От Редакции: Империя как “Заявка”, Нация как “Резолюция”? Языки Описания Общности и Различия в Мультикультурной Среде

11 Ab Imperio, 3/2005 ИМПЕРИЯ КАК “ЗАЯВКА”, НАЦИЯ КАК “РЕЗОЛЮЦИЯ”? ЯЗЫКИ ОПИСАНИЯ ОБЩНОСТИ И РАЗЛИЧИЯ В МУЛЬТИКУЛЬТУРНОЙ СРЕДЕ ОТ РЕДАКЦИИ В статье, публикуемой в рубрике “Методология и теория”, Марк Бейссингер указывает на два аспекта существования империи, почти равнозначных с точки зрения саморепрезентации этого феномена: заявка на имперский статус не менее важна, чем институциональный результат. Более того, в определенные эпохи такая заявка может иметь гораздо более глубокие последствия совершенно независимо от реаль- ности результата. Империя сегодня – это заявка (claim), характерная для конкрет- ной исторической эпохи – эпохи национализма. Использование этого термина в основном направлено на подрыв сложившейся системы отношений власти. Согласно Бейссингеру, языки самоописания империи – и описа- ния (корректные или фантастические) некой политии как “империи” извне – имеют ключевое значение. Они позволяют обнаружить изме- нения в расстановке политических сил на внутренней арене, увидеть, как язык (само)репрезентации империй прошлого оказывает влияние на выстраивание образа и политики государств позднейшего периода; 12 От Редакции, Империя как “заявка”, нация как “резолюция”? наконец, изучение языка самоописания империи позволяет увидеть, что граница между империей и другими формами государственности не является столь четкой и принципиальной, как представляется ис- следователям, стоящим на структуралистских позициях. Согласно Бейссингеру, становление развернутого языка национа- лизма внутри империи (как и признание некой политии “империей” в эпоху национальных государств) означает ее неминуемый крах. К аналогичному выводу, по сути, приходит и Мирослав Хрох в эссе, которым открывается этот номер. Хотя позиция Хроха диаметрально противоположна подходу Бейссингера (он рассматривает отношения империи и нации через призму национального движения, а не им- перской ситуации), он также считает борьбу за язык квинтэссенцией борьбы за национальный суверенитет. Вусловияхопределенныхсоциальныхотношенийвозникающее национальное движение не имеет альтернативы языковым требо- ваниям, которые, разумеется, нельзя рассматривать как цельный блок. С социальной и социально-психологической точек зрения язык выполнял важную неязыковую функцию в процессе форми- рования современной нации. Перефразируя статьи этих исследователей, можно сказать, что нация выносит окончательную и безжалостную “резолюцию” по поводу став- ших вдруг непоправимо устаревшими “заявок” империи, подчеркивает их нелегитимность и нежизнеспособность. Хотя Хрох эссенциализиру- ет нацию, а подход Бейссингера ближе к конструктивистскому взгляду на феномен нации, оба они разделяют представление о реальности существования “национального языка” (в узко лингвистическом или широком семиотическом смысле), отдельного от языка “имперского”. Положение о том, что в некоторый момент в неком обществе возникает “национальный язык”, является самоочевидным фактом и отправной точкой в последующих построениях авторов рубрики “Методология и теория” – и именно этот тезис является главной проблемой, обсуждению которой посвящен этот номер журнала Ab Imperio. Развивая годовую тему “Языки самоописания империи и многонационального государ- ства”, в номере 3/2005 редакторы предлагают авторам и читателям задуматься о том, каким образом происходит дифференциация “языка империи” и “языка нации”, предшествующая и сопровождающая со- циально-политическую дифференциацию гетерогенного имперского общества. В какой момент немецкий язык правящего класса импе- 13 Ab Imperio, 3/2005 рии Габсбургов становится национальным языком? Каким образом имперский патриотизм оказывается языком мобилизации на основе воображаемой культурной общности и скромное увлечение краеве- дением превращается в политически ангажированный инструмент? Можно ли вообще говорить о существовании самостоятельных от- дельных “имперских” и “национальных” языков? Как провести грань между державной “российскостью” и национальной “русскостью” и как распознать границу между значением нации как принадлежности государству и нации как основы государства? Как объяснить сосуще- ствование различных образов и описаний “русскости” и в чем причина того, что одни значения этой категории со временем фиксируются, а другие утрачиваются? Наиболее раннее свидетельство процесса расслоения языков импе- рии и нации можно обнаружить в наименее отрефлектированном языке образов и символов. Рубрика “История” открывается статьей Елены Вишленковой, посвященной поискам визуального языка выражения и осмысления “русскости” в конце XVIII – начале XIX вв. В наши дни неопределенность культурной ситуации после распада СССР и кризис привычных способов самоидентификации вновь делает визуальный язык наиболее адекватным способом самовыражения и описания социальной