-
Иезуиты, клюква и рукомойник
- Ab Imperio
- Ab Imperio
- 1/2006
- pp. 466-475
- 10.1353/imp.2006.0006
- Review
- Additional Information
466 Рецензии/Reviews 1989 global politics – and for the post-Soviet space – is its probing of the problem of “state weakness.” His methodological discussions of the state, moreover, reach beyond political science and the study of the state: readers will find that Migdal’s focus on how states are pulled in different directions and how, sometimes , certain states do cease to exist , provides a useful framework for thinking about empires, quasi-states, supra-states, and other political entities . Despite the fact that some of the essays were written over twenty years ago – and with the Third World state in mind – State in Society is an essential text. 1 В. О. Ключевский. Сказания иностранцев о Московском государстве. Москва, 1991. С. 5. Виталий АНАНЬЕВ Иезуиты, клюква и рукомойник Иван Грозный и иезуиты: Миссия Антонио Поссевино в Москве: Сборник / Сост. и пре- дисл. И. В. Курукина; пер. с нем. С. П. Гиждеу; пер. с лат. Л. Н. Годовиковой. Москва: “Аграф”, 2005. 256 с. ISBN: 5-7784-0301-1. В 1866 г. в свет вышла книга молодого московского учёного В. О. Ключевского под названием “Сказания иностранцев о Мо- сковском государстве”. Книга эта начиналась следующим замечани- ем: “В отношениях западноевро- пейского мира к древней России есть две черты, по-видимому, исключающие одна другую и, однако же, существовавшие рядом благодаря особенным условиям, в которых находилась древняя Рос- сия. С одной стороны, вследствие отчуждения между западною Европою и Россией… западноев- ропейское общество оставалось почти в совершенном неведении о положении и судьбах России; вследствие этого неведения в нём распространились и укоренились странные представления об этой стране”.1 Неведение и странные представления. Иногда кажется, что за прошедшие с выхода книги Ключевского 140 лет тут ничего не изменилось, разве что почвой, на которой вырастают эти самые раз- весистые, как пресловутая русская клюква, неведения и ошибочные представления, теперь являются не записки путешественников, а исследования учёных. Сразу оговорюсь – речь здесь не о спорных гипотезах вроде концепций Д. Островского или 467 Ab Imperio, 1/2006 Э. Кинана, с которыми можно соглашаться или спорить, а о ра- ботах, имеющих мало общего с наукой и призванных не освещать те или иные исторические факты, а решать проблемы отнюдь не научного свойства. Если учесть, как редко издаются у нас труды зарубежных русистов, появление подобных книг тем обиднее. К их категории, кажется, вполне можно отнести и сборник “Иван Грозный и иезуиты: Миссия Антонио Пос- севино в Москве”, вышедший не так давно в московском издатель- стве “Аграф”. Сборник, со ставленный И. В. Курукиным, содержит в себе четыре части: предисловие соста- вителя (С. 3-12), трактат В. Дели- уса “Антонио Поссевино и Иван Грозный. К истории церковной унии и Контрреформации в XVI столетии” (C. 13-150), избранные (составителем) сочинения самого Антонио Поссевино (С. 151-226) и примечания к последним двум частям (С. 227-251). Отметим, что некоторую научную ценность представляют разве что последние два раздела, да и то со значитель- ными оговорками. Начнём, собственно, с выясне- ния личности автора: в издании нет никаких указаний ни на год выхода книги Делиуса на языке оригинала, ни даже её немецкого названия. Максимум информа- ции содержится в аннотации на обложке: “Исторический труд со- временного немецкого учёного”. Предисловие Курукина также хранит полное молчание по по- воду биографии автора. Беглое изучение списка литературы, приложенного к работе Делиуса, позволяет выяснить, что самой последней по времени издания работой, им использованной, был выпуск “Ostkirchliche Studien” за 1961 г. (С. 236). Сводный каталог Кембриджского университета по- могает внести большую ясность: в нём упоминается несколько работ Вальтера Делиуса (Walter Delius) и даже указана дата