Areas in the Former Socialist Countries: Histories Revived or Improvised? (Sapporo: Slavic Research Center, Hokkaido University, 2005). 415 pp. Index. ISBN: 4-938637-35-9. Книга “Emerging Meso-Areas in the Former Socialist Countries. History Revived or Improvised?” под редакцией Кимитаки Мацу- зато – это сборник статей, пред- ставленных на одноименном международном симпозиуме, проходившем в Университете Хоккайдо (Саппоро, Япония) в январе 2004 г. Своей органи- зацией симпозиум обязан про- грамме “Создавая дисциплину изучения Славянской Евразии: мезопространства и глобализа- ция” (2003 – 2008), разрабатыва- емой под эгидой Министерства образования, культуры, спорта, науки и технологии Японии. Кон- цепция мезо- и мегапространств была разработана специально для данной программы и призвана, по задумке ее авторов, полно и всесторонне ответить на вопрос, в каком направлении движется развитие постсоциалистических стран, для которых идеологи новой субдисциплины избрали объединяющий термин “Славян- ская Евразия”. Термин, с нашей 328 Рецензии/Reviews постулируя Transitional Studies как дисциплину, исследующую исключительно социально-эко- номическую трансформацию постсоциалистических обществ на пути к капитализму, Мацузато тем самым дает понять, что по- добные вопросы не будут рассма- триваться в рамках концепции ме- зопространств. Мацузато считает неправомочным утверждение о том, что после распада советско- го социализма обломки бывшей системы должны рассматри- ваться исключительно в рамках собственных государственных границ. Действительно, возник- новение независимых государств в границах бывших советских республик означало лишь меха- нический распад империи, при- том что сама государственность описываемых территорий все эти годы проверяется на жизнеспо- собность. Возникающие внутри постсоциалистических государств территории с различными, подчас противоположными полюсами тяготения, прежде всего в плане этническом и территориальном, – это и есть мезопространства. Согласно теории мезопро- странств, для изучения историче- ских перспектив постсоциалисти- ческих государств принципиально важным является их анализ как субъектов международных отно- шений, именно – с точки зрения внешнего влияния, которое, со- точки зрения, более чем спорный, преимущественно с точки зрения этнической правомерности, одна- ко в целом интегрирующий рас- сматриваемые мезопространства в некое единое мегапространство, совпадающее с территорией быв- шего Советского Союза и стран бывшего социалистического ла- геря Восточной Европы. Несмотря на собирательный характер рецензируемой работы, она фактически представляет со- бой программный документ кон- цепции мезопространств, одно из первых, пусть и не окончательно сформулированных обоснований предлагаемой концепции. Именно в таком ключе мы ее и постараем- ся рассмотреть. Концептуальные и методоло- гические основы концепции мезо- пространств рассматриваются во вступительной статье Мацузато, а также в исследованиях Осамы Иеда (Osama Ieda) и Велло Петтаи (Vello Pettai). Объясняя факт возникновения нового подхода к изучению пост- социалистических стран, Мацуза- то отмечает, что возникшее после распада системы социализма на- правление, известное в западных странах как Transitional Studies, на настоящем этапе утратило свою актуальность, поскольку переход рассматриваемых территорий к той или иной форме капитализма в целом завершился (P. 7). То есть, 329 Ab Imperio, 1/2008 относительно ослабленного ме- гапространства (Р. 23). В то же время и мегапространство обнару- живает себя только тогда, когда в нем возникает мезопространство (Р. 33). Для мезопространства первостепенными факторами являются самоидентификация – восприятие региона его соб- ственным населением, а также внешняя идентичность, т.