A Turn to Empire: The Rise of Imperial Liberalism in Britain and France by Jennifer Pitts (review)

512 Рецензии/Reviews финансирования, который, увы, сказывается на многих научных проектах и изданиях. Рецензируемая книга – новая веха в изучении этнографии Петер- бурга – Ленинграда, своеобразный этап (хочется надеяться – не по- следний) многолетних ис- следований города. Таких книг в нашей этнографической науке катастрофически мало: их место занимается этнополитическими, этноюридическими, этносоцио- логическими очерками, монито- рингами, отчетами о тренингах толерантности и тому подобными востребованными ныне и потому хорошо финансируемыми рабо- тами. Они, безусловно, нужны и даже необходимы, но в море та- ких не всегда качественных книг теряются, к сожалению, менее востребованные исследования о социокультурных и этнических процессах в российских городах. Эту нишу отчасти заполнили также издания другого рода: многочисленные и не всегда про- фессионально выполненные кра- еведческие очерки, путеводители и т.п. Они также нужны, но этого недостаточно. Этнографическое и – шире – антропологическое из- учение большинства городов, на- писание их историко-культурных “портретов” – одна из неотложных задач отечественной этнологии и антропологии. Марианна МУРАВЬЕВА Jennifer Pitts, A Turn to Empire: The Rise of Imperial Liberalism in Britain and France (Princeton: Princeton University Press, 2005). 392 pp. Bibliography, Index. ISBN: 0-691-11558-3. “Инновационной”, “впечатля- ющей”, “оригинальной”, “захва- тывающей” и “провокационной” назвали рецензенты1 книгу прин- стоновской преподавательницы Дженнифер Питтс “Поворот к империи”, посвященную транс- формации либерализма как поли- тической теории в Англии и Фран- ции первой половины XIX века. Эти эпитеты были использованы для характеристики постановки основного вопроса: как такие политические мыслители, как Джон Стюарт Милль и Алексис де Токвиль, обладавшие опреде- ленно разными представлениями о равенстве и терпимости, сфор- мулировали исключительно нето- лерантную и дискриминационную концепцию империалистического доминирования, превратившуюся в классику либеральной полити- ческой мысли? Проще говоря, как 1 См., например, рецензии в журналах: History: Review of New Books. September 2005. P. 17; Polity. 2006. Vol. 38. No. 4. P. 543; Journal of British Studies. 2006. Vol. 45. No. 2. P. 426; Victorian Studies. 2006. Vol. 48. No. 2. Pp. 325-326 и др. 513 Ab Imperio, 1/2007 либерализм мыслителей XVIII века, таких как Иеремия Бентам и Адам Смит, критиковавший колониальные поползновения Великобритании и других стран и обвинявший их власти в по- рабощении свободных наро- дов, превратился в официальное идеологическое обоснование существования колониальных империй и “миссии белого чело- века” всего лишь за шестьдесят лет, к середине XIX века? Такая постановка вопроса и вызвала интерес специалистов англоязыч- ного мира. Питтс довольно под- робно описывает этот “поворот к империи”, ставя своей задачей показать, как он вырастает из озабоченности направленностью дальнейшего цивилизационного прогресса, тесно связанной с рас- пространением культурной и по- литической посредственности, с одной стороны, и формированием либеральных демократических институтов, с другой.2 Книга разделена на три части. Первая часть посвящена критикам империи (“Критики империи”), а именно Адаму Смиту и Эдмун- ду Берку. Вторая часть рассма- тривает “поворот к империи” в Британии в связи с появлением и развитием утилитаризма и рас- пространением теорий его глав- ных представителей – Иеремии Бентама и отца и сына Миллей (“Утилитаристы и поворот к им- перии в Британии”). Третья часть описывает тот же самый процесс во Франции на примере Кондорсе, Констана и особенно подробно – Токвиля (“Либералы и поворот к империи во Франции”). Теория цивилизационного прогресса Смита первой привле- кает внимание автора, который считает, что она была полностью лишена высокомерия и снисхо- дительности по отношению к неевропейским и потому “отста- лым” обществам. Такой подход Питтс оправдывает ссылкой на систематический историзм Смита, смягченный представлениями о цивилизационной умеренности и толерантностью моральной философии (Глава 2. “Адам Смит о социальном развитии и колони- альном правлении”, Рр. 25-58). Берк занял более жесткую кри- тическую позицию в отношении политики Ист-Индской компании, олицетворявшей для него, по мне- нию Питтс, всю испорченность неконтролируемой власти. Автор также приписывает Берку “свое- образный универсализм”, тесно связанный с не менее своеобраз- ным понятием “географической нравственности”, которая напрочь 2 См. авторское объяснение логики и композиции книги: J. Pitts. A Turn to Empire. Pp. 3-7. 514 Рецензии/Reviews отсутствовала у Британии, так как последняя систематически отказывалась распространять свои нравственные и правовые стандарты на индусов, поскольку те принадлежали к отдаленному и чужому обществу, хотя и при- знавала эти же стандарты для ев- ропейцев. Исключением, правда, являлась Ирландия, по мнению британцев, к Европе не относив- шаяся (Глава 3. “Своеобразный универсализм Эдмунда Берка”, Pp. 59-100). Оба мыслителя, Смит и Берк, основывались на концепции есте- ственного права, что позволяло им распространять права, данные от природы, “универсально” на всех людей, независимо от их географического положения. Призывая к освобождению не- европейских народов в захвачен- ных колониях, Иеремия Бентам, один из первых критиков теории естественного права и основатель утилитаризма, делал это, однако, исходя из совершенно иных по- сылок, а именно – из соображений личного интереса (или простого эгоизма) и полезности. С этой точки зрения Бентам предстает совершенно в ином свете: скепти- цизм по отношению к колониаль- ным завоеваниям превращает его в некоего индийского “Солона” с