его рождения – 1899 г.2 Вероятно, составитель сборника имеет слишком широ- кие представления о том, кого следует именовать “современным учёным”. К моменту выхода этой книги на русском “современ- ному учёному” шёл бы уже сто шестой год! Есть в указанном выше каталоге и интересующая нас работа (“Antonio Possevino SJ und Ivan Groznyj: ein Beitrag zur Geschichte der kirchlichen 2 См.: http://hookec.lib.cam.ac.uk/cgi-bin/Pwebrecon.cgi?v1=1&ti=1,1&Search% 5FArg=delius%2C%20w&Search%5FCode=NAME%5F&CNT=25&PID=21804&S EQ= 20060217091501&SID=4 (последний раз проверялась 17 февраля 2006 г.). За- грузка каталога (“Newton Catalogue”): http://hookec.lib.cam.ac.uk/cgi-bin/Pwebrecon. cgi? DB=local&Page=First (последний раз проверялась 17 февраля 2006 г.). 468 Рецензии/Reviews по мнению автора предисловия, самому Делиусу следовало бы знать (С. 9). Беда только в том, что из десяти этих работ две вышли без малого через десять лет после публикации книги Делиуса (в 1973 и 1978 гг.), а ещё четыре указаны им в списке использованной литературы (С. 236-240)! Создаётся впечатление, что автор предисловия с трудом догадывается, к какой книге он это предисловие пишет, и даже не удосужился узнать простей- шие биографические сведения о её авторе, поиск которых сейчас может занять едва ли более десяти минут. Отметим ещё два крайне странных момента, связанных с “Предисловием”. Курукин отме- чает некоторые “несоответствия” текста Делиуса тексту Поссевино в рассказе о дарах папы Григория XIII Ивану Грозному и далее пишет: “На том же диспуте, со- гласно В. Делиусу, Иван Гроз- ный провозгласил себя ‘главой светской и духовной власти’” (C. 9). Но дары-то передавались на приёме в Старице, 20 августа 1581 г., а диспут происходил в Москве 21 февраля следующего, 1582 г., и они вовсе не смешива- ются исследователем, о каждом написано отдельно и о каждом – в своё время. Что здесь имел в Union und der Gegenreformation des 16. Jahrhunderts”). Она вышла в Штутгарте в 1962 г. Штутгарт, напомню, находился тогда на территории Федеративной Респу- блики Германии. Издательство, выпустившее книгу в рамках серии ежегодника “Kirche im Osten”, называлось “Evangelisches Verlagswerk”. Темы других работ Делиуса, упомянутых в каталоге, не имеют никакого отношения к русской истории и связаны скорее с общими проблемами догматики средневековой церкви или отдель- ными региональными сюжетами. Таким образом, ясно, что, хотя обращение автора к тематике связей православной и католиче- ской церквей не является совсем случайным,3 его, тем не менее, ни в коем случае нельзя считать спе- циалистом не только по истории средневековой России, но даже и в области международных от- ношений XVI столетия. В своём предисловии Куру- кин отмечает, что автор “глубоко проштудировал имеющуюся за- падную литературу по проблеме”, однако “отечественная ‘поссеви- ниана’автору незнакома” (C. 8-9), и далее приводит список из 10 работ отечественных историков, которые в эту самую “поссевини- ану” входят и которые, очевидно, 3 В списке использованной литературы упоминается его работа 1950 г. “Der Protestantismus und die russisch-orthodoxe Kirche”. 469 Ab Imperio, 1/2006 виду автор предисловия – понять сложно. Равно как сложно понять, почему именно данные Поссеви- но о гибели царевича Ивана Ива- новича кажутся ему “наиболее точными” “из всех имеющихся версий” (C. 11). Иезуит не только не был очевидцем данных собы- тий, что вполне естественно, но и в Москве тогда отсутствовал. В ноябре 1581 г. он выполнял функции посредника на мирных переговорах в Яме Запольском, а в Москву впервые попал только в феврале 1582 года. Не отрицая важности его свидетельств, на- зывать их “наиболее точными” кажется несколько странным. Вернёмся теперь к тому, с чего и началось это небольшое отсту- пление: к той литературе, которой автор пользовался при написании собственного труда. В “списке использованной литературы” (sic!), содержащем выстроенные в алфавитном порядке архивные материалы, опубликованные