Психологический профиль российской политики 1990х. Теоретические и прикладные проблемы политической психологии by Е. Б. Шестопал (review)

Ab Imperio, 3-4/2000 463 Так, новая книга Мартина Малии является механистичной по способу аргументации (это значит, что он пытается вскрыть некие закономерности, управ- ляющие внешне случайными со- бытиями и ситуациями скорее путем редукционизма, чем син- теза, характерного для органици- стского подхода). Это сатира по сюжетной парадигме, по- скольку раскрывает за кажущей- ся новизной событий и явлений скрытую постоянную структуру и “вечное возвращение Того же в Новом” (но, в отличие от траге- дии как основы сюжета преды- дущей книги Малии — “Совет- ской трагедии” — этот неизмен- ный элемент имеет скорее знак плюс, чем минус). Наконец, идеологически нарратив Малии либерален, поскольку отдает яв- ный приоритет достижению де- мократического идеала путем частичных изменений. Такое со- четание элементов нарратива да- ет основание классифицировать историографический стиль “Рос- сии перед глазами Запада” как синекдоху, что предполагает ха- рактеристику целого по отдель- ной части, которая якобы симво- лизирует некоторое качество, присущее всему целому… бы компенсировать его опасные по- бочные эффекты. Ольга ШЕВЧЕНКО Е. Б. Шестопал. Психологиче- ский профиль российской поли- тики 1990х. Теоретические и прикладные проблемы политиче- ской психологии. М.: РОССПЭН, 2000. 431 с. Работа политического психоло- га Елены Шестопал, посвященная психологическим аспектам рос- сийской политики 1990-х, – цен- ное дополнение к растущему объему литературы, опублико- ванной за последние годы отече- ственными и зарубежными поли- тологами на тему политического процесса в современной России. Концентрируясь на психологиче- ских составляющих политики, автор не столько описывает неко- торую подобласть более обшир- ного политического процесса, сколько трактует весь этот фено- мен сквозь призму психологиче- ского знания. Анализу подверга- ются политические роли, типы лидерства, политическая культу- ра современной России, типы и механика политического участия, этнические стереотипы и многое другое. Более того, такие, каза- лось бы, непсихологические фе- номены как проблема разделения властей и конфликт между вет- вями власти, также трактуется автором как имеющие психоло- гическую природу и коренящиеся Рецензии 464 в политическом менталитете как самих политиков, так и их элек- тората. Одним из наиболее значи- тельных достоинств книги явля- ется уникальная эмпирическая база, на которой строится повест- вование. Прежде всего, впечатля- ет количество опросов, глубин- ных интервью и проективных тестов, проведенных автором и ее ассистентами с представителями электората (тут, правда, надо оговориться, что нередко количе- ство опрошенных в рамках одно- го проекта представляется слиш- ком малым даже для качествен- ных методик; так, одно из иссле- дований, рассматривающее поко- ленческие, образовательные и другие детерминанты этноцен- тризма, строится на глубинных интервью всего с десятью рес- пондентами разного пола, возрас- та и образования). Еще более ценные и интересные источники информации, используемые авто- ром – сами российские политики, которых Елена Шестопал знает не понаслышке. Богатый опыт работы с представителями поли- тической элиты разных уровней в качестве аналитика и консуль- танта делают автора одной из са- мых авторитетных исследовате- лей современной политической жизни и тех, кто находится в ее центре. Не ограничиваясь иссле- дованиями имиджа политических лидеров, Шестопал углубляется в структуру их личностей, ком- плексы, особенности социализа- ции и прочие около- психоаналитические сферы, впрочем, почти не используя психоаналитической терминоло- гии. Можно лишь пожелать, что- бы в последующих монографиях автор уделила еще большее вни- мание как анализу наблюдений, почерпнутых из работы с поли- тическими деятелями, так и ме- тодологической саморефлексии своей двойной роли советника и беспристрастного обозревателя- ученого. Построение книги отражает стремление автора совместить теоретическое обоснование поли- тической психологии как области знания с анализом конкретного эмпирического материала. Отсю- да разделение работы на две час- ти: в первых восьми главах дает- ся обзор отечественной и зару- бежной литературы по политиче- ской психологии, вводятся ос- новные термины, описывается понятийный аппарат дисципли- ны, в то время как последующие шесть посвящены непосредст- венно российской политической действительности. Именно в этой, второй, части, автор кон- центрируется непосредственно на России, которая до этого исполь- зуется лишь для иллюстрации