НЕМЕЦ-ВРАГ: ПРЕДИСЛОВИЕ К ПУБЛИКАЦИИ ДОКУМЕНТОВ

Ab Imperio, 4/2001 229 Алтер ЛИТВИН НЕМЕЦ-ВРАГ: ПРЕДИСЛОВИЕ К ПУБЛИКАЦИИ ДОКУМЕНТОВ История немцев, живших на территории Российской империи, влившихся в имперскую элиту и бюрократию, колонизировавших сель- скохозяйственные земли, занимавшихся торговлей и ремеслом в горо- дах, преподававших в российских университетах – безусловная часть истории России. Подобно другим этническим меньшинствам, немцы часто становились коллективным объектом проекции различных фобий и культурных смыслов для “этнического большинства”. Пожалуй, в ка- честве мишени для подобных проекций Немец уступал только Еврею. Но если Еврей как символ выступал в качестве универсального вопло- щения всего не-русского, не-православного, чуждого, коварно мимик- рирующего под “своего” внутреннего врага, то Немец стал универсаль- ным внешним врагом. Немец-внешний враг – в этом качестве он вошел в новейшую историю России в годы первой мировой войны и оконча- тельно укрепился в ней в Великую Отечественную. Документы, публикуемые в этом номере AI, повествуют о немцах- врагах. Однако это еще не тот образ немца, который был сформирован фильмами, плакатами, газетными статьями и прочими документами времен Великой Отечественной войны. Это – его предшественник, пе- А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 230 реходный тип немца-врага, имеющий очень много общего с типом ста- линского “врага народа” – шпиона-вредителя. И хотя в публикуемых документах речь уже идет о фашистах и о представителях государства, враждебного СССР, граница между врагом внешним и внутренним здесь еще не определилась, образ немца-врага еще амбивалентен: это одновременно и враг внешний, и столь знакомый внутренний классо- вый и идеологический враг. Данный переходный предвоенный тип немца-врага наименее изучен исследователями. Реконструировать его можно, главным образом, по документам, хранящимся в архивах НКВД (современного ФСБ), а до- ступ в эти архивы для историков, как известно, ограничен. Поэтому публикация в AI “немецких” материалов из архива бывшего НКВД-КГБ Республики Татарстан (РТ), а ныне – архива Управления ФСБ по РТ может рассматриваться как уникальная возможность составить пред- ставление о типе немца-врага в канун Великой отечественной войны. Публикуемые материалы изъяты из следственного дела под названи- ем “Коричневая чума.” Это девятитомное дело наполнено протоколами допросов, очных ставок, обвинительными заключениями и различного рода делопроизводственными документами – рукописями и машино- писными копиями с оригиналов, которые, видимо, отправлялись в Москву. В начале 1990-х гг., в связи с активизировавшимся процессом реабилитации осужденных по различным “политическим” обвинениям, это дело стало доступно исследователям. Тем не менее, данная публи- кация – первая публикация документов о гражданах Германии, осуж- денных на территории Республики Татарстан в 1930-е – 1940-е годы. * * * Казань – вполне подходящее место для изучения символизма Немца в Российской и Советской империях: первые немцы появились среди горожан более 200 лет назад. Несмотря на немногочисленность немец- кой общины Казани, с самого начала за ней закрепляется культуртре- герская ниша благодаря открытию в 1804 году Казанского университе- та. Первыми профессорами университета становятся немецкие ученые Фридрих Церлин из Мекленбурга, занявший кафедру всемирной исто- рии, статистики и географии, Иоганн Эрих из Эрфурта, ставший адъ- юнктом древностей, латинского и греческого языка. В 1805 году в уни- верситет прибыли доктор философии из Тюбингена Мартин Герман, доктор права из Ганновера Генрих Бюнеман и наиболее известный в Казани немец, доктор медицины Карл Фукс, ставший в 1823 году рек- тором университета. Немцы участвовали в создании Восточного разря- Ab Imperio, 4/2001 231 да университета, в основании казанской математической школы. Следы привнесенной ими культуры отложились и в топографии города: на ру- беже XIX-XX вв. у казанцев большой популярностью пользовался сад Русская Швейцария, возникший из дачного поселка немецких профес- соров.1 Столь