Jak Rozbić Rosyjskie Imperium? Idee Polskiej Polityki Wschodniej (1733–1921) by Andrzej Nowak (review)

Рецензии 442 логия способна развиваться неза- висимо от “практики” и даже во- преки ей. Эти интересные и зна- чимые “инсайты” оказались за рамками общей теоретической модели исследования и не полу- чили отражения в выводах… Если бы рецензиям полагалось давать заглавия, рецензию на “Терроризм в России” Будницко- го я бы назвала “Реабилитация идеологии.” В пылу увлечения модной сегодня социальной исто- рией идеология как-то забывается, уходит на второй план. В исто- риографии политического терро- ризма это проявилось с особенной наглядностью. Реабилитация идеологии, в данном случае, вовсе не шаг назад. Она происходит на новом методологическом уровне, с учетом последних тенденций в западной и отечественной исто- риографии, которые Будницкий знает одинаково хорошо. А в ос- нове этой реабилитации лежит древняя-древняя истина: “В нача- ле было слово…” Лиля БЕРЕЖНАЯ Andrzej Nowak. Jak Rozbić Rosyjskie Imperium? Idee Polskiej Polityki Wschodniej (1733-1921). Wyd. 2-e, poprawione i rozszerzone. Kraków: ARCANA, 1999. “Туман 1831, а позже и 1863 годов затмил наш взор и надолго лишил нас возможности трезво и реалистично смотреть на Рос- сию”. Это высказывание Вацлава Ледницкого вполне могло бы стать эпиграфом к книге молодо- го польского историка Анджея Новака “Как разрушить Россий- скую империю. Идеи восточной политики в Польше (1733-1921)”. Это уже второе издание, оно до- полнено и переработано с учетом новых материалов. Книга Новака получила известность и призна- ние в Польше, она удостоена по- четной награды “Клио”, присуж- даемой Обществом издателей ис- торической литературы, а также специальной премии имени Ежи Сковронка. В чем причина ее популярно- сти? Для польского читателя эта монография знаменательна тем, что затрагивает две наиболее острые проблемы в националь- ном сознании: взаимоотношения с могущественным восточным соседом и поиск ответа на вопрос Ab Imperio, 3-4/2000 443 о том, кто виноват в бедственном положении страны на протяже- нии почти полутора веков ее ис- торического небытия. Книга Но- вака не дает ответа на эти вопро- сы, но предлагает вместе просле- дить, что думали по этому поводу представители польской полити- ческой мысли, ставшие нацио- нальной гордостью: князь Адам Ежи Чарторыский, Зигмунт Кра- синьский, Генрих Каменьский и Юзеф Пилсудский. Монография польского историка состоит из серии аналитических эссе, распо- ложенных в хронологическом порядке начиная с 1831 года и до начала Второй мировой войны. Второе издание книги Новака дополнено также вводной главой, посвященной восприятию Поль- ши в российской политической мысли на протяжении полутора веков – от Петра I до эпохи Пуш- кина. Зачем понадобился автору такой отход от основного сюжета монографии? Ответ вполне оче- виден. Сложная история взаимо- отношений между двумя славян- скими странами требует показать проблему с другой стороны, а именно — почему возникла сама идея разрушения Российской им- перии. Следуя логике А. Новака, не только политика экспансии, которую проводили власти Рос- сии на протяжении нескольких веков в отношении Польского го- сударства, но также и российское общественное мнение во многом способствовало формированию среди поляков образа русского- врага, захватчика, образа “друго- го”, с которым следовало бороть- ся всеми доступными способами. В сущности, А. Новак в этой гла- ве делает экскурс в историю формирования имперской идеи в высших кругах российского об- щества, основными рупорами ко- торой, с его точки зрения, стали Карамзин и Пушкин. Вероятно, с такой позицией можно было бы согласиться, если не принимать во внимание дальнейшие пути развития российской обществен- но-политической мысли, идеоло- гию славянофилов. Если же про- должать список наиболее ярых противников польской независи- мости среди русской интеллиген- ции, то, вероятно, следовало бы упомянуть имена Достоевского, Погодина, Каткова. Поэтому пер- вая глава в книге “Как разрушить Российскую