The Legacy of the Soviet Union ed. by Wendy Slater, Andrew Wilson (review)

470 Рецензии/Reviews Борис ПОВАРНИЦЫН Wendy Slater, Andrew Wilson (Eds.), The Legacy of the Soviet Union (Houndmills and New York: Palgrave, 2004). 275 pp. Index. ISBN: 1-4039-1786-8. Легко может показаться, что все это страшно запоздало: в 2007 г. писать рецензию на книгу, вышедшиую в 2004? Выпускать в 2004 г. сборник на основе мате- риалов конференции, прошедшей в 2001, в наше-то быстротечное время? Тем не менее, коллектив- ное монографическое издание “Наследие Советского Союза” под редакцией Уэнди Слэйтер и Эндрю Уилсона до сих пор пред- ставляет несомненный интерес, правда, интерес специфический. Целью конференции, прове- денной в ноябре 2001 г. Школой славянских и восточноевропей- ских исследований Лондонского университета, как определил в предисловии Уилсон, было “оз- вучить некоторые представления о том, как за прошедшее десяти- летие эволюционировало акаде- мическое осмысление процессов в пятнадцати постсоветских го- сударствах и самом СССР” (P. х). И именно в качестве историогра- фического документа сборник может сослужить современному исследователю добрую службу, достаточно ярко и многогранно показывая состояние постсове- тологической мысли на рубеже веков. При этом историографию я понимаю несколько расширенно, как историю не только историче- ской науки, но и иных обществен- ных наук (в историографическом исследовании, относящемся к проблемам современности или очень недавнего прошлого, без такого расширения не обойтись). Что же касается иных обществен- ных дисциплин (собственно исто- рии, политологии, экономики, антропологии и др.), то их привер- женцам рецензируемый том, на мой взгляд, даст немного. Доста- точно сказать, что подавляющее большинство ссылок в работах идет не на документы, а на уже опубликованные исследования и, соответственно, отражают эти ссылки не факты, а ранее уже вы- сказанные мнения о фактах. Статьи сборника сгруппиро- ваны в несколько блоков: “Наци- ональная идентичность”, “Эконо- мика”, “Политика, законодатель- ство и внешняя политика”. Весь материал “закольцован” введени- ем и заключением, написанными разными авторами, но отчасти перекликающимися между собой. Наиболее ярко историографи- ческая ценность сборника про- явилась в его первой части “На- циональная идентичность”. Сама постановка этнополитических проблем на первое место вполне 471 Ab Imperio, 3/2007 лизировал российскую, белорус- скую и украинскую версии идеи о восточнославянском единстве. Бросается в глаза его замечание о том, что в России и Украине эта идея является достаточно маргинальной и исповедуется ооппозиционными партиями ле- вого толка, в Белоруссии же она взята на вооружение президентом А. Лукашенко (как и многими оп- позиционными силами, исключая Белорусский Народный Фронт, P. 49) и является, по сути, государ- ственной идеологией. Дов Линч (Dov Lynch) в своей статье дал обзор ситуации в самопровозгла- шенных республиках (в термино- логии автора – “de facto states”). Эта статья содержит интересные мысли о социальных функциях и источниках жизнеспособности таких государств (Южной Осе- тии, Абхазии, Приднестровской Молдавской Республики и На- горно-Карабахской Республики); бросается в глаза, однако, зияю- щая пустота в тех местах, где на- прашиваются примеры, связанные с Чечней (ее автор несколько раз бегло упоминает, но не вставляет в ряд подробно рассматриваемых политий). Наконец, Бхавна Дэйв (Bhavna Dave) анализирует роль этнополитики в общем политиче- ском контексте постсоветского Ка- захстана. Для всех статей раздела характерна вполне традиционная для советологии нечеткость тер- отражает тенденцию англоязыч- ной советологии, сложишуюся во второй половине 1980-х годов. Уже в первой статье раздела Вера Тольц (Vera Tolz) вынуждена при- знать путаность и неразработан- ность научной терминологии в области этнополитики (начиная с такого базового термина, как “nation-state”, неясность с которым делает неразрешимым вынесен- ный