The Play of Ideas in Russian Enlightenment Theater by Elise Kimerling Wirtschafter (review)

563 Ab Imperio, 2/2005 Ирина МОРОЗОВА Elise Kimerling Wirtschafter, The Play of Ideas in Russian Enlightenment Theater (DeKalb, Ill.: Northern Illinois University Press, 2003). 296 pp. Appendix, Bibliography , Index. ISBN: 0-87580-310-5. Логика научного поиска часто подобна причудливым переплете- ниям остросюжетного детектива. Тот, кто однажды испытал на себе действие “магии исходного первотолчка”, может с этим ут- верждением согласиться. Иногда откровение о такой первопричине мы слышим из уст самого автора. В данном случае, книга о русском театре XVIII века, как пишет в предисловии ее создатель, Э. Виртшафтер, началась с изуче- ния проблемы, оказывавшейся, как правило, вне поля зрения исследователей-культурологов, а именно – социальной организа- ции русского имперского обще- ства (P. ix). Заслугой автора монографии является обращение к докумен- там, имеющим непосредственное отношение к имперскому ис- тэблишменту – пьесам русского императорского театра. Именно они, как полагает Виртшафтер, отражают социальные конфлик- ты и моральные дилеммы эпохи Просвещения. Таким образом, рассматриваемые в книге пьесы анализируются не с точки зрения их эстетических свойств, а с точки зрения артикуляции имперского мировоззрения. Его носителем в то время был слой образованной правящей элиты. Использование подобного метода в историографии не ново. В качестве примера сошлемся на работы Г. Стариковой, использо- вавшей архивные документы и источники, не всегда связанные с театральным искусством.1 Такой подход позволяет обнаружить ценностные стандарты и модели, выражаемые художественными способами, а в данном случае – сценическим словом. В результате и театр, и субъекты театральной деятельности рассматриваются как целостное явление в контексте социокультурных реалий эпохи. Логика реализации заявленной темы раскрывается в трех частях работы Виртшафтер. Первая пред- ставляет собой историю становле- ния русского профессионального театра. Автор последовательно рассматривает вопрос о станов- лении ранних форм публичного театра, предшествовавших его профессионализации. Ответ на вопрос, какая из них (сценические формы устной народной культу- ры, литургическая или школьная драматургия, домашние при- дворные театры, заимствовавшие придворные иностранные моде- ли) оказалась доминирующей в 564 Рецензии/Reviews этом процессе, не может быть однозначным (P. 22). По мнению Виртшафтер, русский театр об- ладал комплексной природой. Это подтверждается тесным взаимо- действием между сложившейся к тому времени европейской театральной культурой и от- ечественными традициями. Воз- никновение профессионального театра, как полагает большинство исследователей, стало важным ин- дикатором появившейся граждан- ской культуры в России. Именно театр оказался сценой для выра- жения общественного мнения (P. 22), искусством, предполагающим публичность манифестации духа Просвещения. Во второй части работы Вирт- шафтер рассматривает ряд общих вопросов, связанных с социаль- ной природой театра и особен- ностями ее проявления в русском обществе XVIII века. В частно- сти, анализируется обществен- ный резонанс театральных по- становок. Публичность, однако, предполагала соответствующий социальный контроль и цензуру. Особенностью этой публично- сти в то время было внутреннее единство литературной формы культуры. Ее создатели говорили и действовали в узком кругу, в условиях отсутствия плюрализ- ма мышления. Особенностью данного процесса было стремле- ние предотвратить социальный протест путем примирения идеи и реальности. Однако откры- тое критическое отношение к абсолютизму, конечно, суще- ствовало и в то время. Стремясь обозначить реальные ситуации и характеры, актуализирующие проблемы социальной жизни, театральные авторы могли от- ходить от традиционных форм неоклассицизма, сентимента- лизма и раннего романтизма (P. 30). Таким образом, в данном случае литературные формулы являлись социокультурными мо- делями русской ментальности. В России эпохи Просвещения они представляли совокупность морально-этических, философ- ских, персональных взглядов, возникших и формировавшихся в рамках секулярной культуры. Существенной проблемой, од- нако, является определение уров- ня авторской самоидентификации в русских пьесах того периода, поскольку заимствование сю- жетов из иностранных аналогов было весьма распространенным явлением. В этой связи необхо- димо также учитывать отсутствие коммерциализации и развитой печатной индустрии. 1 Г. Старикова. Театр в России XVIII в. Опыт документального исследования. Москва, 1977. 565 Ab Imperio, 2/2005 Представляется, что основной функцией русского театра было моральное просвещение, преоб- разование нравов, инспириро- вавшееся элитой (P. 49). Однако декларируемые ею добродетели и образцы социального поведения были основаны на противоречиях, свойственных практике и идеоло- гии эпохи Просвещения, в основе которых лежало убеждение, что “улучшение нравов” может быть совершено сразу, в один момент. Особенностью русского Про- свещения было сосуществование отмеченного выше противоречия с моделями патриархального уклада. Культурные образцы, фи- гурировавшие в пьесах, воспро- изводили мир, устроенный по об- разу и подобию патриархального хозяйства, управлявшегося струк- турой отношений, основанной на подчинении жены мужу, детей родителям в семье, слуг хозяину в доме, подданных монарху в го- сударстве. Человеческие чувства и эмоции, выходившие за пределы этих структур, были воплощены в русских пьесах как противоречия полюсов страсти и разума; права на любовь и связанную с ней трагедию; долга и человеческой привязанности (Pp. 53-82). В третьей части книги автор детально анализирует литера- турные формулы, связанные с внутренними противоречиями патриархальной