In lieu of an abstract, here is a brief excerpt of the content:

11 Ab Imperio, 1/2006 ОТ РЕДАКЦИИ РАЗМЫШЛЕНИЯ ИСТОРИКОВ О ПЕРСПЕКТИВАХ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО И АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО ПОВОРОТОВ В ИЗУЧЕНИИ ИМПЕРИИ И НАЦИОНАЛИЗМА В 2006 году редакция Ab Imperio развивает тему 2005 года, которая была посвящена проблеме взаимоотношений и взаимосвязи языков самоописания и описания исторических феноменов. Теперь мы при- глашаем наших авторов и читателей обратиться к теме “Антропологии языков самоописания империи и нации”. “Антропологический пово- рот” в изучении языка и метаязыка исторического объекта и субъекта стал необходим по ряду причин. Прежде всего, опубликованные Ab Imperio в 2005 году материалы показали, что идеологическое конструи- рование/осмысление и оригинальная семантика имперского опыта – это темы, слабо исследованные и все еще плохо осмысленные, несмотря на огромное количество появившейся в последнее время литературы по империи и национализму. Поэтому фокус на языках самоописания сохраняет свою актуальность, ставя задачу ревизии все еще очень распространенного представления об “имперской идеологии” как о цельном, рациональном, прагматическом конструкте. Выдвигая ис- следовательскую программу “языков самоописания”, редакция AI призывает отказаться от представления о наличии некоего непротиво- речивого имперского института/субъекта, осмысленно и последова- 12 От редакции, Размышления историков о перспективах... тельно осуществляющего имперскую власть в империи, и обратиться к анализу истории формирования значений, к логике различных агентов имперской политики и к множественности легитимаций их действий. В центре нашего подхода – функция языка в наделении социального и политического опыта смыслом. Следующая причина, заставившая нас продолжить занятия “языками самоописания”, связана с появлением противоречивого по своим по- следствиям направления в современных исследованиях империи. Это своего рода ревизионистское направление переключает внимание со- циальных наук на империю как на некую альтернативу раскритикован- ному мастер-нарративу национального государства и доминирующему дискурсу модерного национализма. Написанные в этом ключе работы, безусловно, способствуют отстранению и, как следствие, лучшему по- ниманию логики социальных наук и устройства современного мира. Однако новый ревизионизм опасен тем, что конструирует империю как идеологическую альтернативу суверенному государству, демокра- тическому правлению и международному праву.1 Другая опасность, связанная с поворотом социальных наук от “нации” к “империи”, со- стоит в том, что происходит забвение богатого наследия теорий нацио- нализма и nationalism studies, включая ту его часть, которая критиковала эссенциализирующий подход к нации и рассматривала ее как одну из когнитивных рамок человеческого опыта. Парадоксально, но новейшие работы в области имперской истории довольно часто характеризуются тенденцией к рассмотрению империи как структуры властных отно- шений и определенных социальных и культурных иерархий (скажем, полиэтнических или сословных).2 Предлагаемая нами исследователь- ская модель “языков самоописания” помогает преодолеть эту ставшую популярной эссенциализацию империи и позволяет задавать вопросы совершенно иного порядка: каким образом возникает и сохраняется им1 См. работы Нейла Фергюсона (Niall Ferguson. Empire: The Rise and Demise of the British World Order and the Lessons for Global Power. New York: Basic Books, 2002), которые олицетворяют эту тенденцию в ее правой интенции, и работа Антонио Негри и Майкла Хардта (Antonio Negri and Michael Hardt. Empire. Cambridge: Harvard University Press, 2000), в которой проявляется эта же тенденция, только в ее левом, критическом варианте. 2 В этом отношении крайне репрезентативным оказался прошедший в июле 2005 г. в Берлине VII Конгресс Международного Комитета центрально- и восточноевро- пейских исследований (ICCEES). См. публикации отзывов на секции, посвященные имперским исследованиям, в Ab Imperio. 2005. № 3. 13 Ab Imperio, 1/2006 перия как пространство опыта, открытий и взаимодействия? Благодаря такому взгляду в центре нашего внимания оказываются исторически конституируемые и меняющиеся смыслы имперского опыта. Внимание к исторической динамике проявляется уже в ключе- вых исследовательских категориях годовой темы: языки описания и самоописания. “Языки самоописания” предполагают обращение к оригинальным, порой архаичным, словам и концептам (“родина”, “ватан”, “подданичество” и т.