е. то, как регион воспринимается из- вне. Иеда выделяет тройственный динамизм внешней идентичности, самоидентификации и инсти- туциональной идентичности в качестве обязательного условия возникновения мезопространства. По мнению автора, без такого тройственного динамизма нет ме- зопространства, и можно говорить лишь о стабильной региональной идентичности (Р. 26). Петтаи, продолжая анализ тройственного динамизма Иеды, отмечает, что чем сильнее мезо- пространство подвергается воз- действию внешней идентичности, тем скорее произойдет его переход в новое мегапространство; напро- тив, чем больше мезопростран- ство оказывается подвержено влиянию институциональных идентичностей, тем скорее это вы- зовет противоположную реакцию; чем сильнее мезопространство обнаруживает самоидентичность в ходе движения в новое мега- пространство, тем сильнее будут гласно данной концепции, имеет первостепенное значение для развития этих территорий. Более того, мезопространство проявляет свою сущность именно под воз- действием внешних факторов, когда под влиянием внешнего ме- гапространства оно обнаруживает свое противоречие с тем мегапро- странством, в состав которого входит на момент воздействия. Мацузато выделяет три ос- новных типа мезопространств: многонациональные (например, Балтийское мезопространство), транснациональные (Централь- ноевразийское мезопространство) и субнациональное (российский Дальний Восток) (P. 9). Динамизм мезопространств предполагает определенные изме- нения и внутри мегапространств, которые, как указывает Мацузато, являются ареной борьбы центро- бежных и центростремительных сил (Р. 10). По своей природе кон- цепция мезопространств является междисциплинарной, в ее цен- тре оказывается международное влияние на мезопространство в условиях определенного истори- ческого контекста, географиче- ского расположения, природной и культурной среды (Р. 10). Иеда в статье “Regional Identities and Meso-Mega Area Dynamics in Slavic Eurasia: Focused on Eastern Europe” указывает, что мезопространство – это продукт 330 Рецензии/Reviews испытывать трансформацион- ную динамику как мезо-, так и мегапространство; если в мезо- пространстве не выявляется пре- имущество одной из трех иден- тичностей, то мезопространство будет, скорее всего, подвержено эволюционному развитию на пе- рекрестке мегапространств (Р. 69). Петтаи совершенно справедливо замечает, что мезопространства не всегда являются лишь объектами воздействия (Р. 72). Автор приво- дит в пример балтийские страны, которые, будучи кандидатами на вступление в ЕС, в существенной степени вынудили пересмотреть raison d’être Евросоюза для того, чтобы сделать возможным свое вступление в организацию (Р. 75). Здесь можно говорить об изме- нении внутренней идентичности мегапространства под воздействи- ем тенденций, идущих изнутри мезопространства. Помимо статей, дающих ос- новные представления о теории мезопространств, остальную часть сборника составляют рабо- ты, содержащие своего рода case studies, на конкретных историче- ских примерах апробирующие новую теорию. Ярослав Грыцак в работе “On Sails and Gales, and Ships Driving In Various Directions: Post-Soviet Ukraine as a Test Case for the MesoArea Concept” указывает на то, что в своих нынешних геополи- тических границах независимая Украина представляет собой ис- ключительно советский артефакт (Р. 61). Фактическое признание автором двух мезопространств внутри Украины, одно из которых стремится к западноевропейско- му мегапространству, а другое – “назад в СССР”, обусловлено многовековым историческим развитием, в ходе которого земли, объединенные сегодня в единое украинское государство, испы- тывали подчас разновекторные внешние влияния, что не могло не сказаться на их этническом составе и менталитете населения. Поэтому единство посткоммуни- стической независимой Украины, по мнению автора, кроется в умелом лавировании ее высшего руководства между украинским и советским началом (Р. 63). Более того, Грыцак уверен в том, что амбивалентность – это единствен- ный путь развития Украины, ми- нимизирующий риск социальной конфронтации в обществе (Р. 65). Худшим же исходом для украин- ского государства может стать рас- пад на отдельные регионы (Р. 67). В статье Дмитрия Горенбурга исследуется положение татарско- го этноса в России с позиции от- ношениймезонации с меганацией. Автор отмечает, что