Stalinism: Russian and Western Views at the Turn of the Millennium by Alter L. Litvin, John Keep (review)

412 Рецензии/Reviews Сергей КУДРЯШОВ Alter L. Litvin, John Keep, Stalinism : Russian and Western Views at the Turn of the Millennium (London: Routledge, 2005). 248 pp. Bibliography , Index. ISBN: 0-41535-109-X. В наше время объем публика- ций по советской истории достиг таких масштабов, что даже специ- алиступоройнепростоуследитьза всеми новинками. Поэтому появ- ление любой историографической работы нельзя не приветствовать, тем более когда речь заходит не о каком-то узком сюжете, а о такой принципиальной проблеме, как изучение сталинизма. Оба автора рецензируемого труда – признан- ные авторитеты, широко известны своими предшествующими кни- гами. Пять лет назад Джон Кип был переводчиком и редактором другой работы Алтера Литвина, в которой рассматривалось разви- тие отечественной историографии в ХХ веке.1 В какой-то степени рецензируемое издание является продолжением творческого союза двух историков. Авторы адресуют свою книгу пытливому студенчеству и публи- ке, интересующейся российской историей. Читателям предлагает- ся анализ новейших публикаций и обзор дискуссий, ведущихся среди историков России, США, Великобритании, Германии и Франции по отдельным “узло- вым” проблемам сталинского периода. Книга состоит из двух частей и 12 глав. Первая часть (5 глав) написана профессором Лит- виным и называется “Преодолевая наследие сталинизма: новейшие российские публикации”. Автор детально описывает ситуацию с российскими архивами, по- казывает, с какими сложностями приходится сталкиваться со- временным исследователям (Pp. 3-9). Он анализирует сборники документов, мемуары и дневни- ки, а также биографии Сталина и специальные работы, вышедшие в России за последние 10-15 лет (Pp. 10-52). Наиболее глубоко и с большим знанием вопроса Литвин рассматривает литературу о ста- линском терроре (Pp. 58-75), а из внешнеполитических сюжетов он выбрал только два аспекта – пакт о ненападении и зарождение “хо- лодной войны” (Pp. 77-85). Приблизительно в том же рус- ле строит свое повествование и Кип. В семи главах он охватывает значительное количество про- блем, которыми интересуются современные западные ученые. Речь идет о сталинском культе и командной экономике (Pp. 101112 ), национализме и коллекти1 A. Litvin. Writing History in Twentieth-Century Russia: A View from Within. Houndmills, 2001. 413 Ab Imperio, 1/2006 визации (Pp. 113-126), терроре и религии (Pp. 152-156, 169-185). Подобно Литвину, Кип завер- шает свою часть книги главой о внешней политике, рассматривая предвоенный период и зарождение “холодной войны” (Рр. 192-208). Особое внимание автор уделяет модному постмодернистскому историографическому течению, сфокусированному на изучении роли идентичности, повседнев- ности, гендерной и культурной истории (Pp. 130-135, 138-147, 157-165). Кип относится к тому поко- лению и к той группе историков, труды которых критически пере- сматриваются так называемыми ревизионистами и культуроло- гами-постмодернистами. Он не испытывает особой симпатии к приверженцам этих школ, по- этому и озаглавил свой раздел книги предельно символично: “Сражаясь с ревизионизмом: но- вейшие западные публикации о сталинизме”. Надо отдать долж- ное Кипу. Без надрыва и резких слов, на изящном английском, с некоторой долей сарказма он на- стойчиво проводит мысль о несо- стоятельности многих положений той литературы, которую условно вмещает в понятие “постмодер- низм”. Правда, Кип неоднократно оговаривается и подчеркивает, что эта литература имеет определен- ные заслуги, что она расширила наши горизонты и представления о сталинском режиме, вовлекла в оборот новые источники. Вместе с тем почти в каждом подразделе главы он противопоставляет труды постмодернистов работам других ученых, и читатель сам получает возможность сделать заключение о том, что же “мешает” адекват- ному пониманию истории. Такая критика довольно убедительна. Кип показывает суесловие и за- путанность мысли отдельных постмодернистов, их неумение со- владать с предшествующей исто- риографией и посмотреть на свой предмет исследования в контексте всей истории. Попытки “норма- лизовать” сталинский террор или полностью уйти от вопросов