Rosja i Europa Wschodnia: “imperiologia” stosowana / Russia and Eastern Europe: Applied “Imperiology” ed. by Andrzej Nowak (review)

478 Рецензии/Reviews сформулировал сам же Кули, а именно – разработать “целый ряд новых аспектов, подходов и тематических направлений иссле- дований…” (Р. 179), поскольку и такая модель, и поставленная цель сами по себе сужают интеллекту- альный горизонт точно так же, как и одностороннее использование конструктивистских моделей. Поэтому подход, предложенный Кули, можно рассматривать ско- рее лишь как один из аналити- ческих инструментов в арсенале пытливого исследователя. Мария КРИСАНЬ Andrzej Nowak (Red.), Rosja i Europa Wschodnia: “imperiologia” stosowana / Russia and Eastern Europe: Applied “Imperiology” (Kraków: Wydawnictwo Arcana, Instytut Historii PAN w Warszawie, 2006). 528 s. ISBN: 83-89243-58-X. В основу сборника под редак- цией Анджея Новака (Andrzej Nowak) легли материалы конфе- ренции, проводившейся Институ- том истории Польской академии наук в сентябре 2004 года под рабочим названием “Проблема Российской империи в истории России, Польши, Литвы и Укра- ины (XVIII – начало XXI века)”. Более половины сборника – это статьи польских ученых, которые дополнены работами их зару- бежных коллег, главным образом из России, Украины, Литвы, а также Японии, США и Герма- нии. Среди авторов сборника преобладают историки; статьи политологов сконцентрированы в основном в первой части кни- ги, посвященной соответственно политологической перспективе исследований империй. Всего в сборнике четыре части, каждую из которых постараемся подроб- но представить. Однако cначала обратимся к самому названию сборника. Во вводной статье Новак пишет о том, что в последние двадцать лет в общественных науках появилось новое интердисциплинарное на- правление – “империология”. Автор указывает, что историки и политологи приступили к изуче- нию “феномена больших полити- ческих структур, которые по свое- му характеру многонациональны, с приписываемой им системой доминирования и коллабораци- онизма на оси центр-периферия, специфической идеологией, обо- сновывающей правомерность экспансии, особыми техниками контроля и, в конечном счете, с сопротивлением, с которым они сталкиваются” (S. 9). Эти иссле- 479 Ab Imperio, 3/2006 дования были порождены крахом СССР, спровоцировавшим стрем- ление заглянуть в прошлое, что и привело к объединению усилий гуманитариев. Еще недавно СССР воспри- нимался в качестве последней империи, которая не смогла при- способиться к новой политиче- ской эпохе. Однако под влиянием анализа современной политики США и президентства В. Путина многие исследователи, как указы- вает Новак, заговорили об импе- рии нового типа. Определенные трудности с пониманием сути этого “нового” явления возникают после замечания Новака о том, что “в Польше исторические иссле- дования Российской империи ве- лись, как правило, независимо от новой моды, от предложенных ею теоретических и методологиче- ских решений” (S. 11). Польские историки занимаются изучением “польского вопроса”, ключево- го для кризисных периодов в истории Российской империи на протяжении XIX и начала XX века: польского сопротивления, национального движения, по- пыток борьбы с ним имперского центра и его бюрократического аппарата, методов интеграции окраинных регионов в сложивши- еся структуры империи, а также проявлений коллаборационизма. Как пишет автор, “полушутя-по- лусерьезно можно сказать, что польские историки, так же как и мсье Журден, который не знал, что говорит прозой, обращаясь к этим темам, занимались современной ‘империологией’” (S.11). Так в чем же состоит новизна “импе- риологического” направления? Возможно, это всего лишь еще один способ унификации истори- ографии? Почему статью Новака в данном сборнике, посвященную польской политической мысли с конца XVIII до середины XIX в., следует квалифицировать как исследование в рамках та- кой “новой” науки, а, допустим, работы 70-80-х гг. ХХ в. Ежи Сковронека (Jerzy Skowronek) по польской общественной мысли того же периода нельзя? Изучение империй сейчас в моде. Если в России уже суще- ствуют коллективные моногра- фии, освещающие многогранные аспекты этого направления,1 то в Польше представленный в данной рецензии сборник стал во многом первой попыткой собрать иссле- дователей из нескольких стран и дать представление о современ- ном состоянии проблемы. 