с обретением Россией своей государственности татарская политическая элита попыталась взять на себя роль 331 Ab Imperio, 1/2008 “моста” между Россией и ислам- ским миром (Р. 87). Не всегда, однако, в этом посредничестве Казань поддерживала Москву. Так, татарские политики нередко подвергали критике Кремль за поддержку, оказываемую хри- стианским государствам, втяну- тым в конфликты с исламскими странами (Р. 87). На настоящем же этапе развития, с укреплением российской государственности, татарская “мезонация” вновь оказалась интегрированной в российскую “меганацию”. Если следовать логике автора и при- знать право Татарстана на статус мезопространства, то неизбеж- ным следствием такого взгляда является вывод о том, что любое мезопространство при определен- ных условиях и под воздействием определенных факторов может буквально за считанные годы пережить противоречащие друг другу этапы развития, а именно: от охлаждения в отношениях с “родным” мегапространством через устремление к новому мегапространству вплоть до ре- интеграции в первоначальное ме- гапространство. С одной стороны, подобное противоречие может преодолеваться в рамках описан- ных Иеды и Петтаи тройствен- ного динамизма, определяющего перспективы мезопространства. С другой стороны, в исследовании Д. Горенбурга ставится вопрос о правомерности приложения к российским татарам термина “мезонация”, причем как ввиду кратковременности и неоднознач- ности периода “охлаждения” в отношениях с меганацией, так и в связи с очевидным отсутствием реального мегапространства, ин- теграции в которое могла бы до- биваться татарская “мезонация”. В статье Стивена Уайта (Stephen White) и Иэна Макалли- стера (Ian McAllister) приводятся результаты аналитического ис- следования, осуществленного в Молдавии и свидетельствующего о парадоксальном дуализме поли- тического мышления молдаван. С учетом того, что четверть жителей страны уверена в отсутствии не- достатков у советского строя и что подавляющее большинство населения выступает за сохране- ние добрых отношений с Россией, здесь также зафиксированы не- вероятно высокие по сравнению с Россией, Белоруссией и даже Украиной показатели относитель- но стремления молдаван увидеть свою страну в рядах НАТО и Ев- росоюза. В чем, на наш взгляд, нет ничего удивительного, кроме при- знания того очевидного факта, что в условиях сопровождающегося гигантскими социально-экономи- ческими трудностями процесса становления собственной госу- дарственности западный вектор интеграции представляется мол- 332 Рецензии/Reviews даванам более реалистичным, чем восточный. Гораздо более интересным и уместным, с нашей точки зрения, здесь был бы анализ тяготения молдаван в качестве мезонации к мегапространству, что обусловлено историческими причинами – ведь в качестве самостоятельного государства нынешняя территория Республи- ки Молдова существует лишь с конца 1991 г., и никогда до этого она не обладала независимостью. В этом контексте необходимо рас- смотреть две тенденции, которые на поверхностный взгляд могут показаться взаимоисключающи- ми: ностальгия по утраченному советскому мегапространству и осознание большей реалистич- ности (по сравнению с восста- новлением прежнего мегапро- странства) интеграции в новое мегапространство – европейские и евроантлантические структуры. Эти тенденции являются истори- чески обусловленными и даже имманентными характеристиками молдавского общества, ощущаю- щего перманентную потребность в покровительстве со стороны мегапространства. В статье Шинкичи Фуджимори (Shinkichi Fujimori) “Ukrainian Gas Traders, Domestic Clans and Russian Factors: A Test Case for Meso-Mega Area Dynamics” рас- сматривается эволюция газовой отрасли Украины через призму социально-политической эволю- ции государства в последние 15 лет. Демонополизация отрасли, ставшая реальностью в начале 1990-х гг. прошлого века, смени- лась государственным контролем, что не в последнюю очередь было обусловлено усилением прези- дентской власти в стране. В то же время Александр Сине- окий в своем исследовании “Will the Ukrainian