русской культуры XVIII века. По всей видимости, более точная оценка социальной ментальности русского Просве- щения предполагает рассмотре- ние их как своеобразного пролога к окончательно сформировавшим- ся к концу XIX в. представлениям о национальном самосознании и гражданстве. В то же время, социальная жизнь в XVIII столетии предпо- лагала конфликт между системой ценностей патриархальной лич- ности и идеей цивилизованности (P. 101). Русская идентичность ос- новывалась на любви к Отечеству, неразрывно связанной с идеей мо- нархии как воплощения воли Бога на земле (P. 148). Монархический строй рассматривался как наибо- лее естественная форма социаль- но-политического устройства и выражение божественной раци- ональности. Истинная ценность человеческих отношений (личное счастье и пр.) измерялась долгом служения монарху (P. 150). Автор книги подчеркивает, что критика монархии, звучавшая в русских театральных пьесах, созданных представителями правящей эли- ты, в любом случае не могла бы привести к революционным пре- образованиям (P. 179). Виртшафтер завершает книгу общей оценкой значения XVIII столетия в истории России. Ре- формы Петра уменьшили влияние церкви и стимулировали форми- 566 Рецензии/Reviews рование секулярных оснований культуры. Возникновение русско- го профессионального театра ста- ло важным социальным фактором. Императорский театр был важной составной Просвещения и куль- туры имперского дворянства, т.е. элиты, устанавливающей соци- альные и культурные стандарты. Именно ее представители начали осознавать степень влияния на все имперское общество. Таким образом, XVIII в. можно считать “переходным периодом” в исто- рии России.2 Автор монографии утверж- дает, что такого рода исследова- ния могут иметь значение для изучения не только прошлого, но и современности. Заметим, что тенденция искать “истоки” духовных ценностей советского и постсоветского периодов в истории России характерна для отечественной гуманитарной на- уки, склонной определять некие общие параметры идеалов и об- разцов социального самосознания имперского периода российской истории. При этом исследовате- ли пытаются озвучить именно те голоса, которые создают обще- ственное мнение. У современного исследовате- ля-культуролога при прочтении книги может возникнуть вопрос о возможном сходстве рассмотрен- ных в монографии процессов с социальными изменениями эпо- хи перестройки и “переходного периода”, сопутствовавшими распаду Советского Союза. Инте- ресно, выполнял ли театр в 198090 -е гг. такие же регуляторные функции в обществе или нет? От- вет на этот вопрос не может быть однозначно отрицательным или положительным. Первоначально театр являл собой демократиче- ский форпост: противоречия со- ветского общества вскрывались на театральной сцене быстрее, чем другими средствами ис- кусства. Однако в последующие десятилетия ситуация измени- лась. Театр постсоветского пе- риода можно охарактеризовать, подобно русскому театру XVIII века, как театр элиты, театр для шести процентов населения Рос- сии.3 Характеристики этой элиты определяются эпохой постмодер- на, в первую очередь, свободой от рефлексии на темы морали и размышлений о преодолении “кризиса ценностей” в социуме. Критик Л. Закс, к примеру, по- лагает, что впервые появилось поколение театральных писа- телей, которых нельзя отнести 2 Л. А. Черная. Русская культура переходного периода от средневековья к Новому времени. Москва, 1993. С. 8. 3 И. Ю. Камоцкая. Интервью для шести процентов // Лидер. 29 декабря 2003 – 4 января 2004. С. 7. 567 Ab Imperio, 2/2005 к подлинной интеллигенции ввиду отсутствия у них социаль- ного мышления и социального самосознания.4 Поэтому особое значение сегодня имеет формиро- вание новых образцов мышления, сознания и долга в изменившихся социальных условиях. Отметим только, что дискуссии об аутен- тичности этих идеалов являлись неизменной чертой “переходных периодов” в российской истории. Виртшафтер блестяще спра- вилась с поставленной задачей: выявить и описать социокультур- ные “идео-имиджи”, созданные российской интеллектуальной (дворянской) элитой эпохи Про- свещения. Трудно упрекнуть ее в игнорировании значения других голосов в хоре общественного мнения, выражаемого представи- телями демократических слоев российского общества, поскольку в этом случае масштабы научного поиска разрослись бы чрезмерно. В то же время, нельзя не заметить, что излишняя детализация порой мешает читателю видеть за всеми описанными Виртшафтер идео- клише социальный контекст. На наш взгляд, достигнутый результат был бы более весомым, если бы в отдельной главе, пусть даже и не столь значительной по объему в сравнении с осталь- ными, читатель узнал о роли, которую играло интеллекту- альное (и одновременно правя- щее) меньшинство в российской культуре. Возможно, в истории России голос доминирующего меньшинства оказывается более эффективным в социальном от- ношении, чем мнение остальной массы народа. Хотелось бы также отметить, что к группе создателей “придворных” пьес следует при- числять, в первую очередь, только царственных особ и придворных лиц, непосредственно прибли- женных к ним. К остальным профессиональным драматургам следует подходить дифференци- рованно. Не были случайными, преходящими элементы критики института монархии в творчестве А. П. Сумарокова. Известна тра- гическая судьба Я. Б. Княжнина, оказавшегося в тюрьме и пре- терпевшего гонения за создание “Вадима Новгородского”. Вероят- но, полиморфизм и разноголосие присутствовало и в общей массе пьес, отнесенных Виртшафтер к жанру придворной драматургии. На наш взгляд, именно это об- стоятельство позволяет сделать выводы о тесной взаимосвязи существовавших в то время типов театра – придворного и демокра- тического. 4 Л. Закс. Пафос поколений глазами несовременного человека // Петербургский театральный журнал. 2003. № 31. С. 8. ...