1 Примером тому могут служить новейшие издания: Новая имперская история постсоветского пространства / Ред., сост. И. Герасимов, С. Глебов, А. Каплуновский, М. Могильнер, А. Семенов. Казань, 2004; Западные окраины Российской империи / Под ред. М. Долбилова. Москва, 2006. 480 Рецензии/Reviews Как уже отмечалось, сбор- ник состоит из четырех частей. Первую часть открывает статья политолога и социолога Ядвиги Станишкис (Jadwiga Staniszkis) “От неоимперии к геополитиче- ским связям” (S. 17-45). Автор при исследовании имперской логики исходит из того, что государство от империи отличает вектор раз- вития. В первом случае развитие направлено на само государство, т.е. на поддержание институцио- нального порядка внутри своих границ, в то время как империя стремится распространить этот порядок за пределы своих гра- ниц. В современном мире это достигается не за счет террито- риальной экспансии, а прежде всего благодаря распространению влияния философии власти. Рас- сматривая процесс превращения национальных государств в ре- гиональные неоимперии на при- мере четырех цивилизационных типов (США, Евросоюз, Китай и Россия), Станишкис отмечает, что зарождавшиеся в XVII в. США, основой которым послужила си- стема федерализма, гораздо лучше приспособлены к новой эпохе. В качестве империи они гораздо лучше чувствуют себя в условиях “network geopolitics” (геополити- ческих связей), формируемых не государствами, а сетью различных организаций, транснациональных корпораций и т.п. Созвучной этой статье явля- ется работа Иоанны Мизгалы (Joanna Mizgała), сотрудницы Института политических исследо- ваний ПАН, которая обращается к теме сравнительного анализа двух формул “имперского присут- ствия” Америки и России на поро- ге XXI в. (S. 75-87). Представляя современные задачи империи, автор использует оригинальную концепцию Поля Вирилио (Paul Virilio) “хронополитика”.2 Авто- ром оценивается возможность каждой из этих стран соответство- вать современным глобальным изменениям. Мизгала показывает, что современная внешняя поли- тика России строится по образцу советской политики 70-х гг. ХХ в. Одним из примеров, по мнению автора, является стремление Рос- сии поддерживать диалог между ее руководством и лидерами западных стран. США же осно- вывают свою политику на регио- нальных категориях и стремятся укреплять свое присутствие в регионах, угрожающих всеобщей безопасности. Впрочем, для рос- сийской политики характерно и стремление обеспечить свое при- сутствие в структурах Евросоюза, чтобы укрепить свои позиции на европейском континенте. Этот 2 Более подробно на русском языке об этой концепции см.: Э. Надточий. Развивая Тамерлана // Отечественные записки. 2002. № 6 (7). C. 147-175. 481 Ab Imperio, 3/2006 путь, по мнению автора, является новым для России и дает ей воз- можность реально противостоять вызовам современного мира, хотя это возможно до поры, пока Евросоюз не обозначит свое “им- перское присутствие”. Следующий блок статей пер- вой части можно вписать в рамки проблемы идентификации. Статья профессора Влодзимежа Мар- чиняка (Włodzimierz Marciniak), в названии которой заявлено представление развития понятий “империя” и “государство” в контексте российской истории, посвящена анализу концепций ос- мысления прошлого в российской политологической мысли конца 90-х годов ХХ в. и начала ХХI в. на примере работ Э. Паина, А. Ка- ра-Мурзы, М. Ильина, С. Каспе и А. Филиппова (S. 46-59). Мар- чиняк подчеркивает, что пред- ставленные им концепции рос- сийских политологов отличаются в значительной степени от уже описанных в мировой литературе. Например, российские политоло- ги не придают значения делению на метрополию и колонии, в их работах также отсутствует четко выраженное отождествление