Конституционный Проект Сахарова: Идеалы Перестройки, Отлитые в Параграфах

381 Ab Imperio, 4/2004 than enough from one grandiose experiment. He did not want to contribute to another. So he was against the break-up of the Soviet Union and hoped that a more flexible, federal system would be attractive enough politically to sustain the support of the country’s constituent republics. In this way, he wanted to provide a structure where human rights guarantees, which form one explicit foundation for his constitution, would mean applying the Universal Declaration of Human Rights throughout the country. Contemporary life almost everywhere in the former Soviet Union confirms both Amalrik’s and Sakharov’s worst fears. With the exception of the now independent Baltic states and the hopeful possibilities that are now unfolding in Ukraine, the prospects for democracy in the former Soviet Union seem increasingly grim. And the predominant power – the Russian Federation – seems indifferent, if not hostile to democratic reform in its “near abroad.” The political situation in Central Asia, Belarus, and Russia itself reflect the failure of democratic institutions to emerge after the break-up of the Soviet Union. But unlike the heady days under Gorbachev, there is no longer a government at the “center” with the vision to promote democracy. В этой реплике мне бы хотелось поговорить о тексте проекта конституции как об историческом документе, который позволяет Дитрих БАЙРАУ КОНСТИТУЦИОННЫЙ ПРОЕКТ САХАРОВА: ИДЕАЛЫ ПЕРЕСТРОЙКИ, ОТЛИТЫЕ В ПАРАГРАФАХ* * Перевод Эллы Каплуновской. 382 Вспоминая конституционный проект А. Д. Сахарова... оценить культурный горизонт советского интеллектуала-диссиден- та и источники их политического мышления. Проект конституции исходит из возможности обновления Советского Cоюза на основе принципа истинного федерализма и политики разрядки в духе внутренних и внешних идеалов перестройки. Все это были идеа- лы, прежде всего, диссидентов либерального и демократического спектра. К ним относятся основные гражданские права (параграфы 5-11), соблюдение международных и национальных прав человека (параграф 4), отказ от агрессии и экспансии, запрет на применение атомного оружия, курс на разоружение (параграфы 13-14), тре- бование соблюдения принципа разделения властей (параг-рафы 28-36) и не в последнюю очередь законодательное закрепление плюрализации форм экономической деятельности – равноправ- ное сосуществование государственной, кооперативной и частной собственности (параграфы 37-45) с элементами демократизации производителей (параграф 44). Последнюю статью можно вполне интерпретировать как слабую попытку оживления демократии со- ветов (в смысле демократии производителей) или как отголоски основных принципов “социальной демократии” в Центральной и Северной Европе. Моральный пафос и наивная вера в благородство принципов ООН, а также в гармонию между (фиктивными) глобальными и отдельными государственными интересами, как это значится в параграфе 4, полностью соотносятся с духом скорее морального, не- жели политического протеста диссидентской культуры. Кроме того, обращает на себя внимание то, что некоторые статьи имеют целью реформирование принципов и отдельных процессуальных правил советской конституции, неоднократно подвергавшихся критике. Безусловно, сахаровский проект был направлен на устранение системных ошибок советской конституции согласно западным критериям. Особо следует отметить принцип разделения властей, отделения государственных функций от партийных и ограничение полномочий реформированных органов государственной безопас- ности. Несомненно это относится и к принципу “ведущей роли партии”, к внеподсудности партии и политических институтов и к злоупотреблениям властью НКВД и КГБ. Обращает на себя внимание в тексте проекта скорее то, что в нем практически отсутствует выраженная связь с прошлым – на- 383 Ab Imperio, 4/2004 пример, в форме преамбулы, в которой бы подводилась черта под бесправием и террором в прошлом. Я думаю, что проект конституции вполне мог бы стать моде- лью и примером для Российской Федерации, поскольку в нем гораздо четче, чем в действующей федеральной конституции, не говоря уже о практике, оговаривается ограничение компетенций и полномочий между мыслящимися как суверенные республиками и союзным центром. Даже если современные республики, такие как Татарстан, Башкортостан и др., не являются “суверенными”, остается неразрешенной проблема более четкого разграничения функциональных, правовых и финансовых компетенций и опре- деления законодательных практик в спорных случаях. Вопрос о том, делегируют ли республики (и области) союзному центру или нынешней федерации только бюджетные, налоговые и финансовые прерогативы, является одновременно спорным в политическом и конституционно-правовом отношениях. Безусловно, есть множе- ство вариантов его решения. Однако, эту проблему необходимо открыто обозначить, а не подменять демагогическими разговорами об “усилении вертикали власти”. Очевидно, что США послужили примером для конструирования форм отношений между центром и республиками и учреждением конституционных органов. Таким образом, проект конституции име- ет “этатистский” характер, в силу чего он не может быть применим для решения проблем межэтнического взаимодействия и этнических меньшинств. Поскольку эта проблема – за исключением пункта о возможной перекройке границ – никак не оговаривается, можно предположить, что Сахаров был убежден, что “решение” – как и в классических западных конституциях – лежит в законодательном закреплении основных естественных прав. Оговорим, что это ле- гитимный, но не единственный подход – на Западе практикуются разные варианты гармонизации общих и обусловленных этнической спецификой прав (можно сослаться на пример Южного Тироля в Италии, Верхней Силезии в Польше или Боснии и Герцеговины). ...