Советская повседневность в мемуарах бывших советских чиновников Кыргызстана

С начала 2000-х годов в Кыргызстане стало издаваться достаточно много мемуаров разных авторов, среди которых встречаются воспоминания бывших советских и партийных чиновников. Появление мемуаров можно объяснить традицией составления "назиданий" и "наставлений", современной модой на написание книг успешными и состоявшимися людьми и началом смены поколений в политической элите - на смену советскому постепенно приходит постсоветское поколение (и уходящие пишут воспоминания). К таким мемуарным публикациям относятся книги воспоминаний Феликса Кулова, Турсунбека Чынгышева, недавно умершего Алексея Исаева, Кулуйпы Кондучаловой и Жумагула Сааданбекова. Часть из них изданы в авторской редакции (книги Турсунбека Чынгышева, Алексея Исаева и Жумагула Сааданбекова), часть были отредактированы литературными редакторами с сохранением авторского стиля (книги Феликса Кулова и Кулуйпы Кондучаловой).

Отметим, что книга Жумагула Сааданбекова была переведена на кыргызский язык профессиональным литератором и журналистом Эсенбаем Нурушевым (сам автор хорошо знает родной язык и в настоящее время занимает должность ректора Дипломатической академии МИД Кыргызской Республики). Таким образом, под одной обложкой помещены оба текста - на русском и кыргызском языках.

Названные авторы мемуаров принадлежат к разным поколениям. Более молодые из них (те, кому на начало 1990-х гг. было 40-50 лет - Феликс Кулов, род. 1948, Турсунбек Чынгышев, род. 1942, и Жумагул Сааданбеков, род. 1940) продолжили свою политическую и общественную карьеру, более старшие (Алексей Исаев и Кулуйпа Кондучалова) стояли в стороне от активной политической деятельности и так и остались "советскими" функционерами. Все это закономерно отразилось на содержании их воспоминаний и оценках. Вообще, социальное происхождение и жизненные векторы мемуаристов не такие однозначно советские, как можно было бы ожидать. Ф. Ш. Кулов вспоминает, что оба его деда были раскулачены, но его отец служил некоторое время в МГБ и МВД Киргизской ССР, а впоследствии сам Феликс Кулов и его братья служили в МВД. Дед и один из дядей Турсунбека Чынгышева тоже пострадали от политических преследований Советской власти (дед Чынгыш был раскулачен и отправлен на принудительные работы чернорабочим на Каракольский кирпичный завод, а дядя по отцу Сагалы был арестован и расстрелян за членство в придуманной контрреволюционной организации "Социал-Туранская партия". Он был посмертно реабилитирован в 1950-х гг.). Алексей Исаев и Кулуйпа Кондучалова происходили из бедных семей (он из семьи рабочих, она из семьи бедных крестьян). Жумагул Сааданбеков тоже родился в бедной сельской семье, но его дед по матери был сельским молдо (мусульманским священнослужителем), а одного из дядей по матери репрессировали по политическим мотивам.

При всей разнице биографий, описание семей в мемуарах достаточно стандартны, полны советских клише и похожи на советские биографии с правильными ответами на нужные вопросы. Авторы мемуаров происходили из бедных сельских или недавно переехавших в город семей, что формировало самостоятельность, жизнестойкость, умение быстро ориентироваться в политической ситуации и находить свое место в ней.

К. Кондучалова вспоминает:

В семье моих родителей, Кондучала и Токсумак Ормоновых, к детям относились по-особенному. Отец и мать с ранних лет познали сиротство. Кондучал в шестнадцать лет был в семье за старшего, а в восемнадцать уже обзавелся своей семьей. Умирая, моя бабушка завещала, чтобы он взял на себя заботу о девочке Токсумак, которой не исполнилось тогда и четырнадцати лет.