им- перии с авторитарной или тота- литарной системами правления. Марчиняку представляется инте- ресным существующее в россий- ской мысли противопоставление империи государству и/или на- роду (“przeciwstawianie imperium państwu i/lub narodowi”), а также рассмотрение национализма в качестве явления, противореча- щего принципам имперской по- литики, более того – в качестве деструктивного с точки зрения имперского универсализма эле- мента.3 Причины существования имперского универсализма он видит в сегодняшнем положении России, которое может быть опи- сано как “постимперское” или “межимперское”. Кроме того, им подчеркивается, что большая часть геополитических конструк- ций в современной России по своему характеру утопична, и это не дает возможности вести диалог о возможных механизмах адаптации России в мировом про- странстве. Святослав Каспэ, чья статья “Империя как руина и строитель- ный материал: ‘national building’ в современной России” опублико- вана в сборнике на русском языке, какразначинаетвыстраиватьсвою аргументацию с утверждения о 3 О специфике взаимоотношения имперского и национального элементов в кон- тексте российской истории много писал, например, Дж. Хоскинг, труды которого стали классикой. См., например: G. Hosking. Russia: People and Empire, 1552–1917. Cambridge, Mass., 1997; cм. также его новейшую работу: idem. Rulers and Victims: The Russians in the Soviet Union. Cambridge, Mass., 2006. 482 Рецензии/Reviews том, что “российская полития… завершила занявшую предыдущее десятилетие катастрофическую фазу своего существования – и вступила в критическую фазу” (S. 60-75). Этот “оптимистиче- ский” настрой сохраняется во всей статье, а в заключительной ее части Каспэ заявляет о том, что даже в крайне сложных условиях обретения российской политией устойчивой идентичности не следует говорить о капитуляции – “нет ни одной нации, процесс строительства которой был бы прост и гладок” (S. 73). Тем не менее он указывает на кризис идентификации российской поли- тии, на неспособность верховной власти начать решение проблемы национального строительства. Отметим, что слово “нация” упо- требляется автором “как строгий эквивалент понятия ‘nation’и в от- влечении от возникших в русском языке и многократно описанных его смысловых дериваций” (S. 62). В качестве удручающего примера Каспэ приводит эпизод с инициированными Путиным решениями по государственной символике, а в качестве упущен- ной возможности указывает на появившийся в президентской из- бирательной кампании 2003 г., но не использованный в дальнейшем лозунг “либеральной империи” (авторство которого принадле- жит А. Чубайсу). Интересным в рамках заявленной темы могло бы стать рассмотрение развития локального сознания в изучаемый период в качестве антипода или составляющей части националь- ного строительства. Последний блок статей в рам- ках первой части касается пост- советского пространства. Статья историка и политолога Витольда Родкевича (Witold Rodkiewicz) по- священа роли некогда западных окраин империи в концепции зарубежной политики России в 1991–2004 гг. (S. 88-106). Автор уже в самом названии ставит во- прос, можно ли описать эту кон- цепцию в рамках процесса скла- дывания “неоимпериализма” или “постимпериализма”. Анализируя политику России в отношении стран СНГ, автор указывает на значительные перемены во внеш- ней политике Москвы с началом президентства Путина, когда в процессе интеграции стали до- минировать геоэкономические факторы. Тем не менее при ана- лизе политики РФ в отношении Украины, Беларуси и Молдовы он приходит к выводу, что рос- сийская политическая элита рас- сматривает их в неоимперских категориях. В какой-то степени продолжением этой темы явля- ется заключительная для первой части сборника статья Кимитаки Мацузато (Kimitaka Matsuzato) и Лютаураса Гудзинскаса (Liutauras 483 Ab Imperio, 3/2006 Gudzinskas), посвященная про- блеме президентского правления в Литве в период с 1992 г. по 2004 г. (S. 107-128). Авторами изуча- ются как итоги парламентских и президентских выборов в Литве, так и влияние