почтенная история основания немецкой общины не помешала Казани вместе со всей страной пережить приступ антинемецкого шови- низма сто лет спустя, в годы первой мировой войны. Материалы об ан- тинемецких инцидентах на городских рынках, в магазинах и аптеках, об ограничениях немцев в правах сохранились в местных архивах. Также, вполне в унисон со всей страной, в годы Великой Отечественной в Ка- зани Немец воспринимался только как немец-враг, фашист. Возможно, немецкая тема в те годы звучала в Казани чуть интенсивнее, чем в дру- гих тыловых советских городах, но это вполне объяснимо: Казань находилась рядом с территориями исторического расселения россий- ских немцев, и потому внутренние антинемецкие репрессии, а также физическое присутствие немцев-фашистов в качестве военнопленных воспринимались здесь острее.2 В июле 1941 года была ликвидирована немецкая автономия в По- волжье, советские немцы подверглись выселению в Казахстан и Си- бирь. Формировавшийся с начала войны символизм немца-внешнего врага теперь распространялся и на них. Оставшиеся немцы обвинялись в пособничестве немцам-захватчикам, граница между немцами-врагами внешними и внутренними исчезала. В 1942 г. органами НКВД было сфабриковано дело о немецкой антисоветской повстанческой организа- ции “Черный Рейхсвер”, якобы созданной заключенными в Волжском лагере (“Волжлаг”, находившийся в районном центре Татарии Свияжс- ке) советскими немцами. 59 человек обвинялись в “создании немецко- фашистской контрреволюционной группы, подготовке диверсий” и т.д. Судебный процесс по этому делу состоялся в Москве 12 декабря 1 Подробнее см.: М. К. Корбут. Казанский государственный университет за 125 лет. Казань, 1930. Т.1. С. 16; Е. Вишленкова. Профессор Казанского университета: про- блема идентичности // Историк среди историков. Казань, 2001. С. 85-93. 2 Об антинемецких репрессиях в Советском Союзе см.: Репрессии против немцев Поволжья // Исторический архив. 1993. №3. С. 213-217. Сталинские “чистки” немецкой политэмиграции в 1937-1938 годах // Исторический архив. 1992. № 1. C. 119-120. А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 232 1942 г.: 54 человека были приговорены к расстрелу, пятеро, как несо- вершеннолетние – к 10 годам лагерных работ.3 Статистическая сводка НКВД Татарии показывает, что в 1942 г. на территории республики был арестован 21 немец, в том числе 2 военно- пленных; в 1943 г. – 14; в 1944 г. – 9; в 1945 г. – 1.4 В то же время, вме- сто “своих” немцев в годы войны в Поволжье стали прибывать военно- пленные немцы. Их присутствие было тем “реальным” фоном, на кото- ром происходило закрепление символического образа немца-врага. Около 15 тысяч немцев было размещено в поселке Уруссу Ютазинского района Татарии, почти в четырехстах километрах от Казани. В 19431948 гг. в районном центре Елабуга находился лагерь для военноплен- ных немцев (а позже и японцев). На елабужском кладбище захоронено 623 немца, умерших от болезней и недоедания; в Казани на Архангель- ском кладбище – 36 человек; в госпитале № 3665 для военнопленных, расположенном в районном центре Арск, умерло 1813 человек, в ос- новном немцы.5 Война спецслужб с немцами-внешними врагами шла в Казани и по- сле окончания Великой Отечественной. Так, в конце апреля 1946 г. бы- ла арестована проживавшая в городе поволжская немка Мария Вебер, 1897 г. рождения. Ее обвинили в “пораженческих настроениях”. Во время суда 8 июля 1946 г. Вебер виновной себя не признала. Ее осудили на 8 лет концлагерей (реабилитировали в 1989 г.).6 В 1946-1948 гг. в Казани прошли судебные процессы над бывшими военнопленными, обвинявшимися в участии в карательных операциях в годы второй мировой войны. 31 декабря 1946 г. было заведено дело на командира батальона 236 гренадерского полка 69 пехотной дивизии ка- питана Эрвина Унтершпана (1909 г. рождения), лейтенанта Фридриха Ясковского (1903 г. рождения), капитана Оскара Биркенберга (1903 г. рождения), лейтенанта Ганса Вольфа (1897 г. рождения), оберлейтенан- та Гельмута Шмидта (1912 г. рождения), капитана Вильгельма Криста (1914 г. рождения). Все шестеро служили в карательном батальоне. Они обвинялись в уничтожении евреев в Литве, участии в карательных ак- циях против мирного населения в Смоленской области. 