Борьба за Язык в Республике Карелия, Начало 1930-х гг.

345 Ab Imperio, 2/2002 Маркку КАНГАСПУРО БОРЬБА ЗА ЯЗЫК В РЕСПУБЛИКЕ КАРЕЛИЯ, НАЧАЛО 1930-х гг. В советской стратегии интеграции языковая политика была важней- шей составляющей. Она же являлась принципиальным компонентом политики по формированию идентичности в Автономной Республике Карелия, а также во всех других советских республиках. Как мне кажется (и это подтверждается публикуемой ниже стенограммой за- седания Совета Национальностей ЦИК СССР от 25 апреля 1931 г.), перелом советской национальной и языковой политики наступил в начале 1930-х гг.1 К этому времени политическая атмосфера и реальная политическая ситуация в Европе меняются. Советское же общество пребывает в глубоком кризисе, вызванном насильственной коллек- тивизацией и индустриализацией. Советская политика интеграции столкнулась с новыми проблемами, порожденными новой эпохой и изменившимися обстоятельствами. В начале 1930-х гг. стало ясно, что неожиданные результаты поли- тики коренизации создали для режима больше проблем, чем преиму1 Перевод М. Могильнер. Согласно Терри Мартину, этот политический поворот произошел в 1933-1934 гг. Terry Martin. The Affirmative Action Empire. Nations and Nationalism in the Soviet Union, 1923-1939. Ithaca-London, 2001. См. в этом номере AI (C. 55-87) русский перевод статьи Т. Мартина “Affirmative Action Empire”, сделанный по изданию: T. Martin. Affirmative Action Empire // Terry Martin, Ronald Suny (Eds.). A State of Nations. Oxford, 2001. 346 М. Кангаспуро, Борьба за язык в республике Карелия, начало 1930-х гг. ществ. Рост правого национализма в Европе убедил высшее советское руководство, что революционный этос проиграл в борьбе с правым национализмом. Стратегия по использованию революционного на- ционализма, на которую полагался Коминтерн на ранних этапах своей деятельности в Европе и в соседних с СССР государствах, в новых обстоятельствах устарела. Приход правых националистических пра- вительств к власти в Польше и в балтийских государствах, а также успехи финского профашистского движения Лапуанлиике и последо- вавшее в 1930 г. запрещение деятельности финской коммунистической партии нанесли решительный удар по революционному романтизму советских политиков. Они колебались между романтическим револю- ционаризмом и циничной политикой силы до середины 1930-х гг., пока революционная страсть не приугасла и бывшие революционеры не обучились навыкам более осторожной внешней политики, основанной на принципах Realpolitik. Насильственная коллективизация и потеря Карелией экономиче- ской самодостаточности в 1931 г. не оставляла возможности и ресурсов для мягких реформ, которые являлись основой интеграционной по- литики в республике. Более того, план Красных Финнов по созданию в Карелии образцового финского общества – примера для финских рабочих, больше не пользовался поддержкой и потерял легитимность. Политика национального умиротворения, проводившаяся в Карелии, утратила свои основания. Пограничные отношения с Финляндией теперь трактовались не как возможность для распространения револю- ции, но как угроза распространения контрреволюционного влияния на Советскую Карелию. На фоне того, как Лапуанлиике и другие правые движения, стремившиеся к захвату российской Карелии, набирали силу, Красная Армия возродила стратегические планы касательно Финляндии, Карельского перешейка и Карельской Республики. Уро- вень военной готовности с той и с другой стороны рос, что позволило Ивану Майскому – советскому послу в Хельсинки – сделать вывод о том, что вместо предполагавшегося ранее нейтралитета Финляндия будет участвовать в готовящемся нападении на Советский Союз.2 “Финский фактор” 1920-х гг. больше не работал, заключенный в Тарту мирный договор уже не считался основанием карельской политики 2 Ю. Килин. Карелия в политике советского государства 1920-1941. Петрозаводск, 1999. С. 115-116. 347 Ab Imperio, 2/2002 Москвы.3 К концу двадцатых годов стало совершенно очевидно, что у Москвы нет никаких причин проводить в Карелии особую политику. 