наследия советско- го прошлого на их результаты. В представлении авторов Литва является страной, находящейся между Европой и Евразией. Вторая часть сборника, как от- мечает Новак во введении к нему, полностью отдана историкам и посвящена “классическому” [кавычки в оригинале] периоду российской истории, а именно XIX – началу ХХ в. Это наиболее значительная часть рецензируемо- го труда, включающая 10 статей. Здесь представлены в основном две темы: политика Российской империи в отношении окраин (речь идет о Царстве Польском и Северо-Западном крае) и по- литическая мысль, связанная с восприятием представителями этих окраин политики Российской империи. Статья Алексея Миллера, за- трагивающая проблему идентич- ности и лояльности в языковой политике Российской империи, во многом является ключевой (S. 131-143). Можно сказать, что она носит методологический харак- тер, показывает необходимость комплексного подхода к изучению политики центральной власти в отношении окраин, детального внимания к процессу принятия решений. Автор отмечает, что “при анализе воплощения ад- министративных решений и их последствий важно учитывать не только ситуацию в данном реги- оне, но и в соседних империях. Так, в литовском и украинском случаях, не говоря уже о поль- ском, Российская империя не контролировала всей этнической территории данной группы. То обстоятельство, что литовский язык имел базу вне империи – в прусской части литовских зе- мель, а украинский – в Галиции, имело принципиальное значение” (S.133). В заключении автор при- водит анализ языковой политики в СССР, еще раз указывая на то, что ее можно понять лишь в широком контексте внутренней и внешней политики. Статья Михаила Долбилова продолжает эту же тему на при- мере Северо-Западного края и посвящена видению российской бюрократией процесса русифика- ции католицизма после 1863 г. (S. 197-221). Автор указывает на то, что на протяжении 60-х гг. XIX в. и позднее северо-западный регион был ареной российско-польского соперничества. Здесь напряже- ние было гораздо сильнее, чем в Юго-Западном крае, где польское присутствие было ощутимо в гораздо меньшей степени. Автор 484 Рецензии/Reviews стремится показать неоднознач- ность восприятия католической церкви российской бюрократией, проводит сравнительный анализ отношения к католической церкви в Российской империи и в Прус- сии, исследует влияние на это отношение идей эпохи Просвеще- ния, а также изменение политики властей после Январского вос- стания (1863–1864 гг.) в Царстве Польском. Кроме того, Долбилов касается проблем, связанных со взрывом народной религиозности, описываемым в литературе как “эпоха откровений Богоматери” и воспринятым в тот период россий- скими властями как проявление католического фанатизма. Дарюс Сталюнас (Darius Staliūnas), заместитель дирек- тора Института истории Литвы, представляет Вильну как центр проведения российской нацио- нальной политики в Северо-За- падном крае с 1860 по 1914 гг. (S. 222-243). Автор показывает неспособность властей придать “польскому Вильнюсу” русский характер и превратить его в центр русификации всего региона. Профессор Станислав Вех (Stanisław Wiech) обращается к крайне важной теме функциони- рования жандармерии в структуре властей Царства Польского после поражения Январского восстания, с 1864 по 1900 гг. (S. 281-305). Автор описывает процесс много- летнего соперничества властей за расширение круга полномочий и первенство в управлении жан- дармерией Варшавского округа. Конец этому соперничеству по- ложил указ 1896 г., подчинив- ший жандармерию Варшавскому генерал-губернатору Царства Польского. Автор подчеркивает негативную роль института жан- дармерии в формировании стере- отипного восприятия “польского вопроса” русской общественно- стью. Примером микроанализа яв- ляется статья Анны Крих, пре- подавательницы Омского го- сударственного университета, посвященная стратегии выжи- вания ссыльных поляков в Пре- сногорьковской и Иртышской линии военных поселений в первой трети XIX в. (S. 144-164). Автором показаны перемены в отношении властей к ссыльным в зависимости от изменения целей, которые преследовала Российская империя в Польше: если сослан- ные участники войны 1812 г. были помилованы Александром I после победы над Наполеоном, то осуж- денных участников Ноябрьского восстания 1830–1831 гг. Николай I в скором времени не помиловал. С этим связаны попытки ссыльных обзавестись семьей на месте, вы- писать семью из Польши либо попытаться под любым предлогом вернуться на родину. 