Culture, Nation, and Identity. The Ukrainian-Russian Encounter (1600–1945) ed. by Andreas Kappeler, et al. (review)

657 Ab Imperio, 4/2004 Лиля БЕРЕЖНАЯ Andreas Kappeler, Zenon E. Kohut, Frank E. Sysyn, and Mark von Hagen (Eds.), Culture, Nation , and Identity. The UkrainianRussian Encounter (1600-1945) (Edmonton, Toronto: Canadian Institute of Ukrainian Studies Press, 2003). 381 pp. ISBN: 1-895571-47-2. В издательстве Канадского института украинских исследо- ваний сложилась традиция: ма- териалы конференций по исто- рии российско-украинских отно- шений выходят в свет с большим запозданием. С одной стороны, это придает взвешенность и со- лидность публикуемым статьям и докладам, с другой – дистан- цирует их от процесса ускорен- ного развития, свойственного новейшей историографии. Так было со сборником П. Потич- ного, М. Раева, Я. Пеленского и Г. Жекулина Ukraine and Russia in Their Historical Encounter (1992), изданным на основе ма- териалов конференции 1981 г. в Хамильтоне. Эта же судьба по- стигла книгу Culture, Nation, and Identity. The Ukrainian-Russian Encounter (1600–1945), уви- девшую свет спустя восемь лет после серии научных семинаров в Нью-Йорке и Кельне. Встречи ученых были попыткой осмыс- лить распад Советского Союза и провозглашение независимо- сти Украины. Естественно, что за прошедшие годы контекст российско-украинских отноше- ний существенно изменился. К тому же, некоторые исследо- ватели, не дождавшись выхода материалов семинаров, успели опубликовать тексты докладов на страницах других сборников и журналов. Отдельные публи- кации даже стали классикой. Однако резерв времени по- зволил выпустить книгу, нова- торскую во многих отношениях. Авторы рецензируемого сбор- 658 Рецензии/Reviews ника – пожалуй, наиболее выда- ющиеся специалисты в области литературоведения, истории и политологии. В основном, это украинисты из Канады, России, США, Германии, Австрии и Украины. Российская сторона оказалась представлена скром- но (три автора), что, тем не ме- нее, не помешало ей сделать ка- чест-венный вклад в дискуссию. Сами редакторы признаются во Введении, что им было трудно привлечь к участию в проекте российских и немецких специ- алистов, что является показа- телем современного состояния исследований (Р. ix). Несмотря на это, главная задача, стоявшая перед коллективом издателей и организаторами конференций, – объединение усилий русистов и украинистов, а также привер- женность междисциплинарным подходам – была, безусловно, решена. Редакторам удалось вовлечь участников в диалог как на институциональном, так и на методологическом уровне. Дискуссии были сфокусирова- ны на проблемах идентичности, социальной истории и компара- тивистики. Опубликованные статьи освещают три исторических периода: раннемодерный, им- перский и XX столетие. Книга начинается статьей известно- го российского медиевиста Виктора Живова The Question of Ecclesiastical Jurisdiction in Russian-Ukrainian relations (Seventeenth and Early Eighteenth Centuries). Проблема влияния русинской культуры на фор- мирование российской импер- ской традиции давно волнует ученых.1 Живов находит не- обычный ракурс ее рассмотре- ния, выделяя две “имперские” модели отношений церковной и светской властей в российском государстве. Первая базиро- валась на идее христианской империи, в которой монарх объ- единял под своим скипетром на- роды православной Эйкумены. Такая модель соответствовала идеологии правления Алексея Михайловича. Вторая модель подразумевала взаимоотноше- ния между царем и константи- нопольским патриархом, при которых последний возвышал- ся до роли главы Восточной Церкви (P. 3). Эта концепция была более созвучной времени никоновских реформ, кото- рые в определенной степени затронули также и Киевскую 1 Классическое исследование в этой области – книга: К. В. Харлампович. Малороссийское влияние на великорусскую церковную жизнь. Казань, 1914; Гаага, Париж, 1968. 