ис- точники и историографию, со- держится 72 наименования (С. 236-240). Из них только 9 – труды русских/советских учёных или источники, изданные на русском языке. Из этих 9 в примечаниях к тексту есть ссылки всего лишь на 4. Куда делись и как были ис- пользованы ещё пять (в том числе, например, “История государства Российского” Н. М. Карамзина) – совершенно не ясно, на них Дели- ус просто не ссылается. Большая часть литературы – работы второй половины XIX – начала XX вв., несколько устаревшие не только к настоящему моменту, но и ко времени написания собственно труда Делиуса. Выбор работ, не так далеко отнесённых во време- ни, также оставляет ощущение случайности: упоминание работы Р. Ю. Виппера “Иван Грозный” (1944) есть, а никаких сведений о гораздо более серьёзных и важных трудах, например А. А. Зимина или Р. Г. Скрынникова, нет, хотя первые их работы вполне могли попасть в круг зрения Делиуса. Впрочем, насколько можно судить по тексту, едва ли их использо- вание отвечало целям и задачам автора. Что же, собственно, пред- ставляет собой его сочинение? Работа состоит из девяти глав, в которых миссия Антонио Поссе- вино, папского дипломата, члена ордена иезуитов, выполнявшего роль посредника на польско- русских переговорах 1581-1582 гг., завершившихся подписанием Ям-Запольского перемирия, рас- сматривается на фоне общей кар- тины религиозной жизни Европы второй половины XVI столетия как один из этапов налаживания дипломатических связей между Московией и Ватиканом и как составная часть движения Кон- трреформации, в рамках которого Святой Престол намеревался за 470 Рецензии/Reviews счёт новых восточных территорий компенсировать свои потери в протестантских Англии, Герма- нии и Швеции. Первые две главы посвящены общей предыстории вопроса и рассказывают о поли- тической ситуации в Восточной Европе второй половины XVI века и о связях Московского государ- ства и Ватикана в годы правления Ивана Грозного и при его предше- ственниках – Иване III и Василии III. Выбор именно этих двух тем действительно представляется бесспорным. Автор с самого на- чала даёт понять, как сложно в миссии 1581-1582 гг. переплелись политика и религия. Третья глава подводит нас непосредственно к тем событиям, которые пред- шествовали миссии Поссевино: попыткам лютеран сблизиться с православной церковью, планам контрреформации в Польше и Швеции, а также миссии Истомы Шевригина в Ватикане с прось- бой о папском посредничестве в заключении мира с Польшей. Следующие четыре главы, соб- ственно, и рассказывают о миссии Антонио Поссевино. Восьмая глава знакомит нас с обратным путём иезуита в Ватикан. А за- ключительная, девятая, судя по названию (“Образ России в про- изведениях Поссевино”), должна представить общий концептуаль- ный очерк взглядов папского ди- пломата на Московское царство. Такова структура работы. Выгля- дит она вполне логично, но тот способ, к которому автор прибег, чтобы воплотить её на бумаге, кажется менее бесспорным. Первое, что бросается в гла- за, – это полное незнание авто- ром основ источниковедческого анализа и критики источника. На страницах работы пересказывают- ся многочисленные дипломатиче- ские документы, письма и ответы на них, и все эти увлекательные объёмные пересказы не закан- чиваются никакими выводами исследователя. В большинстве случаев он принимает на веру сведения источника, и зачастую это приводит к откровенным курьёзам. Особенно когда дело касается собственно жизни в средневековой Руси: о ней автор ничего, кроме сведений наблю- дательного иезуита, и не знает. Вот только несколько примеров. Рассказывая о планах возможной женитьбы Грозного на племян- нице Елизаветы I Мэри Гастингс, Делиус пишет: “Миссия его (Ф. Писемского. – В. А.) оказалась безуспешной. О Мэри Гастингс он сообщал Ивану: у неё строй- ный стан, бледное лицо, серые глаза, светлые волосы, прямой нос, длинные тонкие пальцы. А это как раз и не соответствовало московским представлениям о красоте. Здесь ценили полноту, широкие талию и плечи” (C. 86). 