485 Ab Imperio, 3/2006 Хенрык Глембоцкий (Henryk Głębocki) из Института истории Ягеллонского университета в Кракове рассматривает проблему эволюции политики Российской империи в отношении польских восточных/российских западных окраин после Январского вос- стания (S. 306-350). Эта статья во многом носит историографи- ческий характер: Глембоцкий суммирует итоги развития нацио- нальных историографий послед- них лет, останавливаясь на таких проблемах, как борьба за влияние на бывших польских землях, име- нуемых со времен Екатерины II “исконно русскими”, и показывает стратегии действий Российской империи и народов западных окра- ин. Автор указывает на то, что по- лученный опыт и методы решения польского вопроса властью могли переноситься и на другие окраины (например, Кавказ, Центральная Азия), и предпринимает попытку крайне интересного сравнитель- ного анализа. История политической мысли на окраинах в отношении Рос- сийской империи представлена в статьях Новака, Веслава Цабана (Wiesław Caban) и Лешека За- штофта (Leszek Zasztowt). В статье “Границы Империи и проблема народа в польской политической мысли” Новак обращается к теме восприятия Российского государ- ства как империи (S. 164-187). Автор показывает многоликость образа России в польской поли- тической мысли с конца XVIII до середины XIX в.: как противопо- ставление власти и народа, как империи, поработившей народы. Примером проводимого анализа может служить разбор манифеста “Могут ли поляки добиться не- зависимости”, приписываемого Тадеушу Костюшке, а написан- ного его адъютантом Юзефом Павликовским. Автор манифеста призывал к борьбе с деспотизмом порабощенные народы Австрии и Пруссии. В Российской же импе- рии он обращался к “угнетенному казаку”, “Мало-России, наиболее населенному краю Москвы”, был готов искать союзников среди рус- ских, которые лишены свободы “петербургским двором”. Новак отмечает, что в этом произведе- нии, написанном в 1800 г., видно, как меняется концепция народа: речь идет не о боярах, а о “порабо- щенном московском крестьянине” (S. 171-172). Продолжение этой темы нахо- дим в статье Цабана, посвященной Брониславу Залескому, а точнее – его ранее неизвестной работе, написанной в конце 40-х гг. XIX в., где он представил проект раздела Российской империи, который должен был стать залогом об- ретения независимости Польшей (S. 188-197). Статья Заштофта по- священа анализу развития обще- 486 Рецензии/Reviews ственно-политической мысли в среде виленских помещиков, получившей в польской истори- ографии название “идея крайова” (S. 244-260). Автор расширяет исследовательский круг и изучает один из аспектов эволюции этой “идеи”, связанный с восприятием России на протяжении трех поко- лений с середины XIX в. до окон- чания Первой мировой войны. В статье американского иссле- дователя Теодора Викса (Theodore Weeks) поднимается крайне важ- ная тема формирования современ- ных наций на примере поляков и евреев Царства Польского в период с Январского восстания по начало революции 1905 г. (S. 261-280). Несмотря на суще- ствовавшие противоречия между социалистами, националистами, сионистами и антисемитами, их всех объединяло стремление к ре- волюционным преобразованиям и ненависть к существовавшему в России политическому строю. Викс приходит к выводу о том, что все перечисленные силы высту- пали против либерального пути решения назревших проблем, были крайними противниками ассимиляции, подчеркивали свою классовую и национальную при- надлежность, а единственную возможность реализации своих классовых и национальных ам- биций видели в рамках нового политического строя. Украинской