659 Ab Imperio, 4/2004 митрополию. Петровские пре- образования повернули колесо идеологии вспять, выдвинув на первый план парадигму импера- тора – “церковного правителя”. Интересно, что успешное функ- ционирование обеих моделей во многом зависело от влияния украинского окружения на царей. К сожалению, Живов обходит молчанием этот аспект проблемы, изучение которого способно пролить новый свет на историю украинско-российских контактов в XVII – XVIII вв. Одна из статей сборника принадлежит Дэвиду Фрику, автору известной монографии о Мелетии Смотрицком. На этот раз американский славист анализирует малоизученные произведения черниговского архиепископа Лазаря Баранови- ча. Тематический фокус статьи и методология автора пред- ставляют особенный интерес для читателя. Фрику удалось рассмотреть образ Барановича в контексте особенностей русин- ской культуры времен трансфор- мации Московского царства в империю. Американский ученый оперирует категориями сим- волической географии и исто- рической антропологии, увы, пока еще новыми для лексикона украинистов. “Божественная ал- химия” барочных произведений черниговского архиепископа имеет, в представлении Фрика, параллели в творчестве европей- ских розенкрейцеров (Pp. 53-54). Данный культурный феномен развивается в контексте поли- тических событий конца XVII в., дипломатической конфронтации Порты с Московским государ- ством и казацких войн. Фрик приходит к выводу, что говорить применительно к тому времени о конфессионализации элиты ру- синского общества было бы без- основательно. Кем считал себя Баранович, поляком или руси- ном, католиком, православным или униатом, не знает никто. Для Фрика он является типичным представителем духовной элиты переходного периода.2 Три публикации (статьи Зе- нона Когута, покойного Ханса- Йоахима Торке и Фрэнка Сыси- на) посвящены представлениям русских и украинцев друг о 2 См. другие публикации Д. Фрика на эту тему: The Works of Meletij Smotric’kyi // Harvard Library of Early Ukrainian Literature. Cambridge. 1987. Vol. 1; Misinterpretations, Misunderstandings, and Silences. Problems of Seventeenth Century Ruthenian and Muscovite Cultural History // S. H. Baron, N. Sh. Kollmann (Eds.). Religion and Culture in Early Modern Russia and Ukraine. DeKalb, 1997. Pp. 149-168; Zyzanij and Smotryc’kyj (Moscow, Constantinople, Kiev). Episodes in Cross-Cultural Misunderstanding // Journal of Ukrainian Studies. 1992. Vol. 17. No. 1-2. Pp. 67-93. 660 Рецензии/Reviews друге в XVII – XVIII вв. Когут предлагает читателю самому оценить, в какой степени пер- септивные конструкции и быто- вавшие стереотипы сопостави- мы с другими теоретическими “национальными” моделями того времени (опытом Речи По- сполитой, иллиризмом, британ- ской идентичностью). Он при- шел к выводу, что концепции русско-украинского единства ХVII – ХVIII вв. были лишь по- пыткой найти интеллектуальное обоснование многоуровневых идентичностей русинов (P. 85). Статья Торке затрагивает те же проблемы, однако рассма- тривает их с позиции Москов- ского государства, дополняя и опровергая выводы Живова. Торке утверждает, что влияние русинской традиции на москов- скую культуру XVII в. было обусловлено, в первую очередь, церковно-политическим факто- ром. Он видит в представителях украинско-белорусской среды носителей барочной традиции, знаменовавшей модернизацию московской культуры. В то же время, немецкий ученый не скло- нен преувеличивать воздействие русинских теологов на процессы европеизации времен Петра I. Он подчеркивает, что российский император ориентировался, в первую очередь, на протестант- скую традицию северо-западной Европы, в отличие от царствен- ных брата и сестры, делавших ставку на католическую Речь Посполитую (P. 105). Сысин предлагает читате- лю системный анализ образа России и русско-украинских отношений в произведениях русинских хронистов 1670-1720 гг. Его интересует терминология и система образов, которую