легким налетом постколониализ- ма (Глава 4. “Иеремия Бентам: законодатель мира?”, Pp. 103-122). Продолжая традицию Бентамо- ва скептицизма, Джон Стюарт Милль предлагает концепцию “великодушного деспотизма”, в котором причудливым образом сплетается переосмысленная, внешне отвергнутая, но внутрен- не переработанная в биологизм теория естественного права, скептическое отношение к воз- можности “универсального за- конодательства” и легкая критика Бентама, упрекающая его в том, что он не смог углядеть прямой связи между вариативностью ин- тересов и разнородностью их ле- гализации. Питтс подчеркивает, что деспотизм Милля-младшего носит особый прогрессивистский характер, поскольку является шагом вперед по сравнению с эгалитаризмом моральной фило- софии XVIII века, деля общества на “цивилизованные” и “варвар- ские”, последнему из которых уготовано подчинение (Глава 5. “Джеймс и Джон Стюарт Милли: развитие имперского либерализ- ма в Британии”, Pp. 123-162). Французской традиции уделе- но несколько меньше внимания, однако рассматривается она по тому же плану, что и британская. Начиная повествование с критики Кондорсе и Констана, принад- лежавших к эпохе моральной философии и исповедовавших ценности естественного права (Глава 6. “Либеральный volte-face 515 Ab Imperio, 1/2007 во Франции”, Pp. 165-203), Питтс далее подробно останавливается на энтузиазме Токвиля в связи с завоеванием Алжира и превра- щением Франции в настоящую империю. “Имперский проект” Токвиля, тесно связанный с его чаяниями об установлении либе- ральной демократии американско- го образца, то есть основанной на представительстве и патриотизме, выступает в качестве объединя- ющей платформы французского патриотизма, призванного воз- родить страну, вывести ее из культурного и политического небытия. Питтс показывает, как Токвиль оправдывает жестокость и насилие французских солдат необходимостью реализации грандиозного и благородного на- ционального проекта, который не позволил бы гражданам нарожда- ющейся французской демократии впасть в праздность и лень (Глава 7. “Токвиль и Алжирский вопрос”, Pp. 204-239). В заключении автор подводит окончательные итоги: подробно характеризует критицизм XVIII века по отношению к империи, показывает демократическую озабоченность либеральными проектами в первой половине XIX века и, наконец, подводит читателя к финальному выводу о том, что процесс демократизации Западной Европы, проходивший в рамках взаимосвязи строитель- ства либерального национального государства, с одной стороны, и роста и расширения империй, с другой, породил целый ряд внутренних и внешних исклю- чений, которые использовались либеральными мыслителями для оправдания “несправедливости” имперского правления (Глава 8. “Заключение”, Pp. 254-257). Книга Питтс представляет со- бой подробный научный анализ политической теории того време- ни, отличающийся определенной глубиной и осмыслением, а также попыткой – отмечу, весьма успеш- ной – продемонстрировать, что вопреки устоявшимся представ- лениям о том, что политические мыслители эпохи были заняты прежде всего вопросами внутрен- ней политики и внутреннего стро- ительства национального государ- ства, такие титаны, как Милль и Токвиль, развивали свои ставшие классическими теории в контексте соотношения международного и внутреннего опыта посредством имперских концептов и таким образом заложили фундамент для развития неолиберальных и нео- консервативных концепций более позднего времени. Выводы автора очень точны и продуманы, они не оставляют никаких сомнений и возможностей их интерпретации, что также можно рассматривать в положительном ключе. С другой стороны, рассмотрение полити- 516 Рецензии/Reviews ческой теории в традиционном хронологическом контексте и в рамках устоявшейся схемы анализа политических идей (ми- ровоззрение, теория, практика) придают работе несколько “шко- лярский” вид, что неудивительно, ведь данная монография является переработанной докторской дис- сертацией. Несколько удивляет и узость избранного интеллектуаль- ного поля, в рамках которого рас- сматриваются британские и фран- цузские мыслители: собственно, показывая единство мыслитель- ного процесса в Британии и во Франции, Питтс не помещает их в контекст европейского либераль- ного движения, опуская вопросы имперского строительства в дру- гих странах: старых империях, таких как Испания и Португалия, и новых – Германия и Бельгия, не говоря уже о континентальной России. Более того, в работе по- литическая мысль традиционно выступает в рамках национальных территорий, таких как Британия и Франция, но без обозначения особенностей и сформировавших ее традиций, что приводит к не- которому недоумению по поводу общего пути: то ли британские и французские мыслители находи- лись под общим влиянием про- свещенческой идеологии XVIII века и именно это предопределило и соответствующий переход к имперскому либерализму, то ли сама по себе практика имперского строительства обусловила теоре- тическое обоснование данного процесса? То ли имевший свои национальные особенности про- цесс внутренней демократизации данных стран при выходе на внешний, международный уро- вень обрел универсальные черты в рамках имперского проекта, о чем и могло бы, например, свидетель- ствовать базовое сходство мыслей Милля и Токвиля? Так или иначе, монография, написанная Питтс, является хоро- шим продолжением классических западных работ таких авторов, как Дэвид Эрмитедж, Удай Мехта и Шанкар Муту,3 чьи исследования также посвящены европейскому либерализму и империализму XIX века, и составляет с ними одно целое. 3 David Armitage. The Ideological Origins of the British Empire. Cambridge, 2000; Uday Singh Mehta. Liberalism and Empire: A Study in Nineteenth-Century British Liberal Thought. Chicago, 1999; Sankar Muthu. Enlightenment Against Empire. Princeton, 2003. ...