проблематике по- священа отдельная третья часть сборника. Эту часть открывает статья заместителя директора Института истории Украины НАНУ Станислава Кульчицкого, посвященная чертам сходства и различия в политике царских и советских властей в отношении Украины (S. 353-380). Статья носит обзорный характер и при- звана показать устоявшиеся в украинской историографии точки зрения. Основное позитивное отличие политики советских властей от царских Кульчицкий усматривает в проведении ими в двадцатые годы ХХ в. политики украинизации. Заявленную тему продолжает статья профессора Харьковско- го университета Володымыра Кравченко, посвященная анализу состояния современной украин- ской историографии (S. 439-463). Автор с сожалением отмечает от- сутствие единого выработанного подхода среди украинских исто- риков к проблеме украинско-рос- сийских отношений с середины XVII в. до начала ХХ в. Статья Остапа Середы, сотруд- ника Института украиноведения им. И. Крипякевича НАНУ, по- священа анализу причин раз- личного понимания украинской идентификации украинофилами в Российской империи и в Австрий- ской Галиции (S. 381-399). 487 Ab Imperio, 3/2006 Тадеуш Эпштейн (Tadeusz Epstein), сотрудник Института истории ПАН в Варшаве, рас- сматривает проблему потери зе- мельнойсобственности польскими помещиками в украинских землях в XIX в. и начале XX в. (S. 400412 ). Автор ставит перед собой задачу ответить на вопрос, всегда ли потеря земельной собственно- сти была следствием проводимой властями политики. Анализируя сохранившиеся материалы по Ушицкому уезду Подольской губернии, он приходит к выводу, что на сокращение помещичьей земельной собственности повлия- ло не только проведение крестьян- ской реформы, но и конфискация, принудительная продажа имений и введение ограничений на при- обретение земельной собствен- ности поляками после Январского восстания. Немецкая исследовательни- ца Рикарда Вульпиус (Ricarda Vulpius) затрагивает в своей статье проблему отношения православ- ной церкви к греко-католической в период с 1830 по 1920 гг. (S. 413-438). Она отмечает, что на- циональная самоидентификация зависела от конфессиональной принадлежности: так, в основе со- лидарности восточнославянских народов лежала православная вера, а позднее – антикатоличе- ские и антиуниатские настроения. Поэтому национальная иденти- фикация на Украине, как считает Вульпиус, формировалась благо- даря противопоставлению образу врага. Россия же в этом контексте воспринималась в качестве за- щитника. Приверженность этому дискурсу в среде украинских православных священников, а не только политика русификации, по ее мнению, объясняет тот факт, что лишь незначительная их часть поддерживала идею автономии. Статья “Requiem или Te Deum? Отношение Украины к угро- зе русификации в XIX и XX веке” доцента Института истории ПАН Влодзимежа Менджецкого (Włodzimierz Mędrzecki) посвяще- на проблеме угрозы русификации на Украине (S. 464-472). Рас- сматривая процесс русификации Украины на протяжении двух ве- ков, он указывает на угрозу руси- фикации и в современный период, когда языком массовой культуры на Украине является русский. Автор отказывается принять пессимистическую точку зрения профессора Оли (Александры) Гнатюк (Ola (Aleksandra) Hnatiuk), согласно которой жители Украи- ны, использующие русский язык (отметим, зачастую далекий от его стандартов) и принимающие уча- стие в русской культуре, автомати- чески “деукраинизируются” или “декультурируются”. По мнению Менджецкого, “украинская само- идентификация развивается по 488 Рецензии/Reviews американскому варианту, согласно которому наряду с политической самоидентификацией (гражда- нин США) существует сложная культурная самоидентификация (когда участник американской культуры одновременно является участником афроамериканской культуры (еврейской, польской, итальянской, украинской и т.