29 октября 1947 г. Военный трибунал войск МВД Татарии приговорил их к ка- торжным работам на срок от 15 до 20 лет. В 1954 году им отказали в 3 В 1991 г. все были реабилитированы за отсутствием состава преступления. 4 УФСБ РФ по РТ. Д. 21. Т. 1-3. 5 Национальный архив РТ. Ф. 4934. Оп. 3. Д. 1, 3, 10, 11. 6 УФСБ РФ по РТ. Д. 270. Л. 12, 84, 90, 96. Ab Imperio, 4/2001 233 пересмотре решения трибунала, но 28 сентября 1955 г. всех шестерых депортировали в ФРГ.7 В 1947-1948 гг. похожие приговоры военный трибунал Приволжского военного округа вынес 14 немцам. Все они были депортированы из СССР в сентябре 1955 г. на основании сен- тябрьского (1955 г.) Указа Верховного Совета СССР о репатриации и эвакуации из СССР “некоторых категорий граждан”. * * * Как же происходила трансформация образа мирного поволжского немца-колониста в Немца-внешнего врага времен Великой Отечествен- ной? По крайней мере, в советской Казани этот путь символического оформления образа немца-врага не был столь однозначным и включал в себя важные промежуточные этапы. Немецкая тема здесь имела свои уникальные повороты. В 1926-1933 гг. в городе функционировала совместная бронетанко- вая школа, законспирированная под “Технические курсы Осавиахима”. Курсы занимались подготовкой командного состава танковых и мотопе- хотных подразделений. Операция подготовки немецких танкистов на советской территории носила кодовое название “Кама”. По договору, подписанному в Москве между военными ведомствами СССР и Герма- нии 2 октября 1926 г., германская сторона построила учебные классы и мастерские, предоставила образцы новых танков. Половину из 66 кур- сантов составляли представители рейхсвера, другую – красноармейцы. С германской стороны операцию возглавил генерал Лютц. Немецкие курсанты носили штатскую одежду или советскую военную форму.8 В работе курсов участвовал и будущий генерал-полковник Х. Гудериан, приезжавший в Казань в 1930 году. С советской стороны курсы воз- главлял комбриг Александр Тальковский.9 Эта страница немецкой ис- тории Казани очень долго оставалась засекреченной, но понятно, что 7 УФСБ РФ по РТ. Д. 31786. Л. 2-5, 33,299, 326, 366. 8 Подробнее См.: А. А. Ахмамзян. Военное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1933 гг. (по новым документам) // Новая и новейшая история. 1990. № 5.; Ю. Л. Дьяков, Т. С. Бушуева. Фашистский меч ковался в СССР. Москва, 1992, и др. 9 В июне 1941 г. он был обвинен в “шпионаже в пользу немцев”. Тальковский пы- тался объяснить следователю НКВД, что встречался с немцами по служебной необ- ходимости, что даже домашний визит Гудериана, преподнесшего его жене флакон духов, был частью деловых контактов. Следователь же трактовал этот визит и по- дарок как выражение “благодарности немцев за шпионаж”. Тальковский был рас- стрелян НКВД в феврале 1942 года. Подробнее См.: Д. Шарафутдинов. Комдив Искандер Тальковский // Историк среди историков. Казань, 2001. С. 328. А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 234 даже военное советско-германское взаимодействие в ходе операции “Кама” вряд ли способствовало формированию образа немца-внешнего врага. С другой стороны, в силу засекреченности операции, немецкий военный в качестве союзника и коллеги был известен довольно узкому кругу лиц, большинство из которых были затем физически уничтоже- ны. Соответственно, помешать процессу формирования символизма немца-врага эти контакты не могли. Гораздо большее воздействие на этот процесс оказало присутствие на промышленных предприятиях города рабочих и специалистов из Германии. В марте 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение о массовом привлечении иностранцев для работы на ударных стройках. Была установлена численность приглашаемых: в 1929-1930 гг. – около 5 тыс. иностранных специалистов, в 1930-1931 гг. – 10 тыс. человек. Непосредственное руководство этой кампанией возлагалось на Высший совет народного хозяйства (ВСНХ). Одной из таких ударных строек стало возведение в