Parliament Counterbalance Superpresidentialism?”, написанном до “Оранжевой рево- люции”, предостерегает от пере- распределения президентских полномочий в пользу парламента, считая, что подобная тенденция была вызвана стремлением власти предупредить возможное избра- ние на высший государственный пост оппозиционера Виктора Ющенко. К тому же, по мнению автора, опыт соседней с Украиной Молдавии показал, что абсолют- ная победа на парламентских выборах одной партии приводит к ситуации, когда избранный ею президент обладает фактически неограниченной властью в стране (Р. 154). Анализируя особенности ин- теграционных процессов Бело- руссии и России, Андрей Ло- бач указывает, что дотирование Москвой Минска задержало на многие годы структурные пре- образования белорусской эконо- мики. В какой-то степени это по- 333 Ab Imperio, 1/2008 хоже на описанное выше влияние балтийских стран на изменения основополагающих принципов Евросоюза. Рассматривая пер- спективы процесса интеграции, Лобач высказывает мнение о том, что Россия более не намерена субсидировать Белоруссию – более того, российский бизнес будет предпринимать активные действия для установления соб- ственного контроля над бело- русской экономикой. Президент Лукашенко, по мнению автора, обречен и далее эксплуатиро- вать “просоюзную” риторику для поддержания собственного образа “объединителя” братских народов и с целью минимизации резонанса собственных неудач во внутренней и внешней политике. В работе Дмитрия Макарова “Dagestan’sApproach to the Islamic Mega-Area? The Potentials and Limits of Jihadism” делается прин- ципиальный вывод о том, что пик влияния радикального ислама на социально-политическую жизнь в Дагестане, пришедшийся на 1999 г., уже пройден (Р. 219). По всей видимости, так же как и в случае с Татарстаном, это свя- зано прежде всего с усилением “вертикали власти” в России. Вместе с тем Макаров отмечает, что исламское движение прочно вошло в социально-политический истеблишмент республики. С од- ной стороны, такая ситуация по- зволила ослабить экстремистские проявления ислама, с другой сто- роны, потенциал этого движения таков, что ему по силам коренным образом изменить весь политиче- ский и идеологический ландшафт Дагестана. В другом исследовании, по- священном Дагестану, Магомед- Расул Ибрагимов и Мацузато делают вывод о том, что состояние “нестабильной стабильности”, ха- рактерное для сегодняшнего дня этой кавказской республики, об- условлено традициями полиэтни- ческого и поликонфессионального сосуществования, исторически восходящими к екатерининским временам. Исследование Анджея Новака предлагает свежий взгляд на эво- люцию польской нации в период с XVIII в. до настоящего времени, в частности, ментальную эволю- цию от имперского самосознания до восприятия себя в качестве европейской периферии. В статье Марины Могиль- нер “The Most European Science in Russia: Defining the Empire Anthropologically” теория мега- и мезопространств применяется по отношению к истории развития антропологии в России. Автор рассматривает Европу как мега- пространство, “устанавливающее стандарты” для России (P. 286). При всем том, что российские уче- ные всегда вдохновлялись именно 334 Рецензии/Reviews европейским антропологическим проектом, их базовые интересы характеризовались особенностя- ми, отличавшими их от западных коллег. Могильнер подмечает, что в отличие от своих американских и британских коллег российские антропологи не концентрировали свое внимание на изучении вопро- сов урбанизации и промышлен- ной революции, а фокусировали взгляд на проблеме “вырождения” цивилизации. При этом, мечтая о более современной и эффектив- ной России, они, однако, всеми силами старались не допустить “приватизации” российской ан- тропологии государством. Дариус Сталюнас рассматри- вает феномен поворота историче- ской науки постсоветской Литвы от этноцентрической к граж- данской истории (P. 331). Автор связывает этот поворот с тем, что литовское общество всегда было и осталось поликультурным. Тем не менее массовое сознание ли- товцев еще не готово, по мнению