On Variations of Soviet-Type Modernity: Why Poland Did Not Have Its Own ITR Progressives

Mark Lipovetsky's article confirms Jan Kubik's long-held assumption that we still do not think enough about the many differences between various types of state socialism. Each country had differently arranged social fields (products of their separate histories), in which various "classes" vied for power and influence in quite country-specific ways. Kubik suggests that the ITRs as a group should acquire a more distinct sociological "face," and proceeds with a comparison of the roles of intellectuals in Polish and Soviet socialist modernities. To the question: Were the technical intelligentsia - the key challenger to the communist power in Lipovetsky's story - as important in Poland as in the Soviet Union? − he responds with an unconditional "no." Although Kubik identifies individual phenomena similar to what Lipovetsky's describes as elements of the ITR culture, in the Polish context they did not produce a specific discursive community and a special brand of progressive ideology. The enormous unifying power of a common cultural resource of the nation (Catholicism in a country that is almost religiously homogeneous), the unexpected burst of charisma (John Paul II), the reluctance of the Polish state to use technical intelligentsia as a major carrier of its national or imperial project, and the preservation of some freedom of creativity prevented this development. Kubik concludes his essay with a defense of the Enlightenment paradigm, criticism of which, in his view, should be carefully calibrated.

Ян Кубик увидел в статье Марка Липовецкого подтверждение собственного ощущения, что различия типов государственного социализма и опыта жизни в социалистическом обществе остаются по сей день не до конца осмысленными. В каждой стране соцлагеря социальная сфера имела свою конфигурацию (будучи продуктом особого исторического развития), и разные "классы" конкурировали за власть и влияние спец­ифическими для данной конкретной страны способами. Кубик считает, что для дальнейших исследований ИТР как группа должна быть более четко социологически очерчена. Сравнивая роль технической интел­лигенции в советской и польской версиях модерности, он задается во­просом, была ли эта группа столь же важна в польском контексте, как в советском. И категорически отвечает: нет. Хотя Кубик идентифицирует в польской культурной и политической жизни феномены, подобные тем, которые Липовецкий описывает как элементы ИТР-культуры, в Польше они не породили особое дискурсивное сообщество и спец­ифическую прогрессорскую идеологию. Огромная объединительная сила такого культурного ресурса, как католицизм (в конфессионально практически гомогенном обществе), неожиданное проявление хариз­мы Иоанна Павла II, нежелание польского государства использовать техническую интеллигенцию как основного агента национального или имперского проекта и сохранение некоторой свободы творчества в стране предотвратили возможность формирования консервативно-либерального прогрессорского дискурса. Кубик завершает свое эссе выступлением в защиту просвещенческой парадигмы, критика которой, как он считает, должна быть весьма осторожной.