Казани в 1928 г. 1-й меховой фабрики, преобразо- ванной в 1930 г. в меховой комбинат из нескольких фабрик. В ходе реализации этих планов Политбюро по привлечению в Со- ветский Союз иностранной рабочей силы в 1929-1932 гг. в Казань для работы на строящихся фабриках мехового комбината и установки обо- рудования на новой электростанции (ТЭЦ-2) прибыл 41 немецкий спе- циалист. В основном это были мужчины в возрасте до 45 лет, слесаря, монтеры, но большинство – специалисты по обработке и крашению ме- хов. Все они сразу же попали под наблюдение местного управления ОГПУ. Уже в 1930 г. регулярное наблюдение переросло в специальную операцию, под кодовым названием “Коричневая паутина,” по выявле- нию среди приехавших “шпионов”, сторонников фашизма и “антисо- ветчиков”. Все нюансы советско-германских взаимоотношений кануна войны отражались на ходе этой операции, в процессе которой из немца- союзника, приехавшего в советскую Казань на “стройки социализма,” формировался образ немца-врага. Знакомство с материалами операции “Коричневая паутина” позволяет утверждать, что никакого специально- го сценария создания этнического или государственного врага из этой категории немцев не существовало. Вначале работал универсальный сценарий, по которому любой человек, имевший контакты за пределами СССР, а тем более иностранец, являлся потенциальным шпионом. За- тем определяющую роль в ходе операции стала играть внешнеполити- ческая конъюнктура. Тот факт, что немцы из Германии прибыли в ре- гион, имевший собственное этническое немецкое население, тоже ска- Ab Imperio, 4/2001 235 зался на характере обвинений. Наконец, образ жизни, который вело большинство прибывших, а именно – существование в обычной совет- ской городской рабочей среде, широкие контакты, даже браки с совет- скими гражданками, предопределил обращение к универсальным сце- нариям создания “врагов народа” из среднестатистических советских обывателей. Все следственные и наблюдательные дела о немецких специалистах в Казани скомплектованы в 9 томов. В делах сохранились копии дого- воров, заключавшихся между немецкими специалистами и государ- ственным торговым объединением РСФСР об условиях работы в тече- ние года. Немецкие рабочие обязаны были пройти двухмесячный испы- тательный срок, после чего имели право прервать договор. Им устанав- ливалась ежемесячная зарплата в 350 марок и выделялась комната в гостинице. Те, кто после испытательного срока или по истечении дого- вора решали уехать из Советского Союза, получали характеристику у сотрудников экономического отдела татарского ОГПУ. На каждого прибывшего в Казань немца заводилось досье. Оно обя- зательно включало в себя анкету, заполнявшуюся самим рабочим, нес- шим ответственность за дачу неправильных или ложных показаний, и характеристику, составлявшуюся сотрудником ОГПУ. Всего сохрани- лось 25 анкет немецких специалистов. Самое любопытное в них – пере- чень причин, заставивших немцев отправиться на роботу в СССР. Для большинства главным стимулом был экономический. Так, 15 человек,10 по их собственным признаниям, бежали от царившей в Германии без- работицы. В Казань они прибыли с единственной целью – заработать денег. Инженеры Яков Литцель из Оберхаузена (1894 г. рождения), Вольдемар Лохман из Судероде (1903 г. рождения), Эмиль Сергон из Ротенбурга (1889 г. рождения) были направлены в Казань фирмой для установки оборудования на различных предприятиях города. И только немецкий коммунист Генрих Маркс из Баварии (1905 г. рождения) за- писал, что приехал работать в Казань с целью изучить СССР. 10 Вальтер Динтер из Лейпцига (1908 г. рождения), муж и жена Вальтер и Гертруда Ганиш из Костау (оба 1901 г. рождения), Оскар Менер из Лейпцига (1890 г. рожде- ния), муж и жена Себастьян и Цинто Першель из Мюнхена (1897 г. и 1906 г. рож- дения), Отто Меерштейн из Лейпцига (1889 г. рождения), Эрнст Карл Альбрехт из Лейпцига (1892 г. рождения), Оскар Гетшель из Лейпцига (1891 г. рождения), Па- уль Оме из Лейпцига (1882 г. рождения), Пауль Трабич из Лейпцига (1901 г. рож- дения), муж и жена Фриц и Елизавета Моргенштейн из Лейпцига (1895 и 