Theatrum Humanae Vitae Cтудії на пошану Наталі Яковенко (review)

К 70-летию известной украинской исследовательницы Наталии Яковенко киевское издательство “Laurus” выпустило в ее честь объемный и со вкусом оформленный сборник трудов. Книга имеет две части: в “Dedicatio” представлены работы, посвященные жизни и творчеству юбиляра, в “Studia” собраны собственно научные статьи. Большинство материалов представлено на украинском языке, также есть статьи на английском, польском и русском. Большое количество статей (свыше 40) и ограниченный объем рецензии не позволяет уделить внимание всем публикациям.

В начале книги помещен список поздравителей и библиография работ Н. Яковенко. Оформленная в хронологическом порядке библиография (1974–2012) представляет значительный интерес, поскольку включает множество статей, опубликованных в периодике и разных труднодоступных сборниках. Библиография претендует на полноту, и здесь указаны книги, статьи, заметки, предисловия и сборники, в которых Яковенко выступала как редактор. Тем не менее некоторые решения составителя можно поставить под сомнение. Так, переиздания и переводы одной работы следовало бы дать в одной позиции или снабдить перекрестными ссылками, а включение именных указателей и примечаний представляется излишним.

Открывает первую часть статья С. Плохия, рисующая портрет чествуемой в контексте эпохи. Автор, сам известный историк, стремится сделать время и непосредственное окружение одним из фокусов своего очерка. О труде историка на примере Н. Яковенко повествует в своей статье Т. Хынчевска-Хеннел. В этой же части помещены материалы о неформальном “Клубе кавопивцев” (клуб любителей кофепития), возникшем в среде сотрудников Центрального государственного исторического архива УССР. Одна из центральных ролей в нем принадлежала Н. Яковенко. Из статьи З. Борисюк и материалов, представленных на вклейке, можно узнать о заседаниях клуба, атмосфере дружеского общения и обсуждавшихся темах.

Исследовательскую часть характеризует большой хронологический и тематический охват представленных работ. Большая часть статей посвящены отдельным событиям или явлениям, но имеется и несколько текстов обзорно-историографического характера. Именно такой статьей Л. Войтовича открывается раздел “Studia”. Автор предлагает обзор трактовок форм государственности Древней Руси в историографии XX – начала XXI в. Рассматривая разные позиции, историк отдает предпочтение разработкам Е. Мельниковой (С. 102). Следуя ее концепции (вождество – дружинное государство – раннефеодальное государство), ученый считает Русь дружинным государством, которое уже с XI в. переходит к следующей стадии. Выводы историка строятся на умозрительных заключениях, сделанных на основе предшествующей литературы по данному вопросу без обращения к источникам, поэтому работа скорее должна рассматриваться как сжатое введение в тему, а не серьезная попытка ее решения.

К этой же категории относится статья Ф. Сысина “Украинское нациестроительство в раннее Новое время: новые исследовательские находки”. Несмотря на уточняющую фразу после двоеточия, автор представил краткий очерк историографии по теме (прото-) национальной идентичности практически за целый век: от позиции М. Грушевского и В. Липинского до недавних работ М. Ниндорфа и С. Плохия. Историк стремится быть объективным в изложении подходов коллег, что, увы, имеет и негативную сторону − отсутствие собственных оригинальных положений и дискуссии с рассматриваемыми подходами сводит работу к уровню реферата.

Историографическая статья Л. Зашкильняка завершает фестшрифт. Она посвящена “новым тенденциям мирового историописания в начале XXI в.” Но, в отличие от проанализированных выше теоретических работ, ее историографическая база скудна. Анализ же “перспектив развития исторических исследований” (С. 595) подменен пересказом вторичной литературы, которая сама рассматривает эти самые перспективы.

Особняком на фоне историографических работ стоит полемический текст К. Ерусалимского “Империя ad hoc и ее враги”, по своей форме и стилю напоминающий то ли доклад (в устной версии), то ли публицистическую статью на историческую тему. Автор высказывает некоторые критические соображения относительно представлений о присутствии имперской идентичности в России XVI–XVII вв. По мнению Ерусалимского, то, что принимают за признаки единой имперской доктрины, может быть понято как воплощение “стратегии церемониальной визуализации” государства (С. 216). Не академический характер статьи является ее главным недостатком: в ней практически полностью отсутствуют ссылки на литературу, хотя в тексте приводятся фамилии ученых и подразумеваются конкретные работы. Эта авторская небрежность, едва ли допустимая в научном сборнике, вынуждает заинтересованного читателя предпринимать собственные библиографические поиски. К сожалению, полемический задор нередко мешает автору придерживаться фактов. В частности историк без сомнения относит к правилам, принятым VII Вселенским собором, запрет на изображение исторических событий (С. 216), что не соответствует истине.