империю” является, скорее, идеологически ориенти- рованным на польского читателя вводным очерком, нежели об- стоятельным историческим ис- следованием. Следующая часть монографии Новака также может служить своего рода введением к сборни- ку биографических эссе. Ее на- звание (“Кто сказал, что Москали – это братья нас, Лехитов?”) и со- держание слегка выбиваются из логически стройной композиции работы. Основной вопрос, кото- Рецензии 444 рый ставит Новак в этой главе: кто среди польской политической элиты в конце XVIII – начале XIX веков обосновывал идею славянского единства ? Слож- ность проблемы заключается в неоднозначности оценок, связан- ных с этим периодом, одним из самых болезненных в националь- ном историческом сознании. Рос- сия, независимость и идея сла- вянского единства были основ- ными предметами общественного дискурса (с. 40). А. Новак под- робно, опираясь на исторические факты, прослеживает основные этапы трансформации концепции славянской общности в идеоло- гию освободительного движения. Некоторые наиболее острые во- просы польского политического развития того времени, обсуж- даемые в национальной историо- графии еще с конца XIX века, он трактует с присущей ему дели- катностью, избегая однозначных оценок. Так, много дискуссий до сих пор вызывает проблема взаи- моотношений польских тайных обществ с союзами декабристов. А. Новак объясняет разногласия в среде заговорщиков как чисто прагматическими целями (для польской стороны это было стремление разрушить существо- вавшую в их представлении связь между российским народом и его императором, с. 57-58), так и гос- подствовавшей в подпольных кругах идеей, что именно Польша должна была стать воплощением и оплотом демократической и свободной Европы. Другая спорная проблема, ко- торую затрагивает в своем иссле- довании А. Новак, – это идеоло- гические воззрения Иоахима Ле- левеля, его отношение к России и позиция в ноябрьском восстании 1831 года. С точки зрения поль- ского историка, все славянофиль- ские призывы Лелевеля должны рассматриваться исключительно в контексте борьбы за восстанов- ление независимости польского государства, спора за литовские земли (“кресы”, в терминологии того времени, с. 71). Общесла- вянские лозунги, самым извест- ным из которых, пожалуй, до сих пор остается “За нашу и вашу свободу”, были актуальными с позиции “родового превосходст- ва”. “Русские могли быть брать- ями в смысле общей для всех свободы, но они оставались лишь младшими братьями в славян- ском союзе”, – так характеризует Новак позицию Лелевеля (с. 73). И все же некоторые дискусси- онные вопросы в истории поль- ского славянофильства А. Новак предпочитает обходить молчани- ем. Это касается фигур известных политических деятелей, чье на- следие обычно ассоциируется с идеей славянской солидарности и противостояния западной циви- лизации. Вероятно, стоило бы подробнее остановиться на кон- Ab Imperio, 3-4/2000 445 цепциях Ст. Сташица, З. Домга- Ходаковского, как, впрочем, и А. Мицкевича. Во-вторых, читателю остают- ся не вполне ясными причины смены политической ориентации одного из ведущих представите- лей польского лагеря консерва- тивной оппозиции – кн. А. Чар- торыского. В главе, посвященной идее славянского братства, быв- ший министр иностранных дел Российского правительства изо- бражен сторонником политики примирения и соглашательства с политикой Петербурга. А сле- дующий раздел, название которо- го буквально повторяет заглавие книги, представляет подробный анализ уже эмиграционного пе- риода жизни А. Чарторыского. Безусловно, 1831 год явился по- воротным пунктом в воззрениях польского князя. Подавление восстания и смерть Александра I, которые этому предшествовали, бегство за границу – пожалуй, на этих ключевых моментах следо- вало бы особо заострить внима- ние. Ведь именно на примере судьбы А. Чарторыского наибо- лее очевиден тот сдвиг, который произошел в общественном соз- нании польской аристократии с приходом к власти Николая I.4 4 Среди последних публикаций на тему взаимоотношений кн. А. Чарторыского