Нацыяналь-насць – беларус по Алег Латышонак (review)

331 Ab Imperio, 1/2011 Александр ПЕРШАЙ Алег Латышонак. Нацыяналь- насць – беларус. Вільня: Iнстытут беларусiстыкi; Беласток: Бела- рускае Гiстарычнае Таварыства, 2009. 558 с. Именной указ., Гео- графический указ. ISBN: 978-8360456 -06-4. Независимая Беларусь оказа- лась в сложной ситуации после распада Советского Союза в 1991 г.: требовалась новая версия истории, которая представляла бы Беларусь как независимое го- сударство. Однако этот процесс в Беларуси осложнен тем, что про- изошла не просто “смена” одной политической системы на другую. Скорее, в соответствии со сложив- шейся политической ситуацией, одновременно начали конструи- роваться несколько новых версий истории: одни рассматривали Беларусь в рамках европейского и/или постколониального контек- ста, а другие – как обновленную версию реформирования или ре- анимирования социалистической системы. В то же время перепи- сывание национальной истории происходит в рамках более ши- рокого “глобального” контекста формирования и функциониро- вания Европейского Союза, в отношении которого должна себя обозначить независимая Беларусь. В результате сложились несколько интеллектуальных “фракций”, которые каждый раз заново пере- формулируют историю Беларуси в соответствии с тем или иным национальным проектом.1 1 Для беларусского национального дискурса характерна противоречивость точек зре- ния и аргументов, множественность национальных проектов, дебатов о национальном языке, происхождении беларусской нации и роли интеллектуалов в нациострои- тельстве и пр. См., например: Е. Гапова. О политической экономии национального языка в Беларуси // Ab Imperio. 2005. №. 3. С. 404-441; Grigory Ioffe. Culture Wars, Soul-Searching, and Belarusian Identity // East-European Politics and Societies. 2007. Vol. 21. Pр. 348-381; Alexander Pershái. Minor Nation: The Alternative Modes of Belarusian Nationalism // East European Politics and Societies. 2010. Vol. 24. Pp. 379-398. 332 Рецензии/Reviews В этом контексте интересна новая книга “Национальность – беларус”, написанная доктором истории из Белостока Олегом Латышонком, одним из лиде- ров беларусского исторического общества. Автор пытается от- ветить на вопрос “Откуда пошла беларусская земля?” (C. 9) и для этого прослеживает письменные упоминания названий этого края от языческих времен до начала двадцатого века. Согласно автору, вопреки расхожему мнению, на- звание “Беларусь” и его варианты употреблялись по отношению к беларусским землям задолго до периода модернизации, “евро- пейского” нациостроительства и колонизации в Российской импе- рии. Тем самым Латышонок пред- лагает уйти от традиционного подхода к анализу становления беларусской нации, который обычно ограничивается XIX – XX веками, и включить в этот контекст более ранние периоды, такие как XVI – XVIII вв. В связи с этим Латышонок скрупулезно анализирует множество источни- ков на разных языках, в которых он последовательно прослежи- вает употребление различных вариантов названия “Беларусь” начиная с XI –XIII вв. В какой- то степени рецензируемая книга может также рассматриваться в качестве филологического труда благодаря тому вниманию, с ко- торым автор подходит к языку, а также концептуализации истори- ческой значимости этнонимов и топонимов Беларуси. Уже другой вопрос, в какой степени можно согласиться с предложенным ва- риантом исторической и языковой реконструкции, но об этом речь пойдет ниже. Книга Латышонка – это солид- ный труд, в который вошли статьи автора, написанные за последние тридцать лет и опубликованные в таких изданиях, как “Нiва”, “Druvis”, “Калоссье”, “ARCHE”, “Наша нiва”, “Гiстарычны аль- манах”, “Białoruskie Zeszyty Historyczne” и др., а также ряд авторских рукописей. Ядро книги составляет очерк “От белых руси- нов к беларусам: у истоков бела- русской национальной идеи” (С. 98-339), в котором автор детально рассматривает употребление тер- мина “Беларусь” в XIII – XVIII вв. Остальные части книги мозаикой из коротких эссе, интервью и ре- цензий “достраивают” историю