1899 г. рождения), Карл Аман из Мангейма (1906 г. рождения), Георг Байснер из Миндена (1905 г. рождения). А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 236 Составлявшие характеристики на прибывших немцев сотрудники ОГПУ действовали привычными методами, набирая компромат на по- тенциальных “врагов” – “саботажников”, “антикоммунистов”, и, только если повезет – “иностранных шпионов”. Так, о мастере по переработке пушнины Пауле Хагере,11 получившем место технического руководите- ля на меховой фабрике № 3, сотрудник ОГПУ наводил справки у его казанских коллег. Те сообщали, что Хагер всегда соглашается с началь- ством, хотя и дает понять, что не считает многие распоряжения пра- вильными; что он критически относится к различным планам повыше- ния производительности труда, не способствующим, по его мнению, повышению качества производимого товара. Хагер часто говорит: “ка- чество плохое, но я не виноват, что вводят рационализаторские меро- приятия, явно влияющие на качество”. Работники фабрики обвиняли Хагера в том, что под его руководством ухудшилось качество продук- ции, однако сам Хагер это объяснял плохим качеством поступавшего сырья. В записках сотрудника ОГПУ Хагер характеризуется как “немецкий мещанин”, который “старается заработать больше валюты. В Лейпциге он купил виллу для своей жены. Для Советского Союза явля- ется человеком неопасным.”12 В этих характеристиках нет никаких предпосылок для формирова- ния образа внешнего врага. Иногда, правда, в характеристиках конца 1920-х — начала 1930-х годов встречаются определения “фашист”, ча- сто через запятую с “коммунистом”, причем последние оказываются если не опаснее, то хуже первых, поскольку “не заслуживают доверия, манкируют работой.”13 Мотивом для отнесения немцев к числу вредных элементов могло стать слишком хорошее знание реальной обстановки в СССР. В “немецких” делах архива УФСБ РФ по РТ сохранилась вырезка из немецкой социал-демократической газеты “Misbacher Anzeiger” от 18 февраля 1932 г. с письмом немецкого рабочего, который делился свои- ми впечатлениями о жизни в Казани. Письмо было озаглавлено “Жизнь в ‘советском раю’”. Анонимный автор, с 25 октября 1931 г. работавший на меховой фабрике в Казани, сообщал, что в магазине для иностранцев по доступным ценам можно приобрести только продукты питания, одежда же и обувь плохого качества и очень дороги. “В Германии все хвалили, как хорошо здесь – я же пока ничего хорошего не нашел”, – 11 1887 г. рожд., имел в Лейпциге жену и двоих детей. 12 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 1. Л. 51-52. 13 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 2. Л. 70. Ab Imperio, 4/2001 237 заключал автор письма.14 Сотрудники ОГПУ пытались его вычислить, и никаких шансов вернуться в СССР у автора этого письма не было. В характеристике, данной рабочему Отто Меерштейну 19 декабря 1932 г. в связи с его отъездом в Германию, сообщалось, что он хороший специалист, правда, лишенный организаторских способностей; что он закупал драгоценности, намереваясь увезти их с собой, собирал разные рецепты крашения меха. Затем следовало предположение, что Меер- штейна больше не следует пускать в СССР, так как на обратном пути из Кисловодска он рассказывал попутчикам о том, что немцы Поволжья голодают, что многие умерли от голода, что в СССР все плохо, т.е. вы- сказывал “антисоветские” и “профашистские” взгляды. Ему также ин- криминировалось получение из Германии некоммунистических газет.15 Ничего специфически “этнического” или особого “внешнеполитическо- го” в этих обвинениях не было. Некоторым немцам вменялись в вину экономические преступления. Так, Карл Альбрехт в июле 1931 г. был обвинен в воровстве меховых шкурок из здания меховой фабрики и продаже их кустарям. При обыске в его чемодане были обнаружены 203 шкурки каракуля, котика черного и др. На первых допросах Альбрехт от обвинения отказывался, говорил, что шкурки купил на базаре. Позже, однако, он признал, что при отсут- ствии на фабрике надлежащего контроля трудно удержаться от кражи хорошего меха. Судебное заседание Главного суда Татарской респуб- лики