1930-е стали годами консолидации политики, институтов и структур федеративного союза. Время экспериментов и исключений закончи- лось. Сказанное вполне относится и к Карелии. С новой силой вспыхнули основополагающие для Карелии, но ра- нее подавлявшиеся разногласия между русско-карельской оппозицией и финско-карельским руководством. Языковая политика в регионе обсуждалась в 1920-1922 гг. и в 1927-1928 гг. К 1931 г. дискуссия воз- обновилась и продолжалась до 1933 г. Аргументы, к которым прибегали участники заседания Совета Национальностей в 1931 г. , отражают изменения политической атмосферы в Советском Союзе того времени. Политика финского руководства, которая постепенно проводилась в жизнь в течение 1920-х гг., больше не находила поддержки у Кремля. На этот раз инициатива обсуждения языковой политики исходила не из Карелии, а из этнического карельского района (Тверь) Московской области. Совет Национальностей организовал изучение карельского языка в Советском Союзе и по его итогам профессор Д. В. Бубрих получил за- дание разработать основы карельского литературного языка. Это была совершенно новая ситуация: отправной точкой теперь являлась поли- тика внутри Советского Союза и по отношению к советским карелам, а не политика внутри отдельно взятой Карельской Республики. Совет Национальностей принял резолюцию “О языке карел Союза ССР”.4 Логика резолюции отражала логику коренизации – основной линии в национальной политике в масштабах Советского Союза. Особые обстоятельства Карельской Республики, связанные с финским фак- тором, резолюция не учитывала. Смысл резолюции сводился к тому, что карелы в Карельской республике, Твери и Ленинградской области нуждаются в общем литературном языке. Правительству Карельской Республики поручалось развивать карельский литературный язык и осуществить переход с финского языка на карельский. 3 Более подробно о мирных переговорах и об основании Карельской Рабочей Коммуны в 1920 г. см.: Markku Kangaspuro. Russian Patriots and Red Fennomans // Antti Laine and Mikko Ylikangas (Eds.). Rise and Fall of Soviet Karelia: People and Power. Helsinki, 2002. Pp. 28-33. 4 “О языке карел в союзе ССР”. Постановление Президиума Совета Националь- ностей ЦИК Союза ССР. 13.05.1931. ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 64. Д. 1054. Л. 1-2. 348 М. Кангаспуро, Борьба за язык в республике Карелия, начало 1930-х гг. Финское руководство посчитало резолюцию покушением на прово- димую им политику и на статус, которым его наделили центральные партийные органы, и обратилось с апелляцией в Политбюро.5 Полит- бюро согласилось с доводами руководства Карелии и в феврале 1933 г. ЦИК формально “похоронил” вопрос о выполнении резолюции Совета Национальностей на том основании, что в Карелии “в настоящий мо- мент” нет необходимости переходить с финского языка на карельский.6 Принятию этого решения способствовал провал деятельности Бубриха по созданию литературного языка для тверских карел.7 Однако пере- мирие закончилось в 1935 г., когда все финское руководство было снято со своих постов и вскоре репрессировано. Эти события положили начало четвертой, но не последней из больших битв вокруг языковой политики в Карелии. Безусловно, языковая политика в Карелии содержала существенные черты лингвистического национализма. Вопрос о национальном языке Карелии – будь то финский или карельский – не сводился к проблеме поиска наиболее оптимального варианта коммуникации и модерниза- ции населения республики, но имел также глубокое символическое и политическое значение. Язык был важнейшим инструментом форми- рования национальной идентичности населения Карелии; он опреде- лял, кто в Карелии пользуется привилегиями титульной нации; он же оправдывал автономный статус республики. Дискуссии о “западном финском языке” и “восточном карельском языке” продолжались все время, вплоть до 1990-х гг. С одной стороны, определяющим факто- ром в этом споре всегда являлась конкретная политическая ситуация. С другой стороны, языковую политику определяли прагматические попытки поиска наилучшего решения. 5 Совещание при областном комитете партии от 12 марта 1931 года по вопросу о проблеме языка для карел. ГАОПДФК РК. Ф. 3. Оп. 2. Д. 558. Л. 7, 42-52. 6 Протокол № 69 Заседания президиума ВЦИК от 10.02.1933. ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 45. Д. 70. Л. 4. 7 Esa Anttikoski. Neuvostoliiton kielipolitiikaa: Karjalan kirjakielen suunnittelu 1930-luvulla (Неопубликованная диссертация, университет Иоэнсу) / Lisensiaatintyö, Joensuum yliopisto, 1998. P. 59. ...