употребления этой терминологии язычества до XIII в. и от XVIII до начала XX вв.2 С одной стороны, 2 Можно отметить, что книга Латышонка предлагает тот же “целостный” вариант развития беларусской истории, что и многие деятели национального возрождения начала XX в.: от первобытных времен до Первой мировой войны, Октябрьской революции, создания БССР и/или органов беларусской государственности за 333 Ab Imperio, 1/2011 можно говорить о концептуальной “выстроенности” книги и (вос-) создании “целостного” истори- ческого нарратива. С другой, такое стремление к целостности позволяет рассмотреть рецензи- руемую книгу в более сложном концептуальном ракурсе. Историк Ярослав Шимов на- ходит подобное “целостное” из- ложение исторических событий типичным для Восточной Европы. Он отмечает, что зачастую истори- ческий нарратив “одушевляется” насущным политическим содер- жанием: И с т о р и я т у т п о - прежнему в значительной мере ориентирована на воспитательную функцию, сдобренную изрядным ко- личеством патриотической “сознательности”. Есте- ственно, такая история не- избежно будет мифологи- зирована в худшем смысле этого слова, т.е. события не просто будут интерпре- тироваться определенным образом (это неизбежно при описании любых собы- тий просто в силу наличия того, кто описывает, ибо это субъект, значит, и под- ход у него субъективный), но подгоняться под заранее заданную концепцию.3 Причем, на мой взгляд, про- блема не в том, насколько созна- тельно исследователи производят такую мифологизацию, а в том, что такая постановка вопроса воспринимается как нечто само собой разумеющееся. И эта дис- курсивная ангажированность может проявляться на разных уровнях. Например, рассмотрим целостность и линейность употре- бления терминологии в докумен- тах разных эпох. Допустим, мне, как беларусу и исследователю национализма с позиции теории культуры, сложно привести к общему “знаменателю” чувство национальной принадлежности, существовавшее на беларусских землях в составе Великого Кня- жества Литовского, Речи По- сполитой, Российской империи, Советского Союза и независимой современной Беларуси. Скорее, каждая из этих “государственных” формаций вырабатывала свою систему идентификации и тер- минологию (само-)определения границей, сталинских репрессий, Второй мировой войны и волны национализации на оккупированных территориях и т.д. – в зависимости от позиции и судьбы исто- рика, многие из которых стали жертвами сталинского режима. См. например: В. Ю. Ластоўскi. Кароткая гiсторыя Беларусi. Вiльня [Вильнюс], 1910; У. М. Iгнатоўскi. Кароткi нарыс гiсторыi Беларусi. Минск, 1992; П. Рагач. Кароткi агляд гiсторыi Беларусi. Кливленд, Нью Йорк, Таллин, 1990; и др. 3 Ярослав Шимов. История с историей // http://f-f.livejournal.com/478625.html (По- следнее посещение 15 марта 2011 г.). 334 Рецензии/Reviews для жителей этого региона. То есть, хоть название “Беларусь” и употреблялось в разные времена по отношению к беларусским зем- лям, но значение этого социально- культурного “определения” было разным, так как оно обслуживало разные способы политической и общественной организации. Однако в таком случае возникает вопрос: с какими целями автор тщательно выстраивает “пре- емственность” этого названия? Зачем еще раз нужно воспроиз- водить эту форму исторического нарратива, особенно в контексте “нестабильности” беларусского национального возрождения?4 Другой аспект, дающий пищу для размышлений, – это дискур- сивная значимость самой пись- менной фиксации названия “Бе- ларусь”. Какой культурный смысл имеет письменное употребление этого этнонима в восточноев- ропейском регионе? Создание письменных источников, а также значений, в них заключенных и ими передаваемых, – это произ- водство дискурса. Использование письма и алфавита как спосо- ба культурной организации во многом обуславливает не только понимание, но и фиксацию/вос- производство социальных схем, переданных посредством письма.5 Другими словами, “называние” и письменное упоминание бела- русских земель как “Беларуси” не просто являются