приговорило Альбрехта к году принудительных работ условно. В это дело вмешалось руководство местного ОГПУ, предложившее изме- нить приговор: конфисковать имущество Альбрехта и выслать его из пределов СССР. Предложение было поддержано в сентябре 1931 г. и экономическим управлением ОГПУ в Москве. Согласно второму реше- нию суда Альбрехту было предложено покинуть страну.16 В начале 1930-х немецкие рабочие обвинялись и по наиболее стан- дартному сценарию, как вредители. В 1934 г., к примеру, НКВД Тата- рии сообщало о том, что в системе меховой промышленности Казани “вскрыта и ликвидирована контрреволюционная группа специалистов, проводившая вредительскую работу на строительстве меховых фаб- рик”. Среди “вредителей” числилось несколько немецких рабочих, ко- торые были за это высланы из СССР. 14 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 4. Л. 51-52. 15 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 2. Л. 34, 46, 54. 16 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 3. Л. 67-71. А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 238 Фабриковавшиеся политические дела против немецких рабочих обя- зательно включали советских граждан, преимущественно из поволж- ских немцев. В начале 1930-х эти дела походили на стандартные дела о контрреволюционной деятельности. Так, в 1932 г. чекисты “выявили” “контрреволюционную фашистскую организацию” под руководством гражданина Германии Фрица Моргенштейна, который действовал через сестер Отилию и Терезу Кольне, советских гражданок, преподаватель- ниц немецкого языка в Казани.17 Основания для включения в группу были разные: К. Кайзер много фотографировал плохо одетых жителей Казани, С. Кляйн часто отлу- чался в Москву, Э. Гиппер имел родственника – комиссара полиции в Лейпциге, отец К. Пайскера был нацистом и т.д. Среди привлеченных оказались и 5 русских женщин, сожительствовавших с немецкими спе- циалистами (Валентина Никитина, Анна Семенова, Анна Бабашина и др.).18 Обвинение в приверженности фашизму в те годы не было за- креплено только за немцами, и тем более не входило в набор характе- ристик внешнего врага. Скажем, в той же Казани в 1933 г. органы ОГПУ сфабриковали дело городского отделения “Всесоюзной социал- фашистской партии.” По этому делу были арестованы 109 человек, в основном татарские общественно-политические деятели (Р. Алкин, М. Бигиев и др.). Суд, состоявшийся в Казани 13 декабря 1933 г., пригово- рил большинство осужденных к различным срокам заключения. (В 1956 г. Военная коллегия Верховного суда СССР приговор 1933 г. от- менила и все тогда осужденные были реабилитированы за отсутствием в их действиях состава преступления). Характер обвинений в адрес немецких рабочих начал постепенно меняться в 1937 году. К этому времени немецких специалистов остава- лось в Казани немного, начиная с 1933 года, вкусив прелестей совет- ской жизни и по мере сокращения безработицы в Германии, они все ак- тивнее покидали СССР. Колесо репрессий раскручивалось все сильнее, и немногочисленные остававшиеся в СССР немцы-рабочие подверга- лись все большей опасности, особенно учитывая изменение внешнепо- литической обстановки. В переходном типе немца-врага начинают по17 Помимо советских немцев, в группу входили Отто Меерштейн, Карл Кайзер, Стефан Кляйн, Карл Альбрехт, Пауль Трабич, Оскар Гетчель, Герман Топсинг, Эрих Гиппер, Курт Пайскер, Фридрих Ион и другие, всего 16 человек – подданные Германии и Австрии. 18 УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 5. Л. 74, 76. Ab Imperio, 4/2001 239 степенно вырисовываться те черты, которые в дальнейшем определят облик немца-внешнего врага. Приказ НКВД СССР “Об операции по репрессированию германских подданных, подозревавшихся в шпионаже против СССР” от 25 июля 1937 г. предписывал составить списки всех германских подданных и отдельно тех, кто работал на военных заводах и железных дорогах. По- следних следовало арестовать в 5-тидневный срок (начиная с 29 июля). В Казани также начались аресты немецких специалистов. Было привле- чено к следствию 19 человек, из них шестеро осуждено. Ниже публикуется обвинительное заключение