Abstract

SUMMARY:

Редакция Ab Imperio задала автору метафоры “gardening state”, ключевой для нынешней годовой программы журнала, британскому социологу Зигмунту Бауману несколько вопросов, касающихся его взглядов на природу современной государственности и социальной политики. Генеалогию концепции “государства-садовода” Бауман возвел к метафоре “садовой культуры” Эрнеста Геллнера, которую тот использовал для описания современной культуры, осознающей свой статус и свою активную интервенционистскую роль. Соответственно, Бауман предложил различать типы “государства-садовода” и “государства-лесника”. Современный “садовод” планирует социальный порядок и навязывает его социальной реальности, тогда как “лесник” просто поддерживает имеющийся режим. Здесь Бауман видит основное различие между современным и домодерным государством. При этом современное государство не только планирует социальный порядок, но и санирует его подобно тому, как садовод уничтожает сорняки. Отвечая на вопрос о роли национального государства в современности, Бауман подчеркнул, что это идеологическая концепция, направленная против “своих иностранцев” – этнических меньшинств, стремящихся к сохранению идентичности и не желающих (либо лишенных возможности) ассимилироваться. В то же время “национальное государство” – описательная категория, функционирующая одновременно как эмпирическое обобщение и теоретическая позиция, провозглашающая необходимое тождество нации и государства. Модернизация совершалась в ходе параллельного строительства нации и государства, и эти процессы усиливали друг друга. Бауман подчеркивает, что в сегодняшнем мире национальное государство часто выглядит анахронизмом, хотя человечество и не выработало универсального политического режима для глобального мира.

Отвечая на вопрос о двух подходах к определению сути модерности (через возникновение современного государства с его техниками подсчета, каталогизирования, регулирования и манипулирования населением, через возникновение наций и национализма, массовой и элитной культур, идеологий и т.д.), Бауман отметил, что модерность являет собой сложный и всеобъемлющий этап человеческого сосуществования, который необходимо рассматривать в его тотальности. Нерв модернизации, связанный с ориентацией на непрерывное самосовершенствование, с постоянным ощущением “еще не достигнутого”, присущ обеим трактовкам, упомянутым в вопросе редакции.

Отвечая на вопрос об аналитическом языке описания социальной реальности континентальных империй современности, Бауман отметил, что предпочитает использовать термин “государства наций” в отношении этих политий, поскольку термин “империя” следует зарезервировать для империалистических метрополий. Некоторые полиэтничные государства могут быть империями, но эта связь не обязательна. По мнению Баумана, в полиэтничных государствах наций совпадение и смешение классовых и этнических различий затрудняет политическую мобилизацию и стимулирует национализм. В то же время совпадение классовых и этнических категорий может замедлить внутренний конфликт. То, что национальное государство является стандартным мерилом прогресса в современном мире, превращает полиэтнические образования в а priori нелегитимные, анахронистические. Но такое суждение зависит от успешности национального государства. Бауман выражает сомнение в том, что победа национальной государственности очевидна. Возникновение новых политических организаций, основанных на разделенном суверенитете (например, Европейский Союз), свидетельствует, что полезность полиэтнических образований далеко не изжита.

Отвечая на вопрос о способности составных империй модернизиро-ваться, Бауман ссылается на пример Советского Союза, который довел до крайней точки идеи Просвещения. То, что составные империи управлялись менее эффективно, чем национальные государства, не является функцией их имперскости – это общая черта всех домодерных политий. Как государства наций, тем не менее, они обладали потенциальной возможностью модернизации.

Наконец, отвечая на вопрос о том, в какой степени личный опыт жизни в Польше и в Советском Союзе повлиял на его интеллектуальное развитие, Бауман рассказал о своих ощущениях в качестве лица, перемещенного из Польши в СССР. В межвоенный период польское государство пыталось превратиться в государство поляков. В СССР же Баумана поразил не столько авторитарный характер советского режима, сколько то, что в этом государстве политическая мобилизация строилась не на этнической основе (что особенно бросалось в глаза после жизни в Польше). Так у Баумана впервые родилось понимание того, что апроприация государства одной нацией не является уникальной формулой политической интеграции и что ни одна из этих формул не спасает население от ужасов авторитарного правления, так же как ни одна из них не является его единственной детерминантой.

pdf

Share