историческими “свидетельствами” – они явля- ются продуктами дискурса. То есть источники, упоминающие “Беларусь”, напрямую вовлечены в практики доминирования и раз- деления социального и полити- ческого пространства, особенно если речь идет о чувстве (нацио- нальной) принадлежности. В этом контексте было бы интересно знать позицию автора по этому поводу, поскольку в основном приоритет отдается терминоло- гической фиксации и сравнению материалов из разных источников. В связи с этим, поскольку кни- га называется “Национальность – беларус”, также интересно автор- ское определение национализма. Например, Латышонок пишет: Нация для меня – со- общество идейное. И здесь я касаюсь политики. Когда нация сначала создается 4 Хочу уточнить, что я нахожу проблематичной саму постановку вопроса о том, что беларусы – это формирующаяся нация. То, что они не всегда “вписываются” в стандарты нациостроительства, не может являться причиной отказывать им в зрелости, самостоятельности или рациональности, хотя “нестандартность” беларусской национальной идентичности – тема отдельного разговора. См., например: Alexander Pershái. Minor Nation. 5 Об этом пишет, например, Жак Деррида. См. например.: Ж. Деррида. О грамма- тологии. Москва, 2000. С. 237-290 и т.д. 335 Ab Imperio, 1/2011 в культурном смысле, то после созревают национа- листические идеи. На мой взгляд, хорошо видно, как название “Беларусь” снача- ла воспринимается как иде- ологически-религиозное, а религия тогда [во времена Великого Княжества Ли- товского] была неразрывно связана и с национальной идеологией, и с политикой (С. 348). В то же время, говоря о начале XIX в., он утверждает: “Нация – это не только язык или обычаи, пусть и с незапамятных времен…. Беларусская [национальная] идея рождалась благодаря виленским ученым...” (С. 395).6 Другими сло- вами, можно предположить, что автор рассматривает нацию как дискурсивный конструкт, скорее бытующий на уровне разделяе- мых населением смыслов, поли- тических, религиозных и культур- ных практик. С другой стороны, “сквозное” употребление таких терминов, как “национальное самосознание”, начиная с XIII в. и в контексте “целостной” рекон- струкции беларусской истории дает возможность предположить примордиальное (primordial) ви- дении нации. Как эти две позиции согласуются друг с другом, непо- нятно, так как с позиции теории национализма они представляют собой два совершенно разных подхода. Если очень упрощенно, то примордиальный национализм укоренен в европейской философ- ско-филологической традиции и предполагает “врожденное” ка- чество национального самосозна- ния, впитанного вместе с языком и культурой “с молоком матери”. Иными словами, оно дано, не меняется и “сквозь время” опре- деляет национальный характер. В то время как “идейная” нация – продукт сконструированный и “модерный”, основанный на “про- говаривании” идей нации посред- ством различных социокультур- ных практик и коммуникативных технологий. Для ее успешного функционирования необходима общественная формация, под- держивающая именно “дискур- сивный” способ циркулирования национальных идей. В свою оче- редь, Латышонок конструирует нечто свое, сочетающее обе по- зиции. С одной стороны, говоря об “идейном” характере беларусской 6 Речь идет о дискурсивной значимости наличия университета в Вильне (нынешний Вильнюс) – городе, который является “тотемным” местом для про-европейски настроенной беларусской интеллектуальной элиты. Вопрос, кому “принадлежит” этот город (Вильня-Вильно-Вильнюс), является отдельной и весьма интересной темой для разговора, требующей особого внимания. Среди других публикаций см., например: Сяргей Дубавец. Як?: Азбука паводзінаў. Прага, 2009. С. 38-42. 336 Рецензии/Reviews нации, он намекает на различные структуры, способствующие фор- мированию и распространению национального самосознания. Ср., например, упомянутых “ви- ленских ученых”, которых можно рассматривать как метафору про- изводства “легитимного знания” посредством научного и акаде- мического дискурса. С другой стороны, Латышонок постоянно говорит о том, что необходимо отказаться от восприятия нации ...