использовали представители казацкой старшины. На основе структурного анализа лето- писей Самовидца, Грабянко и Величко канадский ученый приходит к выводу о том, что поиски региональной иден- тичности позволили русинам переосмыслить собственную историю (P. 141).3 3 О том, насколько отличаются подходы трех ученых в изучении сходной тема- тики, свидетельствует анализ “Синопсиса” (1670-1674), авторство которого приписывается Иннокентию Гизелю. Для Когута это произведение – пример династической хроники, в которой доминирует идея включения Малороссии во всероссийский исторический контекст (С. 65-66). Торке видит в “Синопсисе” особенности мировосприятия и смешанной идентичности иностранца Гизеля, равнодушного к “патримонии” Киева в русинской истории (P. 95). Сысина более всего интересовала используемая терминология и концепция “киевского наследия” (P. 111). Канадский историк выступает против упрощенного взгляда на “Синопсис” как памятник, в котором нашла свое выражение главным образом идея общеславянского единства. 661 Ab Imperio, 4/2004 Одна из наиболее оригиналь- ных статей, открывающая раздел имперского периода в сборнике, принадлежит перу профессора Йельского университета Полу Бушковичу. Известный славист оказался единственным автором, заинтересовавшимся вопросом русской идентичности в контек- сте отношений с Украиной. По его мнению, русская идентичность немыслима вне понятий “госу- дарственность” и “династия”. Его статья не вписывается в при- вычные схемы изучения национа- лизма и отвергает сложившиеся историографические клише. Как считает Бушкович, вклад Петра I в формирование империи состоит в замене парадигмы династии на идеологию государственности, а термин “император” в то время вообще имел мало общего с со- временным понятием “империя” (P. 149). “Барочный славизм” не оказал серьезного воздействия на становление российской нацио- нальной идентичности (P. 152), а “уваровская триада” была всего лишь официальной идеологией, чуждой “космополитскому мо- нархизму” элиты (Pp. 153-154). Точка зрения Бушковича кажется спорной для Ольги Андриевски, автора статьи The Russian-Ukrainian Discourse and the Failure of the “Little Russian Solution,” 1782-1917. Она считает, что российская идентичность, действительно, базировалась на концепциях династической государствен- ности, славянофильства и офи- циального национализма. Од- нако исследователь обращает внимание на заметную роль в этой системе православия. Она также показывает, что российско-украинский дискурс середины и второй половины XIX в. отличался серьезной асимметрией, с очевидной рос- сийской доминантой. В глазах российского общества 18301860 гг. малоросс стал синони- мом крестьянина (P. 201). Подробнее на эту тему пишет Андреас Каппелер. В статье Mazepintsy, Malorossy, Khokhly: Ukrainians in the Ethnic Hierarchy of the Russian Empire4 он анализирует, как украинцы вписывались в многоуровневую систему иерархий Российской империи. Каппелер выделяет три типа таких структур: по- литическую, социально-сослов- ную и культурную иерархии (P. 4 Русский вариант статьи опубликован в сборнике: Россия – Украина. История взаимоотношений / Под ред. А. Миллера. Москва, 1997. См. также: A. Kappeler. “Great Russians” and “Little Russians”. Russian-Ukrainian Relations and Perceptions in Historical Perspective // The Donald W. Treadgold Papers in Russian, East European and Central Asian Studies. 2003.Vol. 39. 