471 Ab Imperio, 1/2006 Исходя из логики текста, получа- ется, что брак этот не состоялся исключительно из-за странных вкусов “московита”, и только! Однако очевидно, что если бы с точки зрения политики этот союз показался выгодным обеим сто- ронам, никакие внешние данные невесты в расчёт бы просто не принимались. Далее, говоря об отъезде Поссевино из Старицы на переговоры с поляками, автор ука- зывает, что один из его спутников был отправлен обратно в Ватикан, к папе, а другие остались при царе Иване в качестве фактических заложников, причём у дверей их комнаты “стояли три боярина и крестьяне в качестве стражников. Так они вынуждены были жить до возвращения Поссевино” (C. 92). Если учесть, что переговоры заняли почти полгода, не знаешь, кого и жалеть больше: взятых под арест иезуитов или этих самых трёх бояр, вынужденных вместо заседаний Боярской Думы сидеть у дверей “латинян” в окружении крестьян. Понятно, что папский дипломат, не вдававшийся в под- робности московской жизни, мог написать такое. Но вот почему это повторяет без малейших коммен- тариев учёный двадцатого века, неясно. Таким же некритическим отношением к источнику характе- ризуется и описание самих пере- говоров в Яме Запольском. Автор перечисляет членов русской де- легации: “князь Дмитрий Елец- кий, наместник Кашина, Роман Олферьев, наместник Козельска и секретари Верещагин и Свиязев” (C. 100). Очевидно, что факт соз- дания фиктивных наместничеств специально для дипломатиче- ских переговоров, обычный для русской практики XVI века, ему совершенно неизвестен. Впрочем, когда автор всё же высказывает свою точку зрения, ситуация едва ли упрощается. Дело в том, что взгляд его на “мо- сковитов” явно сформировался ещё до написания книги и едва ли как-то связан с историческими ис- точниками, по крайней мере XVI века. Вот описание московского гонца Шевригина, отправленного в Ватикан в 1580 г.: “Ни своим об- ликом, ни своими знаниями он не мог соперничать с итальянскими дипломатами, но ему, как и его государю, была свойственна из- рядная доля ловкости и хитрости, и этим он не отличался от осталь- ных московитов своего времени” (C. 62). Буквально через несколько страниц тема “московитской” хитрости подчёркивается вновь: “В письме Ивана сочетались кре- стьянская хитрость и наивность” (C. 65). А вот в затруднительное положение попадает сам царь, Иван Грозный: “Он вместе со своим окружением остановился и почесал себе затылок – типичный жест смущения у славянина” (C. 472 Рецензии/Reviews 121). Смелое социо-антропологи- ческое наблюдение. Нет никаких оснований не считать всё это авторской точкой зрения: слова представлены без кавычек, без ссылок на источник, как умозри- тельное заключение, а не как цита- та. Хитрость и наивность моско- витов дополняются тотальной без- грамотностью – во всей Москве нет ни одного человека, который бы мог прочесть греческий текст установлений Флорентийского собора (C. 16). Но и эти досадные черты национального характера блекнут, когда автор (Делиус, в ФРГ в 1962 г., а не Поссевино в Ватикане в 1582 г.) приступает к описанию личности русского царя, Ивана Грозного. Первое, что приходит на ум, – это известная характеристика, данная Грозному П. И. Ковалевским: “параноик с манией преследования”.4 Но Ко- валевский хотя бы был врачом, а Делиус всё же историк. Вот он описывает первую встречу царя и иезуита: “Поссевино видел перед собой человека ещё в расцвете сил; но в его глазах, лишённых блеска, уже угадывалось разру- шительное действие распутной жизни. Выражение лица Ивана не сулило, согласно наблюдениям Поссевино, ничего хорошего. Груз его варварских преступлений и страшных эксцессов (sic!) оста- вил на нём свою печать” (C. 89). Более чем живописное описание, к тексту Поссевино, правда, не имеющее никакого отношения. Что за “страшные эксцессы” оставили свою “печать” на лице монарха, автор, к сожалению, не поясняет. Не поясняет он также и того, на основании каких источ- ников