через призму XIX в. Наш народ имел взлеты и паде- ния, но линия его жизни никогда не прерывается. Поэтому не стоит множить беларусские возрождения. Не менее живым, чем в XIX в., беларусский народ был в столетии восемнад- цатом (С. 395). Учитывая содержание всей книги, это заключение можно распространить и на более ранние периоды. Вероятно, для автора эти два подхода не противоречат друг другу, а являются двумя сторона- ми одного процесса. Такой подход к пониманию на- циональной идеи демонстрирует иную особенность исследований беларусского национализма. Мож- но предположить, что авторская позиция укоренена в “локальном” дискурсе и ориентирована на него. То есть при теоретизиро- вании национальной идеи автор по большому счету не соотносит свою позицию с известными “те- ориями” национализма. По этой причине я не провожу параллелей, допустим, между “воображае- мыми сообществами” Бенедикта Андерсона и “идейной нацией” у Латышонка или намеки на во- влеченность различных классов и практик в производство и рас- пространение национальных идей – с работами Эрнеста Гел- лнера. Хотя, с другой стороны, тот факт, что автор не определяет себя по отношению к теории на- ционализма, еще не значит, что имплицитно он не опирается на идеи того же Гердера, когда вы- страивает “целостный” нарратив беларусской национальной идеи до периода модернизации. В то же время, если рассма- тривать книгу Латышонка вместе с остальными исследованиями в этой области, обсуждение бела- русской национальной идеи также пытается проартикулировать сам факт “изначального” и “домодер- ного” существования беларусской нации и ее качественные отличия от других наций региона. Что вполне оправданно в условиях постоянного академического давления, особенно в рамках “за- падной” системы, где Беларусь постоянно вынуждена доказывать отличность и самостоятельность своего национального самосозна- ния, в то время как большинство 337 Ab Imperio, 1/2011 западных исследований ставит задачей “объяснить слабость (курсив мой. – А.П.) сегодняшней беларусской национальной иден- тичности, используя современные теории национализма”.7 То есть отказ от западной парадигмы репрезентации и изучения на- ционализма в беларусском кон- тексте может служить попыткой национального самоопределения, а также способом ухода от репрес- сивных академических практик. Уже другой вопрос, насколько прозрачна эта позиция для тех, кто не работает непосредственно в рамках постсоветского беларус- ского дискурса. 7 Barbara Törnquist-Plewa. Language and Belarusian Nation Building in the Light of Modern Theories of Nationalism // Annus Albaruthenicus. 2005. № 6. P. 109. Ольга НИКОНОВА Michael Geyer and Sheila Fitzpatrick (Eds.), Beyond Totalitarianism : Stalinism and Nazism Compared (Cambridge and New York: Cambridge University Press, 2009). 536 pp. Bibliographical References, Index. ISBN: 978-0-521-72397-8 (paperback edition). С историографической точ- ки зрения появление сборника Вeyond Тotalitarianism важно по нескольким причинам. Во- первых, очередная попытка срав- нительного изучения сталинизма и нацизма1 свидетельствует о том, что в исторической мысли последних десятилетий суще- ствуют устойчивые тенденции. 1 Во второй половине 1990-х гг. и за текущее десятилетие был издан и пере- издан целый ряд трудов, в фокусе кото- рых было сравнение двух крупнейших диктатур ХХ века: Jan Kershaw, Moshe Lewin. Stalinism and Nazism: Dictatorships in Comparison. Cambridge, New York, 1997; Richard J. Overy. The Dictators : Hitler’s Germany and Stalin’s Russia. New York, 2004; Henry Rousso (Dir.). Stalinisme et nazisme: histoire et mémoire compares. Paris, 1999, в переводе на английский язык: Henry Rousso (Ed.). Stalinism and Nazism: History and Memory Compared. Lincoln, 2004. В 2000 г. в России был издан двухтомный перевод известной книги А. Буллока “Гитлер и Сталин: жизнь великих диктаторов” (Смоленск, 2000), ее оригинал вышел в начале 1990-х гг.: Alan Bullock. Hitler and Stalin: Parallel Lives. London, 1991. ...