мора- ли посредством изучения повсед- невности и культуры Кип резонно считает несостоятельными. С учетом выбранной аудитории и спектра затронутых проблем можно сказать, что в целом авто- ры со своей задачей справились. Книга действительно вводит читателя в курс современной историографии, дает представле- ние о новейших публикациях и дискуссиях среди ученых. Иссле- дователь советской истории без упоминания этой книги обойтись уже не сможет. Однако не думаю, что авторы хотели ограничиться лишь скром- ными рамками учебного пособия. Если судить по внушительной 414 Рецензии/Reviews многоязычной библиографии и критическому настрою, то книга претендует на нечто большее. По- этому посмотрим на нее с высоты планки, которую сами авторы задали для оценки работ своих коллег. В первую очередь бросается в глаза то, что в тексте много гово- рится о Сталине, однако не совсем понятно, как быть со сталинизмом, вынесенным в заглавие книги. Что это за режим и каковы его черты? Авторы не дают определения это- му явлению и не показывают, как оценивают его (и выделяют ли какие-то его сущностные черты) российские и западные историки. Кип упоминает о полемике и тер- минологических спорах, но сам ясно свою позицию не высказыва- ет. О мировоззренческих взглядах авторов значительно больше гово- рит их нескрываемая симпатия к тоталитарной модели. Российский автор в полемику не вступает, но высоко оценивает работы, реани- мирующие тоталитарный подход. Кип хорошо осведомлен, что именно “ревизионисты” фактиче- ски “похоронили” тоталитарную схему. Оспорить результаты их трудов ему сложно, поэтому в мягкой форме он пытается спасти некоторые черты этой концепции. Получается противоречиво и не очень убедительно. Сначала он утверждает, что, применяя к ста- линскому времени термин “тота- литаризм”, всегда надо помнить о его ограниченности. Это отнюдь не всеобъемлющая теория, это даже и не модель, а в лучшем случае нечто вроде “наводящей на размышления концепции”. Однако затем Кип перечисляет основные черты, которые пропагандисты тоталитаризма традиционно при- писывают эпохе Сталина, и нахо- дит их, с некоторыми оговорками, вполне приемлемыми (Pp. 97-99). Странный случай – теории нет, а наводит она на правильные мысли.2 Щедрый на цитаты Кип в дан- ном случае крайне лаконичен и не ссылается ни на одну немецкую работу. Почему? Да потому, что в современной немецкой исто- риографии очень сложно найти серьезную работу, защищающую концепцию тоталитаризма. По- давляющее число историков ФРГ ее отвергает. Причем это отнюдь не постмодернисты. Среди них – Ханс Моммзен, Юрген Кокка, Вольфганг Випперман, показав- шие несостоятельность доктрины именно на примере национал-со- циализма.3 2 В подтверждение своих умозаключений и в том числе – относительно германского опыта – Кип ссылается на работу американского авторитета: J. J. Linz. Totalitarian and Autoritarian Regimes. Boulder, 2000. 3 H. Maier, M. Schäfer (Hrsg.). “Totalitarismus” und “Politische Religionen”: Konzepte des Diktaturvergleichs. Paderborn, 1996. B. 1. S. 357-381; W. Wippermann. Totalitaris- 415 Ab Imperio, 1/2006 Так стоит ли употреблять тер- мин, если все время необходимо оговариваться и отмечать его огра- ниченность? Здесь, впрочем, Кип считает, что “все методы имеют право на сосуществование, и у каждого из них можно чему-то научиться” (С. 99). Мысль крайне спорная, так как эволюция любого научного знания требует отказа от методов устаревших или себя не оправдавших. Одно дело сравни- тельный анализ (Моммзен и др.), а совсем другое – отождествле- ние двух режимов (Х. Арендт, З. Бжезинский, Р. Пайпс и пр.). Кип соглашается с точкой зрения, что если бы “освободить” доктрину тоталитаризма от ее идеологи- ческой нагрузки, то она была бы “объективно полезна для понима- ния сути политического режима в СССР”. На мой взгляд, подобная идея утопична. С таким же успе- хом можно попытаться отделить юдофобию и антикоммунизм от национал-социализма и утверж- дать, что последний представлял вполне нормальную систему цен- ностей. Не стоит забывать, что с первых дней своего появления концепция тоталитаризма исполь- зовалась именно как идеологиче- ское оружие.4 К примеру, в послевоенной Англии отождествление нациз- ма и коммунизма с упором на плохие деяния