с имперскими властями, см.: W. H. Zawadzki. A Man of Honour. Ad. Безусловно, эти замечания не умаляют очевидных достоинств тех четырех биографических очерков, которые составляют ос- нову книги Новака. Все они на- сыщены богатым архивным ма- териалом, их проблематика акту- альна и по сей день. Анализируя политику “Отеля Ламберт” (глав- ного центра лагеря польских эмигрантов-консерваторов в 1820-1840-х гг.), Новак подчер- кивает, что основным оружием в борьбе против Российской импе- рии были тогда дипломатические методы. В этом он усматривает характерную черту польского консерватизма в целом и идей- ных воззрений А. Чарторыского в частности (с.85). Российскому читателю, пожалуй, небезынте- ресно будет узнать, что “кавказ- ский аргумент”, т.е. использова- ние антироссийских и антиправо- славных настроений с целью на- несения наибольшего ущерба Российской империи, уже тогда был в ходу среди западных поли- тиков. К такому выводу приходит польский историк, проанализиро- вав французские и английские письма кн. А. Чарторыского (с.105-108). Аналогичные заклю- чения вполне соотносимы и с так называемым “украинским вопро- сом”, болезненным как для поль- ской, так и для российской стоCzartorysky as a Stateman of Russia and Poland (1795-1831). Oxford, 1993. Рецензии 446 роны. Оказывается, уже в 18201830 -х гг. кн. Адам рассматривал возможность организации анти- имперского восстания среди ук- раинских казаков, как единствен- ного славянского и не- российского элемента, способно- го к вооруженному сопротивле- нию (с.131). А. Новак скрупулез- но и критично анализирует по- добные идеи, доказывая несо- стоятельность методов заговора и военного переворота. Не менее обстоятелен анализ наследия другого видного поль- ского общественного мыслителя и политического деятеля – Зиг- мунта Красиньского. Новак опи- сывает его идеологические воз- зрения в терминах “месть”, “эмо- ционально окрашенное отноше- ние”, “религиософия”. Основной пафос Красиньского направлен на разоблачение “духовного ни- чтожества” Российской империи. Будучи противником любой формы анархии, этот польский шляхтич усматривает угрозу су- ществованию Европы в целом и Польши в частности в революци- онном беспределе, который царит в России (с.190). Одновременно Красиньский уверен, что восточ- ный сосед неизбежно придет в своем историческом развитии к авторитаризму и демонизму (он объясняет эту закономерность особенностями православной теологии, отрицающей filioque, как не имеющей основ для ста- новления духовной власти, с.180). А. Новака особо заинтересо- вала (в контексте творчества З. Красиньского) проблема “Россия и революция” или, другими сло- вами, “анархия и авторитаризм”. Специальный раздел посвятил польский историк анализу этих двух противоположных и одно- временно близких друг другу по- нятий на примере творчества Герцена, Бакунина, Жозефа де Местра и маркиза де Кюстина (с.204-235). Мировоззрение героя третьего очерка монографии “Как разру- шить Российскую империю”, Хенрика Каменьского, представ- ляется диаметрально противопо- ложным взглядам Красиньского. Деятельность этого замечатель- ного представителя польской ин- теллигенции примечательна тем, что она не вписывается в тради- ционную модель тогдашних ан- тироссийских настроений. Ка- меньский выбивается, особенно по контрасту с Красиньским, из стройного ряда польских “нена- вистников России”, предлагая иной подход к решению пробле- мы. Пять лет, проведенные в вятской тюрьме, подтолкнули польского аристократа к идее общности интересов двух славян- ских государств. Польша, с его точки зрения, должна исполнять роль миссионера в процессе ак- культурации России. Одновре- Ab Imperio, 3-4/2000 447 менно она обязана переводить идеи, рождающиеся в российском обществе, на понятный для евро- пейца язык (с.276). В этом смыс- ле чрезвычайно интересно было бы сопоставить взгляды Х. Ка- меньского с идеями А. Грецена, ведь их объединяет отсутствие традиционной враждебности к соседнему славянскому народу, и в то же время очевидны различия в их понимании