п.))” (S. 472). Четвертая часть сборника по- священа советскому периоду. Ав- торы статей задаются вопросом о том, был ли советский период по своей сути продолжением пре- дыдущего, имперского. В статье “Россия 1917–1922: отношение большевиков к институту государ- ства” (S. 475-486) на основании анализа работ Ленина Войчех Ма- терский (Wojciech Materski) при- ходит к мысли, что уже в 1922 г., несмотря на нерешенность спора об идеологической формуле ново- го типа государства, неоимперская линия в действиях большевиков получила ярко выраженный ха- рактер. В свою очередь научный сотрудник Института истории ПАН в Варшаве Александра Леинванд (Aleksandra Leinwand) обращается к теме наследия им- перской России в символике, образах и ритуалах большевиков (S. 487-501). Заключительной статьей сбор- ника стала работа профессора Ро- муальда Войны (Romuald Wojna), посвященная переломным геопо- литическим моментам в истории империи, которыми стали период Первой мировой войны, начало Второй мировой и окончание “холодной войны” в 1991 г. (S. 502-515). Если события 1917 г. для автора символизируют террито- риальные потери, то 1939 г. – это период “контратаки”, возвраще- ния потерянных земель. Вторая мировая война превратила СССР из периферийной региональной империи в сверхдержаву, которая наравне с США решала судьбы мира. Распад СССР, по мнению автора статьи, не является концом имперской истории России, “хотя русские еще не выбрали свой путь и все указывает на то, что он будет тем же” (S. 512). Несмотря на то, что данный сборник статей обладает несо- мненной методологической и исследовательской ценностью, хотелось бы высказать ряд за- мечаний. Прежде всего, отметим отсутствие обращения к социаль- ной истории. Изучение феномена империи в статьях сборника сво- дится к следующим темам: разви- тие государственных институтов, история мысли, политическая история и история национализма. В какой-то степени все эти темы ограничивают империологиче- ский подход изучением различных элит как самой империи, так и ее окраин. 489 Ab Imperio, 3/2006 В названии сборника – “Россия и Восточная Европа: прикладная ‘империология’” – заложено опре- деленное противопоставление, которого удалось избежать в на- звании конференции, по итогам которой, как уже отмечалось, он и был издан. В то же время уже само название конференции дела- ет очевидным еще один изъян: в дискуссиях не принимала участия белорусская сторона. В этой связи обращает на себя внимание то, что белорусско-литовское простран- ство описывается в предисловии как западные окраины (zachodnie kresy), Украина же представ- лена в качестве Украины, а не Юго-Западного края и Галиции. Например, статья Долбилова ха- рактеризуется как исследование, посвященное Литве, хотя сам он заявляет, что занимается иссле- дованием Северо-Западного края, то есть нынешней территории Беларуси и Литвы. Создание тематически сбалан- сированного сборника предпо- лагает более четкую постановку проблемы. Поэтому нам пред- ставляется, что тема конференции и сборника была сформулирована несколько расширенно. По каж- дой из заявленных в сборнике частей можно было бы провести отдельную конференцию. Важно и полезно было бы сопоставить различные точки зрения по каж- дой заявленной теме. Например, в первой части, посвященной политологической перспективе развития России, представлены только “польская” и “русская” точки зрения. Интересно было бы узнать мнение украинских коллег по этому вопросу. Точно так же в третьей части при обращении к истории “украинского вопроса” создается ощущение, что в рос- сийской науке эта тема вообще не поднимается. Наличие определен- ной конфронтации точек зрения и полемики делает первые три части интересными, в то время как чет- вертая часть производит негатив- ное впечатление несколько неза- мысловатымпосыломвключенных в нее статей: “империя была, есть и будет”. С точки зрения подбора ма- териала, затронутых тем и вклада приглашенных авторов (несмотря на пробел, вызванный отсутствием белорусской стороны) в наиболь- шей степени удалась вторая часть сборника. В заключении хотелось бы от- метить, что благодаря собранному коллективу авторов удалось затро- нуть важные темы и представить новейшие исследовательские направления в политологии и истории. ...