В ряде статей сборника предпринимаются попытки уточнения или пересмотра непростых вопросов древнерусской истории. Например, в статье Т. Вилкул приводятся доводы в пользу того, что “Речь философа” в “Повести временных лет” написана самим составителем “Повести”, а В. Александрович оспаривает тезис о зарождении праздника Покрова Богородицы в Суздальской Руси времен Андрея Боголюбского и называет Киев местом его происхождения.

Основная часть статей посвящена эпохе Великого княжества Литовского и Речи Посполитой. Из этих статей можно узнать об особенностях функционирования высших должностей русских воеводств Польского королевства в XV – начале XVI в. (статья В. Михайловского), о практике судопроизводства старост (статья Ю. Зазуляк), о судебной практике львовских ремесленников (статья М. Капраля) и т.д.

В статьях В. Земы, Д. Сьедины, Н. Пилипюк, Д. Броджи-Беркофф затрагиваются вопросы истории литературы и книжности. В центре внимания В. Земы находится полемическое сочинение “Сказания полезная о латинах”, а точнее список, созданный на рубеже XV–XVI вв. и хранящийся в Вильнюсе. Главным достоинством статьи является публикация данного списка, которой предшествует не бесспорная исследовательская часть. Как представляется, автор увлекся изложением, неизбежно кратким и односторонним, предыстории и истории раскола церквей, отходя от анализа самого литературного памятника. Избыточным кажется и подробный пересказ (больше двух страниц мелкого шрифта) содержания источника, в то время как в приложении помещен сам текст. Кроме того, исследователь высказывает некоторые бездоказательные утверждения. Так, в качестве источника маргиналий к рассматриваемому списку автор называет “Церковные анналы” Цезаря Барония (С. 136), но не приводит доводов или ссылок в пользу этого. Отсутствием аргументов грешит и итоговое, логически вполне правдоподобное умозаключение о том, что “появление этого списка на рубеже XV–XVI вв. может указывать на существование скрытого противостояния между сторонниками новой унии между Востоком и Западом и ее противниками” (С. 144). Заслуживает внимания работа итальянской исследовательницы Д. Сьедины, в которой приведен подробный разбор новолатинской поэмы “Fasciculus myrrhae…” преподавателя Киево-Могилянской академии Иосифа Туробойского. Публикацию латинского текста поэмы автор статьи сопровождает собственным украинским переводом.

Есть в сборнике и статьи-портреты. К героям последних принадлежат как влиятельные исторические деятели, например князь Василий-Константин Острожский и львовский епископ Варлаам Шептицкий (работы П. Кулаковского и И. Скочиляса), так и малоизвестные, но по-своему характерные представители своего времени: волынский маршалок Елизар Шилович и итальянский служебник острожского князя Михаил Ганнибал (статьи В. Полищука и И. Тесленко). В центре статьи Т. Опариной − судьба Анны Смеловской, переселившейся в составе войска Яцка Острянина в Россию из Речи Посполитой вместе с мужем и детьми. Оказавшаяся в неволе у жителя Суздаля, Анна попыталась получить свободу, воспользовавшись существовавшим в Московском царстве недоверием к крещению по-украински. Как пишет Т. Опарина, “инструментом получения свободы оказалась смена веры” (С. 349), однако, насколько выясняется из представленных историком материалов дела, речь шла не столько о реальной смене веры (героиня всегда была православной, как бы ее крещение ни называлось – литовское, белорусское, русское), сколько о способе вырваться на свободу в сложившихся обстоятельствах. Необычная судьба Смеловской особенно живо и ярко напоминает о заглавии всего сборника.

К биографическому ряду статьей примыкает заметка Т. Таировой-Яковлевой, в которой автор напоминает некоторые забытые сведения из биографии и генеалогии казацких старшин, в частности касающиеся происхождения Ивана Мазепы.

Ряд статьей посвящен представлениям и ментальности человека прошлого. Л. Бережная пишет об образе врага в украинских изобразительных источниках, а Н. Билоус − о завещаниях волынских мещан XVII в. Содержания понятия греха касается статья В. Фрис. Исследовательница реконструирует представления о грехе по записям переписчиков и вкладным записям рукописей. При этом она оставляет в стороне нормативный христианский взгляд, характерный в целом для Средневековья и идущий от текстов Священного Писания. Нам предлагают познакомиться с частью ментального мира книжников, владельцев и заказчиков книг. Автор пытается отойти от традиционных представлений о формульности эпитетов вроде “многогрешный” и видит в них осознание собственного несовершенства в плане профессиональном, т.е. под “грехом” подразумеваются возможные невольные ошибки при копировании текста (С. 152). Признавая определенную закономерность такого предположения, можно отметить, что оно никак не отменяет традиционного взгляда. Важнее, однако, наблюдение автора о том, что уже начиная с XVI в. слово “многогрешный” постепенно уступает место иным формам самоопределения переписчика, не исчезая полностью вплоть до XVIII в. Увы, этот момент не получил какой-либо интерпретации в работе. Со стороны вкладчиков, как показывает исследователь, грехом могло считаться перемещение вкладываемой в церковь книги на другое место (С. 158-159). Фрис приводит также запись, выполненную “энергичной скорописью XVIII в.” на полях полемического православного сборника, в которой прямо выражается негативное отношение к его содержанию (С. 159-160). Вероятнее всего, автор этой маргиналии был униатом, причем сознательным, о чем исследовательница не сочла нужным сообщить. А между тем перед нами наглядный показатель роста конфессионального сознания.