в заголовок статьи вопрос: “Будущая Россия – национальное государство или многонацио- нальная федерация?”). Интерес- ная в целом статья пересыпана традиционными риторическими отглосками тоталитарной совето- логии, это касается, прежде всего, обвинения России в провозглаше- нии “ближнего зарубежья” сферой своих жизненных интересов или попыток судить о государственной политике РФ по отдельным выска- зываниям отдельных политиков (Ю. Лужков, В. Жириновский, А. Дугин). Автор обосновывает мнение о том, что единственынй конструктивный вариант для России – это создание мноонацио- нального государства в противовес какому бы то ни было варианту “nation-state” (даже гражданскому “российскому”, который все равно будет скреплен русским языком и элементами русской культуры) (Pp. 18-19). Уилсон в своей статье подроб- но и аргументированно проана- 472 Рецензии/Reviews минов. Так и остается например неясным, есть ли какая-то разница между “рускими националистами” и “русскими империалистами” – проблема, которой посвятили в свое время несколько томов Джон Данлоп и Роман Шпорлюк, одни из крупнейших умов англоязычной советологии.1 Ни один из авторов раздела не удосужился объяснить читателю разницу между “Russian- российский” и “Russian-русский” (из всех участников сборника это сделал лишь Мартин Дьюхерст (Martin Dewhirst) в статье, посвя- щенной совершенно другим, не этнополитическим, проблемам, P. 198). В следующем, экономиче- ском разделе сборника Джэнин Уэдел (Janine Wedel) вскрывает закулисные отношения между “кланом Чубайса” и группиров- кой советников из Гарвардского университета в период подготов- ки и проведения постсоветских экономических реформ в России. Алена Леденева рассматривает роль блата (неформальной систе- мы взаимных услуг) в СССР и в постсоветской РФ. Филип Хэнсон (Philip Hanson) описывает эволю- цию экономических отношений между федеральным центром и регионами. Вряд ли кто-то будет спорить с тем, что неформальные отношения играли и играют су- щественную роль в российской экономике (будь то на индиви- дуальном уровне “блата” или на уровне могущественных полу- государственных “кланов”). Но так же вряд ли оправдано сводить только к этому всю постсоветскую экономическую трансформацию. Подобный подбор статей для раз- дела в какой-то мере тоже вполне традиционен, если сравнивать ре- цензируемыйсборниксизданиями 1970 – 1980-х годов. Только рань- ше советологи-“тоталитаристы” писали о железной пяте КПСС, подмявшей под себя все, включая экономику; сейчас ей на смену пришла железная пята криминала и “олигархов”. Вывод, однако, остается прежним: быть “обыч- ной страной” (по выражению Фрэнсиса Фукуямы) – это не для России. Что касается весьма обоснованной работы Хэнсона, то он рассматривает не только и не столько экономические от- ношения “федеральный центр – субъект федерации”, сколько весь комплекс этих многосторонних отношений. С тем же успехом его статья могла бы быть помещена в “этнополитическом” или в “по- литическом” разделах сборника. Последний раздел посвящен вопросам законотворчества, вну1 См., напр.: J. Dunlop. The Faces of Contemporary Russian Nationalism. Princeton, 1983; R. Szporluk. Russia, Ukraine, and the Breakup of the Soviet Union. Stanford, 2000. 473 Ab Imperio, 3/2007 тренней и внешней политики. Здесь бросается в глаза статья уже упомянутого Дьюхерста об эволюции цензурной политики с середины 1980 гг. до первых лет нового столетия. Это единствен- ная статья сборника, которую можно считать в полной мере исторической, а не историогра- фической: автор опирается на анализ первичных документов, в том числе достаточно редких, и на мемуарные источники. Вывод Дьюхерста мрачен: к началу XXI века Россия стала менее свобод- ной (в смысле свободы печати), чем была в момент распада СССР, “и российское население в целом, кажется, готово с этим смириться” (P. 203). Уильям Батлер (William Butler) также подробно рассма- тривает реформу российского законодательства, оценивая ее, в целом, достаточно