Советского Со- юза приживалось с некоторым трудом. Совсем не случайно этим занимались несколько государ- ственных инстанций. Специально созданный в рамках Foreign Office комитет по России, членами ко- торого были видные дипломаты и политики, внимательно вникал в нюансы терминологии, дабы донести до сограждан идею по- рочности советского режима в удобной упаковке. Чиновникам не нравилось слово “сталинистский”. Слишком конкретно и слишком прямо оно увязывло власть в СССР с деяниями Сталина. Реши- ли, что для антикоммунистической пропаганды лучше использовать общие фразы – “тоталитаризм”, “полицейское государство” и пр.5 mustheorien: die Entwicklung der Diskussion von den Anfängen bis heute. Darmstadt, 1997; Idem. Der nekrophile Antikommunismus der “aufgeklärten Linken”// J. Mecklenburg , W. Wippermann (Hrsg.). Roter Holocaust? Kritik des Schwarzbuchs des Kommunismus . Hamburg, 1998. S. 239-248. 4 Th. Maddux. Red Fascism, Brown Bolshevism: TheAmerican Image of Totalitarianism in the 1930s // The Historian. 1977. No. 40. Pp. 85-103; Th. Lifka. The Concept “Totalitarianism” andAmerican Foreign Policy, 1938-1939. New York, 1988; B.Alpers. Dictators, Democracy, andAmerican Public Culture: Envisioning the Totalitarian Enemy, 1920s – 1950s. Chapel Hill, 2003; U. Klawitter.TheTheme ofTotalitarianism in “English” Fiction. Frankfurt am Main, 1996. Pp. 13-25. 5 Minutes of Russia Committee. Public Record Office. FO 371/71687. 416 Рецензии/Reviews Информационно-исследователь- ский отдел – другое подразделе- ние английского внешнеполити- ческого ведомства – предлагал распространять в прессе прямую аналогию “коммунизм = тирания = фашизм”. Одним из ведущих идеологических сотрудников от- дела являлся Роберт Конквест, что отчасти объясняет предвзятость его последующих публикаций.6 Кип задается вопросом, ответа на который не дает: “Почему же у доктрины так много поклонников в Восточной Европе, а не на За- паде?” Среди возможных объяс- нений стоит обратить внимание на то, что в странах советского блока функции доктрины вновь оказа- лись востребованными. Она не- двусмысленно указывает на врага, приравнивает его к фашистам-на- цистам и политически выгодно интерпретирует прошлое. Надо также учитывать, что в советских странах длительное время суще- ствовала разветвленная система пропагандымарксизма-ленинизма и подготовки соответствующих кадров. Тысячи гуманитариев зау- чивали постулаты теории, которая претендовала на объяснение лю- бых аспектов окружающего мира. После коллапса этой системы в умах многих академических со- трудников, преподавателей школ и вузов, воцарился идейный хаос. На этом фоне доктрина “тоталита- ризма” внешне выглядит довольно стройно и усваивается намного проще, чем разветвленные на- правления марксизма или других теорий. По сути, занятия “тотали- таризмом” и не требуют особых знаний – достаточно иметь пред- ставление о некоторых работах крупных “тоталитароведов”. Так как в “золотом фонде” литературы о “тоталитаризме” можно про- честь много взаимоисключающих и нечетких суждений, каждый любитель или профессионал найдет здесь что-то свое. Дальше все зависит от изобретательности и фантазии автора. В результате, рассуждения о “тоталитаризме” позволяют успешно имитировать научную деятельность. Подобная имитация характерна как для цен- тральных, так и для периферий- ных образовательных учреждений России. Разумеется, для какой-то части обществоведов это также возможность приспособиться к жизни, продемонстрировать по- литическую корректность или лояльность. Вероятно, некоторым кажется, что таким образом они выглядят свежо, идут в ногу со временем. Другой недостаток рецензируе- мой книги заключается в том, что 6 W. Scott Lukas, C. J. Morris. A Very British Crusade: The Information Research Department and the Beginning of the Cold War // R. J.Aldrich (Ed.). British Intelligence, Strategy and the Cold War, 1945-1951. London and New York, 1992. Pp. 96-97. 417 Ab Imperio, 1/2006 авторам не всегда удается отделить околонаучную литературу о Стали- неотсерьезныхисследований.