Эпохе конфессий и различным аспектам истории церкви и религиозности на землях Речи Посполитой посвящены несколько статей. М. Корзо в своем исследовании приходит к выводу, что в православной книжности Речи Посполитой вплоть до середины XVII в. господствовал оригинальный способ толкования Декалога, который сменяется начиная с Краткого катехизиса Петра Могилы заимствованной моделью. В статье Л. Тимошенко речь идет о так называемых епископских братствах, созданных при содействии львовского епископа Гедеона Балабана и являвшихся, по утверждению историка, своеобразной альтернативой братскому движению, возглавляемому ставропигийным львовским Успенским братством. Однако вывод автора выглядит небесспорным: историк полагает, что цели так называемых ставропигийных и епископских братств совпадают (С. 287). При этом в той же статье отмечается, что в отношении епископских братств, помимо “ограничения норм внутрибратской демократии (в сравнении со ставропигийными братствами. – А.С.)… в статутах ни слова не сказано про школы и издание религиозной литературы” (С. 286). А ведь именно издательская и образовательная деятельность были важной, если не основной составляющей в братских усилиях изменить к лучшему положение Православной церкви. Поэтому говорить о совпадении целей можно только с большими оговорками.

В статье Л. Довги внимание обращено на выявление скрытых конфессиональных предпочтений архиепископа Лазаря Барановича. Признавая наличие твердой православной позиции в гомилетических сочинениях владыки, автор усматривает в его поэтических произведениях позицию “довольно близкую к кальвинистской концепции предопределения” (С. 412). Тем самым известному православному проповеднику приписываются черты “криптопротестантизма”. И хотя исследовательница осознает небезупречность своего предположения, следует добавить, что и сама идея рассмотрения поэтических произведений с точки зрения догматического анализа, даже если они вышли из-под пера церковного иерарха, вызывает много сомнений.

Непосредственно вопросам конфессионализации посвящены статьи А. Брюнинга и М. Яременко. В исследовании немецкого специалиста рассматриваются религиозные обращения на украинских землях Речи Посполитой в первой половине XVIII в. Историк показывает самые разные случаи обращения в православие не только из других конфессий (греко-католики), но и из других вер (мусульманство, иудаизм). Причины таких обращений, индивидуальных в каждом конкретном случае, обобщаются исследователем как “акты прагматической ассимиляции” (С. 557). А это свидетельствует, на что указывает и сам автор, о незначительной степени конфессионализации христианских вероисповеданий, хотя именно тезис обратного характера в последнее время звучит в литературе достаточно часто.

Тему и тональность А. Брюнинга продолжает работа М. Яременко − одна из лучших статей сборника. Здесь ставится под сомнение тезис об успехах развития конфессионализации в Униатской церкви XVIII в. (“униатский триумфализм”). Декларативным документам, таким как материалы соборов и пастырские послания, историк противопоставляет факты обучения в православной Киево-Могилянской академии детей “заграничного” духовенства (выходцев из Речи Посполитой), т.е. униатов, сыновей униатских священников. И многие из выпускников академии так и оставались в Российской империи, становясь нередко видными православными церковными деятелями и учеными. Причину слабости конфессионального дисциплинирования в семьях униатского духовенства автор видит в демографическом факторе (С. 581). Можно, правда, сомневаться в удачности характеристики этого фактора как “демографического”, поскольку под этим понимается социальная обстановка, не располагающая к церковной карьере и подталкивающая к поиску лучшей доли в империи. Фактически учеба в академии была не столько самоцелью, сколько шагом в более перспективное будущее, которое часто связывалось с деятельностью в России.

Подводя итог, можно сказать, что составителям сборника удалась не только первая, поздравительная часть, раскрывающая облик человека и ученого-историка Наталии Яковенко, но и вторая, исследовательская часть. В ней представлены работы многих крупных исследователей истории и литературы периода Средних веков и раннего Нового времени. В статьях затронуты практически все наиболее важные и актуальные направления исследований: от формирования волостей и шляхетских имений до просопографии, внешней политики и изучения национальной идентичности. В целом сборник должен занять достойное место среди новейших исследований восточнославянских земель Великого княжества Литовского и Речи Посполитой.