высоко. Один из его выводов может прозвучать парадоксально: поскольку в СССР все стороны общественной жиз- ни определялись какой-нибудь инструкцией и были “заоргани- зованы” (“over-legislated”), то постсоветская Россия может легче воспринять принцип власти зако- на, нежели многие другие модер- низирующиеся общества (Pp. 176177 ). Владимир Гельман (Vladimir Gelman) в своей статье дает обзор политики российских регионов и, соответственно, зарождения региональных политических ис- следований как самостоятельной отрасли политической науки в РФ. Наконец, статья Питера Данкена (Peter Duncan) является един- ственной в сборнике, посвящен- ной внешней политике. Сравнивая внешнеполитические программы “западничества”, “евразийства” и “прагматизма”, автор отчасти перекликается с анализом Уилсо- на в “этнополитическом” разделе сборника. Парадоксальным образом во- шедшие в сборник статьи практи- чески не связаны с введением и с заключением. Во введении Шейла Фитцпатрик (Sheila Fitzpatrick) не только анализирует изменения в постсоветском массовом сознании на протяжении 1990-х годов, но и ставит задачи для постсоветологи- ческих исследований на будущее: “…сосредоточиться на том, что я называю самоорганизацией: на сумме миллионов инстинктивных, неартикулированных действий по приспособлению и по вос- становлению связей, частично основанных на принципах и обычаях, усвоенных в советское время” (P. 12). Для одного из корифеев “ревизионистского” направления в советологии такая рекомендация вполне естествен- на. Однако те авторы сборника, которые затронули названную Фитцпатрик тематику (“блат” и т.п.), оценивали “инстинктивные неартикулированные действия” 474 Рецензии/Reviews либо как трагедию, либо как при- знак паталогической недоразвито- сти российского общества.2 Сама же Фитцпатрик говорила об этих явлениях как о естественных и нормальных проявлениях обще- ственной жизни. В связи с отмеченными за- мечаниями Фитцпатрик следует подчеркнуть несколько мотивов, красными нитями проходящих через многие статьи сборника (хотя и не получивших в них де- тального раскрытия). Во-первых, это мысль о том, что многие не- достатки российской трансфор- мации (недостатки, разумеется, с точки зрения авторов иссле- дований) являются не более как закономерными болезнями роста. Об этом упоминают Фитцпатрик (P. 11), Уэдел (P. 119), Леденева (P. 136), Хэнсон (Pp. 147, 164), менее явно – Дэйв (Pp. 86, 89). Во-вторых, это признание созна- тельного или бессознательного участия западных советников, консультантов и прочих участ- ников российских реформ в со- хранении или даже в создании этих недостатков. Фактически полностью этому посвящена статья Уэдел; упоминают об этом Батлер (Pp. 173, 174), Дьюхерст (P. 198), Данкен (Pp. 237-238).3 Наконец, нужно отметить так- же вполне традиционные для англоязычной советологии мел- кие, но досадные фактические ошибки. Так, в 1999 году В. Пу- тин был еще не Президентом, а премьер-министром (P. 77), мир в Чечне (если считать миром Ха- савюртовские соглашения) был установлен в 1996, а не в 1997 году (P. 69) и т.д. Все вышеприведенные крити- ческие замечания ни в коем случае не стоит рассматривать как про- явление высокомерия к авторам сборника. Сборник действительно зафиксировал типичную картину постсоветологических исследо- ваний рубежа веков. В этом его безусловная ценность, поэтому я и рекомендую его в первую очередь историографам. 2 Единственным исключением среди авторов сборника стал Батлер, который прямо указал на ошибочность и неконструктивность “трагедийного” взгляда на российскую трансформацию (P. 172). 3 В связи с этими “красными нитями” трудно не вспомнить фразу советских классиков: “Младенец непригляден, даже уродлив, он вопит и гадит, но он об- речен на рост, и в обозримом будущем он обречен занять свое место в структуре человечества. И если это так, то упаси нас боже от нечистоплотных повивальных бабок и деловитых абортмахеров!” См.: А. и Б. Стругацкие. Отягощенные злом. Москва, 1989. С. 121. ...