автора, разделять свое историче- ское наследие с другими нациями: для литовцев события прошлого по-прежнему атрибутируются через “нам” или “им”. В заключение хотелось бы отметить, что предложенная кон- цепция мезо- и мегапространств, безусловно, представляет собой важный этап в изучении нынеш- него положения и перспектив развития постсоциалистических обществ. Главная заслуга новой теории видится в рассмотрении этих обществ в рамках системы международных отношений, в акцентировании внимания на факторе внешних влияний, столь недооцененных представителями других направлений, изучающих бывшие социалистические ре- жимы. Теории мезопространств свойствен гораздо более динамич- ныйиреалистичныйвзгляднаэво- люцию постсоветских государств, развитие которых в последние 15 лет, похоже, действительно опре- делялось в значительной степени внешнеполитическим фактором. Наиболее адекватным пред- ставляется размещение концеп- ции мезопространств на пере- крестке теории международных отношений и теории национализ- ма. Если рассматривать концеп- цию мезопространств в качестве элемента первой из упомянутых теорий, невольно приходит на ум сопоставление с концепцией глобализации – одной из ос- новных составляющих теории международных отношений – хотя бы потому, что концепция мезопространств не противоре- чит базовым принципам концеп- ции глобализации. Более того, она объективнее характеризует теорию глобализации, лишая ее монополярности – свойства, которое многие исследователи 335 Ab Imperio, 1/2008 рассматривают как имманентное глобализации. Теория мезопро- странств, таким образом, вполне может укладываться в критику глобализации – а именно уси- ливать тезис, согласно которому глобализация – не односторон- ний процесс, а ее целью является конструктивное и равноправное сотрудничество и эквивалентный обмен между всеми локальными сообществами. В более широком смысле концепция мезопро- странств недвусмысленно ука- зывает на многообразие центров международного влияния и на очевидную архаичность тезиса о монополярном мире. Сопоставляя концепции ме- зопространств и национализма, следует отметить, что первая концепция во многом подрывает вторую, поскольку в определен- ных случаях расщепляет единую нацию на мега- и мезочасти и также ставит под сомнение спо- собность меганации – а под ней подразумевается нация в смысле государственно-образующего элемента (основной тезис нацио- нализма) – оставаться в любых си- туациях центром притяжения для периферийных частей государства (которые трансформируются в ме- зопространства). Помимо этого, теория мега- и мезопространств отказывает меганации в при- оритетном праве на отстаивание собственных интересов в случае, если тенденция субнациональ- ной (пользуясь терминологией Мацузато) мезонации к выходу из мегапространства становится преобладающей. С другой сто- роны, сторонники концепции на- ционализма могут использовать тезис о “мезопространствах” и “мезонациях” в качестве под- тверждения монолитности мега- нации, унитарность и единство целей которой обладают доста- точным потенциалом для того, чтобы стать центром притяжения для мезонаций в составе других мегапространств. Хотя концепция мезопро- странств претендует на более широкий по сравнению с концеп- цией Transitional Studies взгляд на эволюцию постсоциалистических обществ, по сути она фиксирует переходность и нестабильность этих обществ – на этот раз не в контексте социально-экономиче- ской трансформации, а в связи с местом и ролью мезопространств в системе международных отно- шений. Постигнет ли концепцию мезопространств в ближайшие годы судьба Transitional Studies (а именно – не будет ли она рас- сматриваться представителями некой новой субдисциплины, из- учающей переходные общества, как исчерпавшая себя), будет зависеть от решения ряда задач. В частности, очевидно, что для оформления концепции мезопро- 336 Рецензии/Reviews странств нужен полноценный категориальный аппарат, соб- ственные аналитические модели, подчеркивающие новаторский характер концепции. Также, на наш взгляд, перспек- тивы концепции