по делу Эриха Гиппе- ра (№ 11477), арестованного в 1937 году. Друг Гиппера, Фридрих Ион, по словам сотрудников ОГПУ “согласившийся” с ними сотрудничать под агентурным именем “Рудольф” и давший на Гиппера показания, тоже подвергся аресту за шпионаж 2 августа 1937 г. Характерно, что в вину им вменялось не вредительство, а “сбор сведений о военных пред- приятиях”. Гиппер признал, что на его квартире собирались немцы, пе- ли песни и славили Гитлера. Вместе с Гиппером и Ионом были аресто- ваны их русские жены, до этого вместе с ними побывавшие в Германии и принявшие германское гражданство. Гиппер и Ион назвали членов своей “фашистской организации”: немцев, австрийцев, русских и татар. К чести Гиппера и Иона, большинство названных к этому времени уже покинули пределы СССР.19 За участие в организации были арестованы и осуждены русские Вячеслав Карташев, Николай Анисимов, татары Гарей Хакимов, Ибрагим Кадыров, еврей Абрам Митрополитанский и др. Это, видимо, были те, с кем действительно общались в Казани Гип- пер и Ион. Советские граждане в качестве агентов шпионов-немцев не играли особо важной роли в сценарии этого дела. Для них в том же 1937 году была сфабрикована отдельная “контрреволюционная немец- кая фашистская организация” под названием “Братство в нужде”. В нее местные чекисты записали исключительно советских немцев, обвинен- ных в антисоветских настроениях. По этому делу были арестованы 71 человек, в основном служащие (учителя, бухгалтеры, врачи и др.). Су- дебный процесс состоялся в Казани 28 октября 1937 г.: 16 человек при- говорили к расстрелу, остальных – к длительным срокам (8-10 лет) тю- ремного заключения. В 1957 г. решением президиума Верховного суда Татарии приговор был отменен и дело прекращено за отсутствием в 19 Вильгельм Буркгард, Фриц Моргенштейн, Адольф Ганзен, Пауль Омэ, Георг Байснер, Отто Меерштейн, Карл Альбрехт, Георг Фишер, Карл Берниц, Август Бек- кер, Макс Лоренц, Рудольф Фюссель, Карл Кирхнер. А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 240 действиях осужденных состава преступления.20 Формально немцев- фашистов теперь развели по двум отдельным организациям и фабрико- вали дела по разным сценариям: один – для врагов внутренних, другой – для врагов внешних. 11 июля 1938 г. следствие по делу “фашистской организации” Гип- пера и Иона было завершено. Ион и после завершения следствия писал письма на адрес немецкого посольства в Москве: он жаловался на неза- конность ареста, заявлял о своей невиновности, сообщал, что следствие велось в ночное время, следователь ему угрожал и т.д. 26 февраля 1939 г. потребовал нового суда над собой Гиппер, пригрозив голодов- кой. В заявлении на имя наркома внутренних дел Татарии он писал, что “его сделали шпионом следователи, а он им не был”. * * * В последние десять лет было опубликовано очень много следствен- ных документов, сфабрикованных карательными органами СССР в пе- риод Большого террора. Сложилась самостоятельная историография проблемы и определенные источниковедческие процедуры. Публикуе- мые ниже документы ничем не примечательны с точки зрения историо- графии сталинских репрессий, но помогают вскрыть механизм форми- рования нового образа врага, особенно – дело Эриха Гиппера. Действительно, в отличие от миллионов репрессированных в 1930-х годах, Гиппер не был заурядным “шпионом”, то есть советским граж- данином, “завербованным” внешним врагом. Он сам приехал в СССР из Германии и (согласно обвинительному заключению) передавал шпион- ские поручения предполагаемым сообщникам в Казани. Казанские сле- дователи столкнулись с необходимостью сочинить расширенную вер- сию обычной шпионской истории, добавив к трафаретной схеме вреди- тельства и шпионажа на советской земле заграничную предысторию. То, как казанские “контрразведчики” справились со своей задачей, сви- детельствует, что они ни в малейшей степени не были подготовлены к расследованию настоящих шпионских дел. Обвинение строится на многократном повторении одних и тех же показаний единственного основного свидетеля – такого же, как и Гип- пер, немецкого специалиста-контрактника Фридриха