роли крестьян- ской общины. Новак касается этой проблемы лишь вскользь (с.299). Пожалуй, самое интересное и занимательное портретное эссе в книге “Как разрушить Россий- скую империю” – глава, посвя- щенная Юзефу Пилсудскому. А. Новак начинает свою книгу эпи- зодом из биографии националь- ного героя Польши, анализом его внешнеполитической деятельно- сти он ее и заканчивает. Внима- ние, которое варшавский историк уделяет этой фигуре, вполне объ- яснимо. Ю. Пилсудский – это, пожалуй, первый после потери Польшей независимости политик, который стал реальным лидером, национальным символом, своего рода фактическим воплощением идеи “победившего польского национализма”. А. Новак иссле- дует предвоенную восточную по- литику польского государства на основе архивов русской эмигра- ции, а также фондов Нью- Йоркского Института Юзефа Пилсудского (с.333). Основной лозунг, который выделяет вар- шавский историк в политических воззрениях Пилсудского – Поль- ша и Россия не должны зависеть друг от друга во имя “нашей и вашей свободы” (с.320). Для ли- дера польской нации, так же как и для предшествующих полити- ков, актуальным остается лозунг “возвращения 9 литовских про- винций”. Пилсудский предлагал Украине, Литве и Белоруссии войти в федеративный союз, вос- пользовавшись анархией, царив- шей в начале XX века в бывшей Российской империи. В этом контексте неясным ос- тается вопрос, который можно бы было предпослать не только гла- ве о Пилсудском, но и всей книге Новака. Варшавский историк, анализируя польскую политиче- скую мысль на протяжении более чем двух столетий, вообще не оперирует термином “национа- лизм” и не пытается проследить корни этого явления. Какие фак- торы повлияли на становление движения, которое в историче- ской литературе принято имено- вать “польский романтический национализм”?5 Ограничивались ли они реакцией на российский великодержавный шовинизм или существовали другие составляю5 A. Walicki. Philosophy and Romantic Nationalism. The Case of Poland. Notre Dame, 1994. Рецензии 448 щие? В этой связи вспоминается высказывание известного поль- ского писателя Витольда Гом- бровича о том, что выражение лица смотрящего на Восток по- ляка всегда можно предугадать; в то же время, когда поляк обраща- ется к Западу, его физиономия полна унижения, растерянности и пессимизма.6 Дмитрий БОНДАРЕНКО Я. Ю. Тинченко. Перша українсько-бiльшовицька вiйна (грудень 1917 – березень 1918.) Київ; Львiв, 1996. Монография Я. Ю. Тинченко посвящена вооруженному кон- фликту между Советом народных комиссаров Российской республи- ки (СНК) и Украинской Централь- ной Радой (УЦР), одному из эпи- зодов начального этапа граждан- ской войны в России. Как подчер- кивает сам автор, размышляя об актуальности проблемы: “Наибо6 В. Гомбрович. Щоденник. Т. 2 (195657 ). Киiв, 1999. С. 26-27. лее жестоким всегда является на- чало гражданской войны, когда борьба ведется лишь между груп- пами добровольцев-идеалистов…. В этом начале борьбы принимали участие слишком незначительные силы – всего по 5-10 тысяч бойцов с каждой стороны. Однако именно эти 5-10 тысяч идеалистов втянули в кровавую войну миллионы” (С. 4). Я. Ю. Тинченко пытается отде- лить гражданскую войну на Ук- раине от гражданской войны в России, и представить их как два самостоятельных процесса. Нача- лом гражданской войны в России он считает 1-й Ледовый поход Добровольческой армии, началом же гражданской войны на Украи- не – “первую украинско- большевистскую войну” (С. 4). Безусловно, определение на- чала гражданской войны – слож- ный методологический вопрос, решение которого часто носит субъективный характер, завися- щий, помимо прочих причин, от политических и методологических взглядов автора. Вместе с тем, на мой взгляд, невозможно отделить гражданскую войну на Украине от гражданской войны в России, по- скольку, во-первых, факт сущест- вования общероссийской государ- ственности на тот момент отрицать невозможно; во-вторых, невоз- можно отрицать участие одних и тех же противоборствующих сил (“красные”, “белые”, “зеленые”) ...