п.), к их использованию различными имперскими субъектами. На этом уровне анализа мы также получаем возможность реконструировать те когнитивные рамки (типы знания), которым недоставало секуляризированной, рационализированной природы, присущей современному социальному знанию. С другой стороны, “языки описания” отсылают к процессу, который Макс Вебер охарактеризовал как процесс рационализации современного мира. По сути, изучение языков описания – это изучение истории осмысления империи с точки зрения современного, национального, часто профессионального дискурса, будь то камерализм XVIII века, профессиональная историография XIX века, статистика или визуаль- ный/художественный канон. Языки описания воплощают в себе еще одну важную характери- стику предлагаемой нами исследовательской программы – генеалогию в том смысле, в котором ввел этот термин М. Фуко. Иными словами, их изучение заставляет нас критически осмыслить факт зависимости современного научного аппарата (например, “континентальные – коло- ниальные империи”, “гражданский – этнический национализмы” и т.п.) от языков описания, сформировавшихся как политические инструменты в политическом опыте прошлого. Более того, эти политические инстру- менты были непосредственными проявлениями попыток легитимации, делегитимации и осмысления империи. Мы считаем наиболее плодотворным рассмотрение сформулирован- ных нами проблем в антропологической перспективе, ведь в истории социального и гуманитарного знания именно с антропологией связан эпистемологический прорыв, позволивший деэссенциализировать ка- тегории социальных наук и работать с “локальным” знанием и опытом. Предлагая в качестве годовой темы 2006 года “Антропологию языков самоописания”, мы предпринимаем масштабную попытку распростра- нения культурно-антропологической оптики на все аспекты имперской и национальной истории, осмысленной на уровне их саморационали- зации. Мы обращаемся к антропологии не столько как к институци- 14 От редакции, Размышления историков о перспективах... онализированной сегодня дисциплине, но как к методу, сознавая, что на уровне метода одними из главных проблем антропологии остаются генерализация “локальных” антропологических выводов и взаимодей- ствие исследовательского языка с языком изучаемой культуры. Наша годовая тема поэтому может рассматриваться как эксперимент в об- ласти антропологического метода, который должен помочь не только увидеть империю и нацию в конкретном опыте и интерпретациях групп и культур, формировавших имперское или национальное общество. Наш эксперимент должен показать, насколько антропологическое из- учение множественности имперских и национальных языков описания и самоописания способно создать новое аккумулированное знание об империи и нации и решить задачу “прорыва” к оригинальной и далеко не очевидной имперской семантике. Именно поэтому методологическая рубрика первого номера посвя- щена размышлениям об антропологии как методе и антропологии как дисциплине, которая претендует на главенствующую роль в обновлении наших представлений о постсоветском пространстве. Один из самых интересных современных историков, работающих в антропологическом ключе, Карло Гинзбург, рассказывает читателям AI об интеллектуальной генеалогии своего метода, о том, почему История для него возможна лишь в ее культурно-антропологической версии и насколько эта версия способна описывать современные общества и многоуровневые, много- язычные (в буквальном и в антропологическом смыслах) образования. Антрополог Кэтрин Вердери выступает от лица антропологии как дис- циплины и разворачивает программу антропологического “освоения” того пространства, которое в мире американской науки до последнего времени воспринималось как пространство “славистики”. Обсуждение идей Вердери представителями западной и российской антропологии выходит на проблемы политической нейтральности антропологиче- ского метода, пределов генерализации антропологических выводов, наличия в изучаемом регионе альтернатив “западной” культурной антропологии. Однако все авторы сходятся в том, что без культурной оптики понимание как прошлого, так и настоящего постсоветского региона невозможно. То, что “антропология языков самоописания” продуктивна как метод и при этом может существовать в самых разных версиях и реализо- вываться как в жанре классических антропологических работ, так и в жанре интеллектуальной или социальной истории, политологического или историографического