662 Рецензии/Reviews 163). Согласно одному из глав- ных тезисов ученого, в системе “концентрических кругов” все православные славяне включа- лись в единый центр, поэтому украинцы не вычленялись и не ущемлялись ни по конфесси- ональным, ни по этническим соображениям. О самосознании русского и украинского крестьянства пишет Кристин Воробец. Дей- ствительно, “хохлы” считались второразрядным сословием Рос- сийской империи. Но их статус был ничем не хуже российских крестьян (P. 268). Углубляя и дополняя идеи, высказанные Каппелером, Воробец призыва- ет более широко использовать методы социальной истории для изучения ментальности и положения крестьянства. “Литературная” часть сбор- ника представлена тремя очень интересными статьями, раз- личными по тематике и подхо- дам. Это публикации Джорджа Грабовича, Сергея Екельчика и Олега Ильницкого. Грабович исследует социальные и куль- турные метаморфозы “котля- ревщины”, бурлескного стиля, названного в честь украинского поэта рубежа XIX – XX вв. Ива- на Котляревского. Американ- ский литературовед попытался выявить семантику этого явле- ния в контексте формирования украинской идентичности и становления литературного канона. Грабович считает, что “котляревщина” оказывала влияние не только на дошев- ченковскую литературу, как считалось ранее, но и на весь украинский литературный про- цесс в течение двух столетий, возродившись в стиле соцреа- лизма (P. 228). Екельчик обратился к гим- назическим учебникам истории как источнику формирования украинского и российского национального самосознания. Статья состоит из двух частей. В первой автор представляет популярные учебники и со- держащиеся в них концепции украинской истории. Во второй части он задается вопросом, как имперский исторический нарратив повлиял на студенче- ские умы. Этот раздел посвящен учителям и студентам малорос- сийских губерний. Среди них оказались Николай Костомаров, Михаил Грушевский, Влади- мир Александрович, Вячеслав Липинский, в своих поздних исследованиях обосновывавшие идею особого украинского исто- рического пути (P. 241). В публикации Ильницко- го исследуется соотношение велико-русской и украинской культурных парадигм. Написан- ная спустя несколько лет после 663 Ab Imperio, 4/2004 провозглашения независимости Украины статья постулирует кончину великодержавной идеи еще в начале XX в. Ильницкий связывает смену культурных моделей с возникновением украинского символизма (P. 304). В раздел истории XX в. включены статьи Дитера Поля Russians, Ukrainians, and German Occupation Policy, 1941-43; Юрия Шаповала The GPUNKVD as an Instrument of Counter -Ukrainization in the 1920s and 1930s; Станислава Кульчицкого The Phe-nomenon of Soviet Statehood и Марка фон Хагена States, Nations, and Identities: The Russian -Ukrainian Encounter in the First Half of the Twentieth Century. Немецкий ученый подробно анализирует архивные данные об оккупационной политике на Украине. На основании обшир- ного статистического материала он делает вывод о том, что на- цистская политика во многом способствовала русификации украинских земель. Шаповал работает в русле сходной те- матики, показывая, как органы ГПУ-НКВД реализовывали антиукраинскую политику ме- тодами террора в более ранний период. Кульчицкого интере- сует процесс формирования со- ветского государства, в котором ключевую роль играл договор между Россией и Украиной. Он также формулирует проблему советского наследия и символи- ки УНР в истории независимой Украины (P. 344). М. фон Хаген рассматривает политические и национально-освободительные процессы в ходе Первой миро- вой войны и судьбу этнополи- тического наследия Российской империи в большевистском государстве. Заключительная статья Мар- ка Раева суммирует выводы ав- торов и намечает перспективы исследований российско-укра- инских контактов. Старейшина славистики предостерегает историков от необдуманных прогнозов и неуместного упо- требления термина “нацио- нализм”, которое выглядит политически некорректным и противоречит основным прин- ципам исторической науки. Материалы сборника пред- ставляют наиболее актуальные направления исследований рос- сийско-украинских отношений. Однако проблемы национально- го самосознания не покрывают весь спектр взаимодействий. Экономические, демографиче- ские, историко-антропологиче- ские аспекты остаются малоиз- ученными, и могут стать обла- стью приложения усилий нового поколения гуманитариев. ...