мезопространств во многом будут зависеть от отве- та на ряд вопросов, среди которых можно выделить следующие. Во- первых, какими рычагами облада- ет внешнее мегапространство для притягивания мезопространства из другого мегапространства, учитывая тот факт, что в условиях современного мира при скептиче- ском отношении ко всякого рода идеологическим платформам су- щественно ослабевает, пожалуй, наиболее традиционное и моби- лизующее общества основание для формирования нового вектора движения мезопространства, а именно идеологическое. Во- вторых, важно определить, каки- ми политическими, этническими, социальными, религиозными, культурными и другими ценно- стями обладает мезопростран- ство, пока оно остается таковым – проблема, которая, по нашему мнению, требует гораздо более глубокого и всестороннего под- хода, чем предложенный в рамках субдисциплины мезопространств метод тройственного динамизма. В-третьих, применимость теории мезо- и мегапространств только по отношению к постсоциали- стическим государствам также, скорее всего, будет испытываться на прочность. В условиях со- временного мира сегодняшнее мегапространство стремительно трансформируется в мезопро- странство и наоборот. Перма- нентное ускорение “мирового темпа” способствует смене ролей условных “центра влияния” и “периферии”. Возможно, это при- ведет к тому, что в теории мезо- и мегапространств со временем в принципе исчезнет понятие ме- гатерритории, а фактор внешнего влияния будет рассматриваться как нечто нестабильное и не име- ющее принципиального влияния, но в таком случае снова возникнет вопрос об актуальности и вос- требованности рассматриваемой концепции. Однако, пожалуй, наиболее важным фактором, определяю- щим перспективы новой концеп- ции, является ее практическая значимость. Вряд ли прозвучит откровением мысль о том, что термин “мезопространство” явля- ется не только более “научным”, но и менее раздражающим, чем понятие “спорных территорий”, хотя очевидно, что во многих случаях мезопространства воз- никают там, где существует про- блема территорий, оспариваемых несколькими сторонами. Совер- шенно очевидно, что субдисци- плина мезопространств найдет 337 Ab Imperio, 1/2008 широкое применение в случаях сепаратистских или ирредентист- ских тенденций. Главный вопрос, который при этом необходимо ре- шить: будут ли мезопространства рассматриваться объективно, или данная концепция превратится в идеологическое оружие в ру- ках заинтересованных сторон. В связи с этим представляется, что, хотя основная сфера исследова- ний концепции мезопространств почти наверняка будет решать геополитические проблемы, с точки зрения научной ценности больший потенциал новой кон- цепции видится в исследованиях, затрагивающих иные области знания, чему имеется подтвержде- ние в том числе в рецензируемом сборнике – в частности, в работе М. Могильнер. Сложно однозначно оценить рецензируемый сборник с точки зрения научной новизны. Безус- ловно важными для заявленной цели – формирования новой суб- дисциплины – являются статьи, рассматривающие теоретические аспекты концепции мезопро- странств. Основы терминологии и методологии новой концепции, затронутые в этих статьях, без- условно, послужат фундаментом для дальнейшего развития теоре- тической базы. С другой стороны, доклады, рассматривающие кон- кретные исторические проблемы через призму концепции мезопро- странств, несмотря на значимость рассматриваемых вопросов, все же обнаруживают очевидную “сырость” самой теоретической концепции. Фактически, за ис- ключением базовой терминологии и нескольких основополагающих тезисов, в этих статьях отсут- ствует системный анализ и мето- дология новой субдисциплины, что, впрочем, неудивительно, учитывая ее теоретическую не- достроенность. Новые работы в рамках субдисциплины мезо- пространств, надеемся, смогут не только развить теоретическую базу концепции, но и модифи- цировать характер конкретных исследований, сделают их более специализированными, рассма- тривающими не формально, а по сути исследуемые проблемы с точки зрения концепции мезо- пространств. ...