эссе, демонстрируют материалы последую- 15 Ab Imperio, 1/2006 щих рубрик журнала. Антропологический взгляд и исследовательский фокус на “языках самоописания” не только вытесняют идеологический подход в пользу аналитического, но и задают совершенно иной уровень анализа. Так, открывающая историческую рубрику статья Н. Н. Крадина и Т. Д. Скрынниковой проблематизирует кажущуюся очевидной харак- теристику созданной Чингисханом огромной державы как “империи”. Признавая, что в самых общих чертах Монгольский улус соответствует “империи” как конвенционной категории языка научного описания, авторы показывают, что генезис, функционирование, политическая культура и социальная организация “империи” Чингисхана напрямую связаны с традиционным строем кочевого общества. Антропологиче- ский подход к монгольской империи вскрывает собственную логику этого исторического феномена и приводит к очень важному выводу: аналитический метаязык историков может классифицировать державу, созданную Чингисханом, как типологически близкую европейским империям, однако обратная операция невозможна. Ничего из того, что мы знаем о европейских империях, не может объяснить логику функционирования “империи” монгольской. В логике изучения “языков описания” работает другой автор истори- ческой рубрики, Сеймур Беккер, обратившийся к ситуации переописа- ния русскими историками XIX века “монгольского периода” в истории России как интегральной части русского национального нарратива, как основы общей памяти нации. Оптику “языков самоописания” развивают на страницах AI Анато- лий Ремнев и Олеся Сухих, исследуя двухвековую историю отношений имперских властей и казахского населения. Они не только тщательно анализируют оригинальную семантику политического жеста и риту- ала, но и вводят еще более усложняющую общую картину диахрон- ную перспективу, фиксируя изменения в семантике империи (как ее преподносили казахской элите и как она прочитывалась последней), подданичества и власти в сменявших друг друга или существовав- ших синхронно идеологических контекстах (от просвещенческого до ориенталистского, а впоследствии – национализирующего русского и евразийского). Сохраняя исследовательский фокус статей исторической рубрики, все материалы номера так или иначе направлены на выявление слож- ности и неравномерности “имперского” и “национального”, ситуатив- ности использования самих этих категорий и текучести их семантики. В 16 От редакции, Размышления историков о перспективах... этом свете интересное преломление получила в номере тема советской “империи”, поскольку само определение СССР как империи выявляет противоречие между историческим метаязыком описания (статья Йорга Баберовского в исторической рубрике) и языками саморепрезентации и реальными социальными и политическими практиками в довоенном СССР (следующая за ним статья Питера Блитстайна), между большими классическими идеологическими концептами (такими, как “сталинизм”, “тоталитаризм”) и меняющимися во времени интерпретациями этих концептов (статья Вима ван Мёйрса в Историографическом разделе и рецензионный блок по историографии “сталинизма”). Публикация в архивной рубрике записки известного соратника Петра Первого, Генриха Фика, представляет собой попытку показать на конкретном примере возможность реконструкции саморепре- зентации формирующейся империи через столкновение и взаимное влияние различных модусов описания и осмысления политического и общественного устройства. Речь идет прежде всего о камералистской и рациональной теории государства и общества, ставшей одним из важнейших идеологических мотивов модернизации российского по- литического языка в XVIII веке, с одной стороны, и сложившихся ad hoc в Восточной Сибири социальных и административных практик “ресурсоизымающей” империи – с другой. Немаловажно в данном случае и то, что документ представляет собой глубоко личный взгляд человека, оказавшегося в отдаленной и заброшенной провинции огромной империи. Критика провинциальной имперской администра- ции с точки зрения рациональной экономики камерализма и заботы о благополучии подданных любопытно совмещается у Генриха Фика с явной симпатией к покоренным народам, оказавшимся, как и он сам, в подчинении у империи… Мы надеемся, что “антропология языков описания и самоописания” империи и нации станет тем методом, который позволит создавать новаторские исследования, подобные представленным в настоящем номере AI. Редакция Ab Imperio: И. Герасимов С. Глебов A. Каплуновский M. Могильнер A. Семенов ...

pdf

Share