В мире и согласии прожили они несколько десятков лет, все делали для того, чтобы не было в доме нужды. Одно омрачало этот союз, в большой семье осталось только трое детей: старший - Искендер, средняя - я и младшая - Сагыйпа. В те годы не делали прививок, не было лекарств, детская смертность была очень высокой, и к нам бережно относились, боялись за нас. ¹

Все мемуаристы сделали успешную советскую карьеру благодаря хорошей учебе, исполнительности и последовательному продвижению по социальным лифтам советской эпохи: система образования (К. Кондучалова), комсомол (Т. Чынгышев), выдвижение активистов на промышленных предприятиях и в научно-образовательных учреждениях, в партии или правоохранительных структурах (Феликс Кулов).

Их оценки прошлого и настоящего отличаются в зависимости от поколенческой принадлежности автора и постсоветского опыта жизни. Алексей Исаев и Кулуйпа Кондучалова принадлежат к поколению родившихся в начале 1920-х годов (К. Кондучалова родилась в 1920 г., Алексей Исаев - в 1924 г.), к развалу СССР они уже вышли на заслуженный отдых. Логично, что они позитивно оценивают советское прошлое и негативно - перемены постсоветского периода.

Алексей Степанович Исаев - единственный из всех, кто относится к числу ветеранов Великой Отечественной войны. Именно на фронте в 1944 г. он стал коммунистом. Он описывает свое продвижение по карьерной лестнице как стабильный и поэтапный партийный рост (напомним, книга издана в авторской редакции. - П.Д.):

В августе 1959 года меня пригласил председатель Государственного научно-технического комитета - ГНТК при Совете Министров Киргизской ССР, Владимир Яковлевич Тимошенко… В беседе со мной спросил, чем я занимаюсь в институте, какова моя оценка состояния механизации труда в сельском хозяйстве республики. Судя по вопросам, он имел информацию обо мне и моей работе. В конце беседы сказал, что есть предложение перейти работать в ГНТК на должность главного специалиста по механизации сельского хозяйства. При этом добавил, что темой в институте я продолжу заниматься и останусь в должности научного сотрудника с 50% ставкой. Владимир Яковлевич дал время подумать. Посоветовавшись с женой, было решено, что будет целесообразно перейти в ГНТК, тем более что предоставляется возможность продолжить работу над темой диссертации. На другой день зашел к директору института Алыбаеву Рыскулу Алыбаевичу, и я понял из нашего разговора, что В. Я. Тимошенко с ним уже беседовал и оговорил условия моего перевода из Кирг. НИИЖВ в ГНТК еще до моего визита. Я дал согласие. ²

Еще один показательный пример:

В феврале 1963 года заведующим отдела организационно-партийной работы Центрального Комитета Коммунистической партии Киргизии Александром Васильевичем Самосудовым мне было предложено перейти на работу в аппарат ЦК КП Киргизии. Не имея партийного опыта, я колебался. Но отказ можно было растолковать, как нежелание взять на себя ответственность за более сложный, с большим объемом работы участок. И я рискнул. После выполнения установленных формальностей в середине ЦК КП Киргизии утвердило меня на должность "заместителя заведующего отделом сельского хозяйства Бюро ЦК по руководству сельским хозяйством". ³

В книге А. С. Исаева есть примеры советских административных практик:

практик: Партийная работа требовала полной отдачи сил и времени порученному участку и постоянной работы над собой. Прощались только те ошибки, которые совершались по неопытности, и жестоко наказывались проступки, совершенные в корыстных целях. Вспоминаю случай, когда в первые месяцы моей работы в ЦК ко мне по почте поступило заявление одного из ведущих преподавателей сельскохозяйственного института им. К. И. Скрябина с визой А. П. Чубарова: "Прошу рассмотреть". Письмо профессора, фамилии не помню, было адресовано в ЦК КПСС. В нем жалоба. Он был принят на работу по конкурсу. Ранее работал в одном из институтов Ленинграда. В сельхозинститут им. К. И. Скрябина его привлекла должность заведующего кафедрой и обещание в течение года выделить ему квартиру в г. Фрунзе. Но прошло более четырех лет, а квартиру так и не дали. В сопроводительном письме из Москвы сказано: "О принятых мерах сообщить в ЦК КПСС".