Раз- весистая “историческая клюква” заполонила прилавки российских магазинов. Десятки книг с кри- чащими названиями претендуют на раскрытие “тайн” и “загадок” Сталина. Их авторы (писатели) имеют, как правило, смутное пред- ставление о профессии историка. Как оценить собственно научный вклад подобных публикаций? Если они помогают преодолевать сталинское наследие, то в чем это выражается и как это соотносится с научной тенденцией? Не секрет, что за всем этим стоят меркан- тильные интересы издательств. Чтобы продать свою продукцию в больших количествах, им крайне важно добиться благосклонности ученых. В странах Запада меха- низм отлажен почти до совершен- ства, когда еще до появления книги организуются шумная реклама и благожелательные отзывы специ- алистов. В качестве примера мож- но сослаться на работу британца Себага Монтефьори “Сталин: двор красного царя”.7 Вот и Кип называ- ет ее “грандиозным исследовани- ем”, основанным на “тщательном изучении” архивных источников (Pp. 101-102). Однако архивные познания Монтефьори вызывают сомнения. Хотя бы потому, что он не владеет русским языком. Ко7 S. Montefiore. Stalin: The Court of the Red Tsar. London, 2003. нечно, это можно компенсировать усилиями ассистентов или утон- ченностью методологии. Впро- чем, автору этих строк не удалось обнаружить в тексте этой книги каких-либо фактов, неизвестных западным историкам или россий- ской прессе, а изощренность в методологии тоже не прослежи- вается. Перед нами обычное по- лухудожественное произведение, результат грамотного маркетинга, не имеющего отношения ни к на- уке, ни – тем более – к изучению сталинизма. Главная претензия к работе Литвина и Кипа – это сознательное исключение из предмета иссле- дования Второй мировой войны. Они оправдывают такой подход ограниченным объемом книги и слабым знанием сугубо военных аспектов темы. Действительно, историография войны чрезвычай- но обширна, и разбираться в ней сложно. Однако вряд ли кто-то осмелился бы критиковать авторов за незнание толщины танковой брони, аспектов партизанского движения или потерь в конкретной фронтовой операции. Речь идет о проблеме в целом – о сталиниз- ме, для которого война являлась центральным сюжетом. Какие черты режима проявились в годы войны, как их оценить, и почему, в конце концов, этот режим вышел из войны еще более сильным и 418 Рецензии/Reviews окрепшим? Кстати, именно в рос- сийской военной историографии сталинское наследие проявляется особенно рельефно. Критических трудов на эту тему очень мало, поэтому крайне досадно, что ав- торы не упомянули самые прин- ципиальные из них, например остро полемичную книгу А. Н. Мерцалова и Л. А. Мерцаловой “Сталинизм и война”.8 В этой не- ординарной работе присутствует анализ как историографии вопро- са, так и сталинизма как явления, которому авторы дают определе- ние, выявляют его сущностные черты, показывают его влияние на развитие страны. Причем речь часто идет о советской истории и историографии в целом. Конечно, безупречных моно- графий не бывает, и никто из историографов не застрахован от ошибок. Книга Литвина и Кипа лишний раз демонстрирует, с ка- кими сложнейшими проблемами приходится сталкиваться иссле- дователям сталинизма. Перефра- зируя авторов, можно согласиться, что многое в политике Сталина уже не является загадкой, но все же наши представления о режиме еще слишком мозаичны и несба- лансированны. Многие важные документы до сих пор засекрече- ны, и трудно сказать, какой ака- демический эффект принесет их рассекречивание. Однако можно с уверенностью констатировать (и рецензируемая книга – тому сви- детельство), что происходит ин- теграция усилий ученых разных стран. Если эта тенденция будет отмечаться и далее, то результаты не заставят себя ждать. 8 А. Н. Мерцалов, Л. А. Мерцалова. Сталинизм и война. Москва, 1998. Илья КУКСИН Yoram Gorlizki, Oleg Khlevniuk, Cold Peace: Stalin and the Soviet Ruling Circle, 1945-1953 (NewYork and Oxford: Oxford University Press, 2004). viii+248 pp. Bibliographical References, Index. ISBN: 0-19-516581-0 (hardback edition). Литература о Сталине поисти- не огромна. Так, например, весьма популярная поисковая Интер- нет-система “Google” на запрос “биография Сталина” предлагает около 170 тысяч ссылок, а система “Amazon”, специализирующаяся на книжной продукции, предла- гает более 8 тысяч наименований. Как в СССР, так и за рубежом резкий всплеск количества пу- бликаций о различных аспектах жизни и деятельности Сталина ...