реальности. Этой проблеме посвящена публикуемая в рубрике “Новейшие мифологии” статья Елены Григорьевой, которая обратилась к анализу новейшего медиума – Интернета. Одним из проявлений противостояния национального и имперского модусов описания общества является политика гомогенизации и уни- фикации гетерогенного социального пространства. “Национальный” подход к этой политике предполагает формализацию и стандартизацию социальных категорий и распространение равных прав и обязанностей по отношению к признанным аналогичными социальным группам. Озабоченный, в первую очередь, сохранением внешнего контроля над самоорганизующимися сообществами, “имперский” подход про- является скорее в разработке сложной системы взаимного “перевода” норм и статуса между параллельными социальными иерархиями. По крайней мере, такой вывод можно сделать из публикуемых истори- ческих исследований Александра Каплуновского, Михаэля Кемпера и Саймона Рабиновича. Третьим ракурсом, в котором анализируется процесс дифферен- циации языков самоописания империи и нации в этом номере AI, 14 От Редакции, Империя как “заявка”, нация как “резолюция”? является индивидуальная биография – главный объект и инструмент познания истории как “науки о людях во времени”. Каким образом воспринимаются разлом между эпохами “империи” и “нации” или расщепление между “имперским” и “национальным” моду- сами восприятия реальности конкретным человеком? Биографии, проанализированные Лоури Коэн, Сергеем Глебовым и Уиллардом Сандерлендом в рубрике “История”, а также архивная публикация Аллы Зейде, раскрывающая множественность лояльностей и мар- керов самоидентификации еврейского/российского/эмигрантского юриста и общественного деятеля А. А. Гольденвейзера, наглядно показывают, что в реальности дифференциация “национального” и “имперского” является довольно условной. В определенном смысле, этой же теме посвящена статья Елены Гаповой (рубрика “Политоло- гия и социология”), которая описывает и осмысливает современные процессы “национализации” и “денационализации” белорусского интеллектуального (политического – в смысле Бурдье) сообщества через призму споров о языке. Как показывают материалы, публикуемые в номере, распростра- ненное представление о существовании “имперского языка”, на смену которому вдруг – deus ex machina – является язык “национальный”, требует коррекции. Более точным было бы говорить о существова- нии имперского и национального модусов или регистров применения языка, специфика которых обнаруживается только в ситуации взаи- модействия социальных акторов. При этом необходимо учитывать постепенную эволюцию семантики категорий социального и поли- тического, которыми описывается реальность как в “имперской”, так и в “национальной” оптике. Это новое понимание проблемы языков самоописания империи и многонационального государства нашло отражение в программе журнала Ab Imperio на 2006 г., которая пу- бликуется в этом номере. Актуальность изучения империи сегодня является уже самоочевид- ной. Как показал VII конгресс Международного совета по централь- но- и восточноевропейским исследованиям (ICCEES), прошедший в июле 2005 г. в Берлине и собравший несколько тысяч специалистов, мы становимся свидетелями “имперского поворота” в русистике. Пу- бликуемые в рубрике “Азбука: исследования империи и национализма” размышления трех участников Берлинского конгресса посвящены обсуждению этой смены парадигм в изучении российской истории. 15 Ab Imperio, 3/2005 Первоначальный взрыв интереса к “многонациональности” и “гете- рогенности” сменился разработкой конкретных исследовательских направлений: границы и пограничья, имперские элиты, сравнительная история империй. Одновременно нарастает семантическая инфляция понятия “империя” и становится особенно необходимым критический анализ содержания, вкладываемого многочисленными представителя- ми имперских исследований в это слово. Мы надеемся, что публикуемые в этом номере материалы находятся в русле критического подхода Новой имперской истории, вскрывая важный аспект дихотомии “империя – нация”, которая является одно- временно историческим феноменом и аналитическим конструктом. При этом анализ языков самоописания с особой наглядностью демон- стрирует плодотворность диалога между условно-самостоятельными дисциплинами исследования империи и изучения национализма, когда в центре внимания исследователей оказывается момент эво- люции исторических империй и трансформации семантики понятия “империя” под влиянием вызова национализма. Таким образом, этот номер логически подводит нас к завершающей теме 2005 года, ко- торой будет посвящен следующий, четвертый, номер AI. В нем речь пойдет о финальном этапе столкновения “империи” и “нации”, или, иными словами, о жизни империи “после империи”: в виде “вооб- ражаемого” прошлого и актуализированных тропов прошлых языков самоописания. Редакция Ab Imperio: И. Герасимов С. Глебов A. Каплуновский M. Могильнер A. Семенов ...