Я решил направить письмо профессора в Горисполком. В своем письме на имя председателя А. Юсупова с приложением жалобы, поступившей в ЦК КПСС, пишу: "Направляем письмо профессора (указал фамилию), поступившее в ЦК КПСС. Прошу рассмотреть и принять меры". И думаю, когда же он рассмотрит? Затем добавляю: "В ближайшее время". А как рассмотрит - положительно или отрицательно? И дописываю: "Решить положительно". И ниже ставлю свою подпись. Недели через две получаю ответ Горисполкома за подписью председателя, в котором говорится, что по жалобе, поступившей в ЦК КПСС, заявителю выделена квартира по такому-то адресу, и указывается номер ордера. Я был удовлетворен. Подготовил ответ в ЦК КПСС, который подписал А.П. Чубаров.

А месяцев через 6-7 Бюро ЦК КП Киргизии, рассматривая вопрос о работе Фрунзенского Горисполкома, установило нарушения, в том числе по распределению квартир. В число "оправдательных" документов попало и мое жесткое письмо. Анатолий Петрович пригласил меня после заседания Бюро и спросил, виделся ли я с профессором, которому выделена квартира по моему указанию. Я с ним, действительно, не виделся. Убедившись, что здесь не было никакого криминала, сказал: "Я это письмо не читал, а ты - не писал. Так в категорической форме и в таком щепетильном вопросе поступать нельзя. Даже мы, секретари, когда сталкиваемся с подобными вопросами, просим, а не приказываем". Это был для меня урок. ⁴

Кулуйпа Кондучалова − бывший заместитель председателя Совета министров Киргизской ССР (1953), министр иностранных дел республики (1953-1963) и министр культуры (1958-1980-е) не дает прямых оценок постсо­ветскому периоду, предпочитая обходить его в воспоминаниях, и крайне позитивно оценивая советский период. Например:

…хотелось бы рассказать о том времени, которое выпало пережить моему поколению. XX - начало XXI веков богаты на события: одна веха истории сменяет другую, идет развитие во всех сферах жизни, столько интересных новшеств появилось в науке, технике, искусстве, в общественной жизни. Чего только не довелось увидеть - от первого трактора до полета нашего космонавта, от ликбеза до научных открытий… ⁵

О своей работе и карьере она бесконфликтно и обтекаемо отмечает, как будто все получалось само собой или случайно:

Несмотря на молодость и отсутствие опыта, меня сразу назначили завучем Куланакской семилетней школы, в девятнадцать лет я стала ее директором. Ничего удивительного: тогда молодым образованным людям сразу доверяли ответственные посты, и это способствовало быстрому формированию личности. […] Часто приходилось быть первой: помогла настоящая школа жизни. Семьдесят лет тружусь без перерыва, никогда не просила, более того - отказывалась от повышений, даже плакала, когда "нагружали" новой должностью. С молодых лет мне доверяли ответственные посты… ⁶

Есть в тексте неотрефлексированное и неприглаженное описание советских административных практик - пример отношений министра культуры республики и артиста. Кондучалова вспоминает:

Известный актер Русского театра Леонид Ясиновский вдруг захотел уехать из республики - дошел до меня такой слух. И я сказала: передайте ему - если решит уйти с нашей сцены, ни в одном театре страны его ноги больше не будет!

Он был к тому времени народным артистом республики, его яркая игра не оставалась без внимания, он был нужен нашему театру. Повторяю: угроза - не мой метод, у нас с тех пор сохранились отличные отношения, юбилей его провели, он приглашал меня на все премьеры, стал народным артистом Советского Союза. Никому тогда не рассказывала о том случае, он тоже виду не подавал…

Инцидент был исчерпан. ⁷

Совсем другую авторскую позицию занимает Феликс Кулов, который начал свою политическую карьеру в начале 1990-х гг., уже после распада СССР. В настоящее время он является лидером партийной фракции в действующем созыве парламента республики и лидером политической партии "Ар-Намыс".