даёт следующее описание, яркости которого позавидовал бы, пожалуй, и великий романтик Ф. Шиллер: “Тем временем на- стал пост. Иван неделю провёл по своему обыкновению в молитвах, в посте и в благочестивых раз- думьях. Следующую неделю он провёл в постели и был дальше, чем обычно, от поста и молитв. Вопрос остаётся, как этот насиль- ник мог сочетать весть о спасении со своей кровавой жизнью” (C. 117). Даже не будем вдаваться в подробности этой тирады, вышед- шей под маркой “Евангелического издательства”, просто посмотрим, чем она заканчивается: “Но его ‘христианское’поведение не было просто чудовищным лицемерием и кощунством” (C. 117). Чем же оно тогда было? Этого автор нам не сообщает. Как видим, он не слишком благоволит “московским” пер- сонажам своего исследования. Справедливости ради отметим, по ходу дела достаётся и полякам: 4 П. И. Ковалевский. Иоанн Грозный и его душевное состояние. Харьков, 1893. C. 82. 473 Ab Imperio, 1/2006 королева Анна, сестра Сигизмун- да II, называется “перевалившей за пятьдесят нимфоманкой” (C. 18). Личностные характеристики – дело сложное, до определён- ной степени их можно списать на личность самого автора. Куда хуже, когда в угоду концепции допускается откровенная пере- лицовка источника, а и к этому “запрещённому” приёму Делиус также прибегает. Вот, например, описывая диспут Поссевино и Ивана Грозного, он пишет: “Со- гласно заметкам Поссевино, Иван закричал: ‘Знай, твой папа не пастырь, а волк!’ В своём отчёте Поссевино этих слов не привёл” (C. 112). Исходя из последнего утверждения, можно предпо- ложить, что автор обратился к русскому тексту прений. Вы- держка из него опубликована тут же, в комментариях к “Беседам о религии” (C. 244). Там читаем: “В конце диспута Грозный в ответ на многоречивые доводы иезуита в гневе сказал: ‘Который папа не по Христову учению и не по апостольскому преданию почнёт жити, и тот папа волк есть, а не пастырь’” (C. 244). Разница ясна: Иван Грозный не называл волком папу Григория XIII (как передаёт слова источника Делиус), он вы- сказался гипотетически о том пер- восвященнике, который отвергнет заветы Христа и апостолов. Это придаёт всей фразе совершенно другой оттенок. Следующий при- мер вольного обращения с источ- ником – рассказ о первой встрече Антонио Поссевино и Ивана Гроз- ного в Старице, в августе 1581 г., автор завершает словами: “Пос- севино с удивлением заметил, что Иван после каждой аудиенции мыл руки в золотом сосуде, что- бы оградить себя от заразы” (C. 90). В отличие от предыдущих примеров, здесь Делиус всё же даёт сноску, но не на Поссеви- но, которого якобы цитирует, а на Н. П. Лихачева, писавшего о Поссевино в 1903 году. Почему? Очень просто, потому что ничего подобного на этой церемонии итальянский иезуит не видел. Он был действительно удивлён та- ким обычаем русских государей, но не после того, как сам стал его очевидцем, а после того, как прочёл о нём в книге Сигизмунда Герберштейна, который и сам его не видел и писал о нём с чужих слов. В феврале 1582 г. Поссевино написал об этом царю, уговаривая его отказаться от такого дурного обычая, аргументируя необхо- димость отказа тем, что иные европейские государи к нему из-за этого послов своих не присылают. На что получил прямой ответ московских бояр: “Того у нас не ведетца, как живут послы или посланники, и государь бы руки умывал тех для послов… то сам, 474 Рецензии/Reviews Антоней, все у государя видел еси, и не одинова, как у государя был многижда на посолстве”.5 Этот ответ бояр должен был бы быть знаком Делиусу, поскольку том “Памятников дипломатических сношений” есть в списке исполь- зованной им литературы, однако сведения источника остались невостребованными. Почему? Думается, что ответить на этот вопрос можно. Ближе к концу своей работы Делиус пишет о первостепенных целях, стоявших зимой 1582 г. перед Поссевино: “...