теоретических положений наряду с другими странами мира. Ab Imperio, 3-4/2000 465 Недостатки этой книги явля- ются, по сути, прямым продол- жением ее достоинств. Стремясь совместить теоретическое обос- нование политической психоло- гии как науки с анализом кон- кретного эмпирического мате- риала, автор неизбежно сталкива- ется с дилеммой стилистической и содержательной последова- тельности. В самом деле, если работа является программным обзором, своеобразным манифе- стом недостаточно признанной дисциплины, как это кажется при прочтении первой части, то обзор этот должен быть полным, опи- раться не только на труды самого автора, но и на работы ее россий- ских и зарубежных коллег, давать критическое, а не просто деск- риптивное описание классиче- ских работ, помещая их в кон- текст дисциплинарного развития (на ум приходит труд Алмонда и Вербы, неоднократно фигури- рующий в тексте, но без всякого упоминания огромного количест- ва критики, справедливо обру- шившейся на это дитя послево- енной американской эйфории со времени его написания). Если же мы имеем дело с монографией, укорененной в определенной теоретической традиции, то язык популяризаторства, введения в курс дела “с нуля”, естественный для обзорной работы, оказывает- ся не совсем уместным; кроме то- го, в таком случае работе не хва- тает общей линии аргументации, и она распадается на серию инте- ресных, но не связанных общей гипотезой виньеток (впрочем, не исключено, что таким и было происхождение глав второй час- ти; это бы объяснило странные повторы в тексте, когда на раз- ных страницах, например, с.189 и 340, воспроизводятся практиче- ски идентичные предложения). Само определение психологи- ческих феноменов, а, следова- тельно, и предмета политической психологии, также представляет- ся несколько спорным. Так, на одной странице (с. 73), термин«психологический» используется как взаимозаменяемый по отно- шению к понятиям человеческий и, несколько далее, нерациональ- ный. Далее в тексте нерацио- нальное приравнивается к под- сознательному (что автоматиче- ски переводит в ведение Фрейда классические объекты социоло- гии со времен Дюркгейма – ри- туалы, символы, системы клас- сификаций). Подобное очерчива- ние границ психологического фактически лишает предмета практически все социальные нау- ки, за исключением социологиче- ской теории рационального вы- бора (rational choice theory). Сказанное, конечно, не озна- чает, что политика лишена пси- хологического измерения. На- против, внимание к психологиче- ским аспектам может играть ог- Рецензии 466 ромную эвристическую роль, как, например, в предложенном авто- ром различении между психоло- гическими и политическими тен- денциями к авторитарности, ко- торые, как убедительно демонст- рируется в главе 7, нередко ха- рактеризуют политическое пове- дение разных индивидов. Однако в других контекстах попытки ав- тора во что бы то ни стало объяс- нить политическое через психо- логическое выглядят менее убе- дительными, как, например, в случаях, когда тенденции к авто- ритарности однозначно предла- галось понимать как последствие опыта жесткой семейной иерар- хии и дисциплины в детстве (по- добная каузальная связь может заставить каждого, читавшего Диккенса, ожидать, что англича- не, вырастая, становятся самой авторитарной нацией на свете). В целом, место и роль психо- логических компонентов в поли- тическом процессе остается не- ясным. Взаимное соотношение концепций политической культу- ры и политической психологии требует дальнейшего прояснения, равно как и природа и происхож- дение «российского менталите- та», которым, как волшебным ключиком, нередко (и не только в этой работе) разрешаются все за- гадки политического поведения. Это относится не только к необ- ходимости исторического анали- за определенных поведенческих практик, а также сосуществую- щих с ними альтернатив (что из- бавило бы нас от восприятия менталитета как неизбежного предначертания), но и к отведе- нию большей роли самим соци- альным субъектам, которые, из- бирательно опираясь на доступ- ные сценарии поведения, воспро- изводят и трансформируют соци- альное пространство вокруг себя. Однако, несмотря на эти спорные моменты, книга Шесто- пал открывает и рассматривает в российской политологии новую и важную область – область субъ- ективного измерения политики, которая так часто воспринимает- ся как нечто очевидное и объек- тивно заданное. И хотя в ходе этого рассмотрения нередко как психология, так и культура все еще играют роль того «черного ящика» в который спихиваются ответы на самые сложные вопро- сы, именно обсуждения, подоб- ные предложенному автором мо- гут положить начало пересмотру этого канона. ...