Воображая и (де)конструируя Восток. Иден-тичность, лояльность и протест в политических модернизациях и трансформациях по М. В. Кирчанов (review)

410 Рецензии/Reviews Геннадий КОРОЛЕВ М. В. Кирчанов. Воображая и (де)конструируя Восток. Иден- тичность, лояльность и протест в политических модернизациях и трансформациях. Воронеж: “На- учная книга”, 2008. 295 с. ISBN: 978-5-98222-365-4. Вопросы изучения Востока всегда были популярными в ев- ропейской и российской гума- нитарной науке. Классическая работа Э. Саида “Ориентализм”1 указала на значение “иного” для христианского мира. Ф. Бродель, И. Валлерстайн, А. Г. Франк сформулировали основные сте- реотипы современной западной рецепции Востока. Именно ори- енталистский дискурс стал одним из базовых для европейской гума- нитарной науки, своеобразным стимулом для сравнительного анализа и источником образов “Другого”. Монография Максима Кирча- нова ставит широкий комплекс вопросов, связанных с восприяти- ем Востока в политике, массовом сознании и историографии. Такой ракурс исследования позволил ав- тору сформировать динамичную структуру книги, которую, по его словам, составляют лекции и на- учные статьи разного времени: “Вероятно, эта книга – не ‘стро- гая’монография, которую следует читать от начала до конца, ее можно читать ‘кусками’” (C. 292). Путь христианского сознания к Востоку предстает в книге как пространство неизведанного, про- странство страхов и искушений. В заключительной части работы воронежский исследователь при- ходит к выводу, что Восток почти всегда ассоциировался с исламом. В этом свете он ставит вопросы идентичности, лояльности и про- теста в политических модерниза- циях и трансформациях. Приверженность автора имен- но западным концепциям и под- ходам не вызывает сомнения. Причем очевидно влияние на него не только Саида, но и отчасти… советского историографического канона, который развивался на ос- нове европейских интеллектуаль- ных традиций, включая марксизм. Взгляд “русского на Восток гла- зами европейца” – удачный, хотя и предсказуемый прием. В книге четко прослеживается попытка историографической реконструк- ции идеи Востока/Ориента на основе плюралистического под- хода. Естественно, что в концеп- туальном пространстве “Ориента” сосуществовали разные интел- лектуальные практики, научные мотивации и модели профессио1 Edward Said. Orientalism. London, 1979. 411 Ab Imperio, 2/2011 нальной самореализации. Автор добавляет к этой картине взгляд на проблему Востока с позиций победителей и побежденных в политическом противостоянии, т.е. экстраполирует оценки позд- него советского периода на весь исторический процесс. В то же время Кирчанов описывает исто- рию Востока как борьбу между традиционализмом и социальным трансформизмом. При этом мо- дернизация становится совершен- ным и, по сути, универсальным вектором развития. Такие оценки свидетельствуют об однозначном европоцентристском восприятии исследователем исторического материала и игнорируют тот факт, что в современном дискурсе Вос- тока и исследованиях постколони- ализма концепции модернизации и развития являются лишь одной из исследовательских программ. Воронежский ученый, впро- чем, достаточно аргументирован- но и полно раскрыл особенности западных теорий национализма, которые определенным образом повлияли на концептуализацию Востока и Запада. Анализируя становление советского востоко- ведения, исследователь пришел к выводу, что в его основе лежали антизападные мотивы. Для совет- ской востоковедческой традиции в целом, как считает Кирчанов, был характерен “процесс унификации, связанный с формированием осо- бой лояльности и политической идентичности среди представите- лей исследовательского сообще- ства” (С. 59). Интересным представляется в книге сюжет, посвященный укра- инской интеллектуальной тра- диции. Автор достаточно полно раскрыл генезис ориентализма в Украине, выделив несколько особенностей и традиций. Однако он, на наш взгляд, существенно преувеличил вклад А. Крымского в развитие востоковедения. Неяс- но, на каком основании Кирчанов считает Крымского последовате- лем М. Грушевского и его концеп- ции истории украинского народа. Известно, что еще при жизни ученые были интеллектуальными соперниками и расходились по многим принципиальным вопро- сам. Так, Грушевский указывал на автохтонность украинцев и отсут- ствие у них единой государствен- нической традиции, а Крымский придерживалсяпротивоположных взглядов. В своем труде Кирчанов под- нял и крайне актуальную про- блему для современных восто- коведов – феномен “российского ислама”. Рамка его рассмотрения задана оппозицией “Россия как мусульманский Ориент” / “Россия как православный Оксидент”. При этом автор вполне право- мерно приходит к выводу, что политизация ислама в интеллек- 412 Рецензии/Reviews туальном дискурсе играет на руку идеологам русского этнического национализма, однако пытается осмыслить борьбу этих идентич- ностей на основе построений, имеющих, по сути, метатеорети- ческую природу и лишенных ка- ких-либо исторических верифика- ций. Сомнительно, что подобные конструкты могут изыматься из породивших их историографи- ческих и культурных традиций и выступать как аналитические. Так, провал модернизации в Индонезии 1950-х гг. в книге объясняется конфликтом двух абстрактных начал – демократии и исламского авторитаризма. В представлении Кирчанова именно наличие глубоких противоречий между культурно-религиозной идентификацией большинства индонезийского общества и по- пытками власти реализовать сце- нарий политических трансформа- ций по западному образцу стали основным тормозом изменений. Вопрос о том, как воспринима- ли собственную общественную динамику сами индонезийцы, в каких категориях осмысливали ее, Кирчанов не ставит. Интересным и оригинальным представляется обсуждение ев- ропейского балканского ислама, в рамках которого автор обосно- вывает тезис о наличии в Европе двух Востоков – исламского и православного. При этом, с точки зрения Запада, “православный Восток” принадлежит христиан- ской Европе. Реконструируя исто- рию болгарского и македонского ориентализма, автор утверждает, что ориенталистские рецепции в данном случае имели в своей основе надэтнический подход и отклонялись от базовой модели восприятия Востока, которая эво- люционировала от религиозного к национальному подходу (С. 282). Книга Кирчанова, как и каждое новаторское исследование, имеет определенные недостатки, среди которых стоит назвать, прежде всего, размытость методологиче- ской базы. Автор подвергает со- мнению равнозначность научного потенциала таких понятий, как “Восток” и “Ориент”. В послед- нем он однозначно усматривает творение европейской полити- ческой мысли. Переосмысливая этот европейский миф, он, таким образом, создает новый тоталь- ный миф. В книге отсутствует обосно- вание понятийного аппарата, ко- торым пользуется автор, а такие термины, как “русский ислам”, далеко не самоочевидны (в работе Кирчанова этот термин означает некую “политическую альтерна- тиву и религиозно-интеллектуаль- ный выбор определенной части российских интеллектуалов…” (С. 175)). Кроме того, постоянное оперирование категориями запад- 413 Ab Imperio, 2/2011 ной мысли приводит к упрощен- ному взгляду на исторический процесс Востока. Труд Кирчанова, тем не менее, интересен и стимулирует пере- осмысление принятых парадигм “Востока” в модерной политике. В целом же данная работа может рассматриваться как своеобраз- ный пример переходной истори- ографии, интеграции российского и западного языков социального анализа. ...