прежде всего он должен был пробить брешь в той стене непонимания и незна- ния, которая стояла между Иваном и его советниками, с одной сторо- ны, и западным христианством – с другой, стене, воздвигнутой Мо- сквой. Подобно несокрушимому бастиону стояли накопившиеся за столетия обвинения с москов- ской стороны по целому ряду вопросов” (C. 107). Именно так, западное христианство и восточ- ная схизма. Деспот Иван и про- свещённый иезуит, миссионер в полном смысле этого слова. Желая подчеркнуть эту миссионерскую функцию Поссевино, Делиус до- пускает откровенные логические неувязки: сначала он пишет, что Иван Грозный “держал в руках все нити переговоров в Яме За- польском” (C. 105), а уже на следу- ющей странице первоочередной задачей прибывшего в Москву “из избы переговоров” Поссевино определяет “разъяснить Ивану смысл заключённого в Яме За- польском мирного договора” (C. 106). Одно исключает другое. Или человек руководит переговорами, или ему нужно разъяснять, чем же они закончились. Причинно-следственные связи носят несколько странный харак- тер в повествовании Делиуса. Последняя глава работы явно это показывает. Он цитирует Поссе- вино, но цитирует, модернизируя: “Иван и его предшественники испытывали панический страх перед контактами с Западом (очевидно, поэтому регулярно отправляя туда посольства, о которых сам же Делиус писал в начале книги, поэтому же затеяли и Ливонскую войну, о завершении которой собственно вся книга. – Прим. В. А.), ибо опасались за свою власть; поэтому железным занавесом они отгородили свою страну от остального мира. Их подданные не общаются с ино- странцами. Только посланцы царя имеют возможность выезжать за границу. Чтобы воспрепят- ствовать бегству за границу, все 5 Памятники дипломатических сношений древней России с державами иностран- ными. Санкт-Петербург, 1870. Т. 10. C. 332-333. 475 Ab Imperio, 1/2006 подданные лишены права иметь корабли. Местному населению в Москве строжайше запрещено общаться с иностранными по- сланцами” (C. 147-148). Едва ли есть необходимость комменти- ровать этот абзац. Упоминание “железного занавеса” говорит само за себя. Не лишённая некоторого науч- ного интереса в отдельных своих частях работа Делиуса была из- дана в разгар “холодной войны” в Евангелическом издательстве “капиталистического” Штутгарта не просто как узкоспециальное исследование. И писалась она также не как подобное исследо- вание. Работа эта несёт на себе все черты того времени, когда она создавалась, и появление её на русском языке сейчас, через сорок лет после написания, имеет разве что историографический интерес. Однако в этом случае работа должна была бы быть издана с соответствующим на- учно-справочным аппаратом, а не c таким “безликим” преди- словием и слепыми ссылками. Комментарий к текстам самого Поссевино, отметим, был про- сто автоматически перенесён из предыдущего издания 1983 года. При этом составители сборника не учли, что ими же самими тот текст Поссевино был сокращён, поэтому множество перекрёстных ссылок указывают на отсутству- ющие в этом издании данные. Лакуны эти в ряде случаев никак не оговорены: вот, например, ссылка 12 к “Московскому по- сольству” отсылает к примечанию 36 к “Письмам” (С. 248). А у “Пи- сем” здесь всего 13 примечаний (C. 241-243). Примеры можно приводить ещё и ещё. Так, швед- ский король Юхан III именуется то Юханом, то Иоганном, а то и вовсе – Иоанном (C. 12, 22, 59). Иногда создаётся ощущение, что это три разных человека. Едва ли подобное отношение к работе можно считать правильным. В итоге складывается стран- ная ситуация: сначала автор не слишком критично подошёл к сведениям источников, а затем и издатели, решившие выпустить в свет на русском языке его работу, также подошли к ней как к “фак- ту, равному себе”, без истории и биографии. Что получилось – мы видели. Как тут не вспомнить слова, сказанные московскими боярами тому самому Антонио Поссевино по поводу другой, куда более достойной книги: “Не- чего старых таких баламутных книг слушати”.6 Действительно, “слушати” стоит едва ли, но читать иногда бывает крайне за- нятно. 6 Там же. C. 333. ...