Иона. Его заста- вили давать показания на Гиппера угрозами и (судя по всему) пытками, а потом осудили на основе вырванных у Гиппера признаний и показа20 Центральный Государственный архив историко-политической документации РТ. Ф. 8233. Д. 2-12260, 2-8877, 2-13654. Ab Imperio, 4/2001 241 ний, – столь же примитивная, сколь и универсальная схема того време- ни. Ни одного (даже выдуманного) эпизода шпионской деятельности Эриха Гиппера в обвинительном заключении не приводится. Заграничная предыстория “миссии” Гиппера раскрывает полную “невинность” сотрудников казанского НКВД как борцов с иностранны- ми разведками. Предполагалось, что дядя Эриха Гиппера служил ко- миссаром “секретной полиции” в Лейпциге. Кругозора контрразведчи- ков хватает на несколько нехитрых психологических домыслов и фило- логических подтасовок: про заключившего формальный контракт с Госторгом Гиппера пишут, что он был “переброшен” в СССР; дядя- полицейский заведомо-де воспитывал племянника в “фашистском направлении”. Что же касается организации, на службе у которой пред- положительно состоял Эрих Гиппер, то это “германская разведка”, она же “секретная полиция г. Лейпцига”. Складывается впечатление, что главным источником информации о западных разведках для казанских чекистов служили даже не газетные статьи, а художественные фильмы про большевистских подпольщиков (вроде “Ленин в Октябре”): только насмотревшись фильмов про контрреволюционных шпиков (агентов охранки) можно предположить, что функции “германской разведки” по засылке шпионов выполняются городской (пускай и “секретной”) поли- цией… Таким образом, несмотря на то, что огромное количество людей в СССР было репрессировано по обвинению в шпионаже, немногие в “органах”, очевидно, имели хотя бы самое общее представление о зару- бежных разведках. В то время, как на граждан страны переносили ме- тоды обращения с вражескими шпионами военного времени, сам образ внешнего врага формировался из отработанных уже стереотипных представлений о врагах внутренних: чуждое происхождение, порочное воспитание, фанатическое (т.к. бессмысленное) стремление навредить Стране Советов даже в мелочах… Обвинительное заключение по делу Эриха Гиппера подошло бы еще тысячам жертв казанских чекистов. Образ внешнего врага-немца строился на основе стандартного образа внутреннего врага. Иначе и не могло быть в тех условиях самоизоля- ции, в которых существовало советское предвоенное общество. Война нарушила эту изоляцию и наполнила образ внешнего врага самостоя- тельным содержанием. Что же касается немецких “шпионов”, то немецкое гражданство все же избавило их от судьбы советских подельников: 9 января 1940 г. Э. Гиппер и Ф. Ион с женами решением Особого совещания при НКВД СССР были выдворены из пределов СССР как нежелательные ино- А. Литвин, Немец-Враг: Предисловие к публикации документов 242 странцы. 14 января 1940 г. они пересекли границу через контрольно- пропускной пункт Брест-Литовска. В октябре 1940 г. по ходатайству германского посольства им вернули часть конфискованных во время ареста вещей: пишущие машинки, рубашки, золотые дамские часы и др. На столь благополучное разрешение этого дела повлиял факт заключе- ния в августе 1939 г. пакта о дружбе между СССР и Германией…21 * * * Ниже публикуются обвинительные заключения в отношении Фри- дриха Иона, Эриха Гиппера и Павлины Ион (Архив УФСБ РФ по РТ., Д. 2-18195. Л. 126-133; Д. 11477. Л. 132-137; Д. 11478. Л. 68-71). Эти люди (как и остальные обвиняемые, проходившие по сфабрикованному делу “Коричневая чума”) полностью реабилитированы. 21 В 1990 г. по Указу Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 г. “О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв ре- прессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов” в связи с отсутстви- ем документальных доказательств в шпионской деятельности были реабилитирова- ны Гиппер, Ион с женами и все остальные участники придуманной чекистами в 1937 г. фашистской организации. УФСБ РФ по РТ. Д. 1174. Т. 1. Л. 47, 58, 202-204, 290; Д. 11477. Л. 1-3, 25-28, 30, 81-82, 140; Д. 2-18195. Л. 1-2; Д. 2-8306. Л. 3. ...