Феликс Кулов вспоминает о выборе имен его братьев и сестры родителями:

…Поэтому сестра стала Кларой - в честь Клары Цеткин. В 1952 году родился Диас, названный в честь лидера испанской компартии Хосе Диаса, в 1958 - Марсель, названный в честь Марселя Кашена, основателя и лидера французской компартии. И только брат Эдик, родившийся в 1954 году, не мог похвастаться политическим авторитетом собственного имени. ⁸

Он достаточно открыто пишет о некоторых настроениях советского общества 1970-х гг.:

Должен сказать, что и в Омской высшей школе, и в академии МВД СССР допускались и свобода высказывания, и свобода мысли. Например, в то время существовала официальная, государственная точка зрения на причины преступности в социалистическом обществе, и причины эти сводились к пережиткам прошлого в сознании людей и тлетворному влиянию капитализма. А в нашей альма-матер профессора, откровенно не соглашаясь с официальной доктриной, утверждали, что преступность является закономерным явлением при социализме.

Помню и такое "страшное" революционное высказывание одного из преподавателей: "Строй у нас в государстве хороший, а вот режим плохой". ⁹

Ф. Ш. Кулов вполне "по-совет-ски" вспоминает о своем назначении на пост вице-президента:

Шел 1992 год. Как-то вечером я был дома один, вдруг раздался телефонный звонок. Акаев.

После общих слов он сказал:

- Феликс Шаршенбаевич, я хотел бы предложить вам пост вице-президента.

[…] Я задумался. Вообще-то идти в политику не было моей мечтой.

- Народ вам верит, - продолжал Акаев, - у вас высокий авторитет, особенно после августовских событий. Сейчас нам всем предстоит серьезная, трудная работа, и мне кажется, вы сможете сделать для страны больше, если будете занимать более высокий пост…

Акаев умел убеждать. Я, как мог, пытался отказаться. Не получилось. ¹⁰

Воспоминания Турсунбека Чынгышева отличаются большей откровенностью по многим темам и меньшей политизированностью авторской позиции. Среди воспоминаний детства есть такие типичные для позднесталинского времени эпизоды:

Мою первую учительницу звали Анна Ивановна. Нам она тогда казалась высокой, некрасивой и строгой. Но, если судить по результатам, она была хорошим педагогом. Потом, когда учились в других школах, чувствовали свою неплохую подготовленность. Помню, как она пыталась заставить нас, подростков, плакать, когда в марте 1953 года умер Сталин. Но нам почему-то не хотелось, видимо, недоставало политического сознания по причине возраста. Наше политпросвещение в этом плане еще имело продолжение. В один из переломных моментов советской и партийной истории в школьный двор выкинули портреты то ли троцкистов, то ли новых агентов империализма, предварительно выставив их из-под застекленных рамок в целях экономии школьного имущества. И мы вместе с учителями с энтузиазмом топтали их своими рваными башмаками. ¹¹

Свое назначение на пост премьер-министра в феврале 1992 года Т. Чынгышев описывает вполне по-советски:

Прозвучал телефонный звонок из приемной Президента А. Акаева, просили зайти к нему. И до этого он нередко приглашал меня к себе, обсуждали те или иные вопросы социальной сферы. А. Акаев сказал: "Ты знаешь, уже прошло почти полтора месяца после гибели Н. Исанова. Время сложное. Надо решать вопрос о премьер-министре. Я советовался с рядом товарищей, переговорил в Москве с И. Силаевым, бывшим твоим руководителем в Комитете по оперативному управлению народным хозяйством СССР. Он очень хорошо отзывался о тебе. Мы остановились на твоей кандидатуре. Как ты думаешь?" Я ответил: "Если будет оказано доверие, то постараюсь оправдать". Президент сказал: "Хорошо. Внесем вопрос на рассмотрение Жогорку Кенеша". ¹²

Воспоминания Жумагула Сааданбекова более закрыты и официальны, заметно комплиментарны по отношению к самому автору. В описании детства есть политические эпизоды:

Из пионерской жизни вспоминается много. С восторгом носили красный галстук, значки ГТО. Кипела общественная работа: сборы отряда, "проработки нерадивых", походы, стенгазета. Даже участвовал в клубах художественной самодеятельности. Играл какую-то эпизодическую роль в драмкружках. Помню, в марте 1953 года пришла весть, что Сталин умер. В селе Отрадном (в центральной усадьбе нашего колхоза) состоялся огромный митинг, где рыдали буквально все: мужчины и женщины, старики и дети. Даже в воздухе ощущалось всенародное горе и тревога: что будет дальше? ¹³

Старт своей успешной "идеологической" карьеры он описывает так:

Однажды в 1962 году в мае состоялся районный молодежный слет… Выступая от имени нашей школы, я подверг критике руководство сельского совета за отсутствие контроля за проведением расточительных поминок, свадеб и других семейных празднеств, за бурным ростом пьянства среди населения. В то же время клубы пустуют, молодежь предоставлена самой себе и т.д. Аплодировал сам Жангазиев, аплодировал весь зал. В перерыве он пригласил меня и расспрашивал: откуда я, какой предмет преподаю, семейный ли.

Спустя примерно год я стал сначала кандидатом, затем членом КПСС… В 1964-65 учебном году меня назначили заместителем директора по учебно-воспитательной работе (завучем) Барскаунской средней школы Джети-Огузского района.

[…] В 1973 году весной я был назначен заведующим отделом пропаганды и агитации Фрунзенского (Бишкекского) горкома Компартии Киргизии. Принял первый секретарь горкома партии Карыбек Молдобаев. Разговор был короткий. Он сказал: "Мы хотим назначить вас заведующим очень важного отдела. Как вы думаете, справитесь?"

- Если бы я не считал, что смогу справиться, я бы не согласился занять этот пост.

- Хорошо, - сказал Карыбек Молдобаевич, - приступайте к работе уже завтра. ¹⁴

В мемуарах в той или иной мере затрагивается вопрос политических репрессий и реабилита ции репрессированных граждан в истории их семей. Ф. Ш. Кулов вспоминает, что оба его деда были раскулачены, но его отец служил некоторое время в МГБ и МВД Киргизской ССР. В воспоминаниях Т. Чынгышева приводятся сведения о предвоенных и послевоенных репрессиях (в том числе и против его деда и дяди по отцу) и истории обнаружения массового захоронения жертв политических репрессий на Чон-Таше и создании там мемориального комплекса "Ата-Бейит" ("Могила предков"). Вскользь о политических репрессиях упоминает К. Кондучалова.

В Кыргызстане практики советской эпохи не ушли из публичной и частной повседневной жизни, например, имеют место умышленные и случайные факты воспроизведения советских административных практик. Турсунбек Чынгышев так описывает политические перемены, проходившие в республике в 1992 г. при формировании политической системы:

Мне с трудом удавалось отстоять свою позицию по аппарату самого Президента. Думаю, что бывшие в те годы руководителями аппарата Э. Карабаев, Ж. Рустенбеков помнят это. По поручению Президента они приносили на согласование структуру аппарата Президента (тогда такое было возможно). В ней предполагалось создание отделов по отраслям экономики, почти как в бывшем ЦК. Причем численность работников увеличивалась значительно, упразднялось Управление делами правительства, создавалось Управление делами Президента. ¹⁵

Республиканская специфика официальной и общественной оценки советского прошлого состоит в том, что общий тон работ о нем (в том числе и названных выше) достаточно позитивен. Авторы рецензируемых мемуаров рисуют советскую повседневность как стабильную и размеренную. Советскую жизнь характеризовали ясность будущих перспектив и неизбежные, но преодолимые трудности. Такая оценка объясняется отчасти тем, что Киргизская ССР в рамках СССР была одной из "имперских окраин" без особых амбиций и вполне лояльной по отношению к центру. Наконец, успехи, достигнутые в советский период республикой (как и советские карьеры) оказались признаны в постсоветском обществе Кыргызстана.