In lieu of an abstract, here is a brief excerpt of the content:

Reviewed by:
  • Harvard Ukrainian Studies, vol. 29, no. 1-4, 2007 (2011): Ukrainian Philology and Linguistics in the Twenty-First Century
  • Оксана Остапчук (bio)
Harvard Ukrainian Studies, vol. 29, no. 1-4, 2007 (2011): Ukrainian Philology and Linguistics in the Twenty-First Century . Edited by Michael S. Flier . ISSN: 0363-0570.

Украинский исследовательский институт в Гарварде (HURI) прочно удерживает позиции одной из ведущих украинистических площадок за пределами Украины. Это не только высокопрофессиональный коллектив непосредственных сотрудников HURI и одновременно редакционная коллегия Harvard Ukrainian Studies (далее HUS), но и связанный с ним круг исследователей из разных стран: историков, философов, литературоведов, культурологов, лингвистов, - включенных в обсуждение тем, актуальных для изучения Украины и всего региона Восточной Славии. Об этом свидетельствует, в частности, уровень и количество рецензируемых в изданиях HUS научных работ и круг рецензентов, представляющих широкую географию славистических и украинистических исследований.

Очередной, 29-й, том HUS (2011) озаглавлен "Украинская филология и лингвистика в XXI веке", при этом каждый из использованных в подзаголовке терминов фигурирует здесь в своем широком значении. Украинская проблематика соседствует с древнерусской, общевосточнославянской и белорусской. Филология оказывается областью, включающей широко понимаемые проблемы текстологии, культурных практик, исторического и языкового сознания. Лингвистика охватывает как анализ собственно языковых процессов, так и исследование внешних историко- и социокультурных, демографических и прочих факторов в функционировании восточнославянcких языков в истории и современности. Широта и принципиальная интердисциплинарность затрагиваемой проблематики в значительной мере отражает круг интересов многолетнего директора HURI, професора Майкла Флайера, который выступил в данном случае в роли редактора и автора вводной статьи. 1

Филологический и историкокультурный блок исследований в рассматриваемом издании открывает статья итальянского ученого Джорджио Дзиффера (Giorgio Ziffer), посвященная одному [End Page 541] из важнейших памятников древнерусской литературы XII века "Слову о законе и благодати", традиционно приписываемому митрополиту Иллариону. Текстологический анализ с привлечением различных списков позволил автору поднять вопрос о протографе памятника и пересмотреть традиционную редакцию текста. Статья затрагивает проблему критического отношения к текстам, составляющим культурный канон, и содержит призыв к тщательному анализу с целью установления наиболее близкого к протографу текста памятника.

Критический подход к традиционной трактовке древних памятников можно считать главной чертой, объединяющей тексты в историко-филологической части тома. Так, пересмотру устоявшихся взглядов на проблему авторства другого ключевого памятника древнерусской литературы "Повести временных лет" посвящена статья известного украинского исследователя Алексея Толочко. Тщательный анализ источников дает автору основание для сомнений в правомерности приписывания монаху Нестору авторства этого памятника. Как показывает Толочко, впервые хроника была приписана Нестору в середине XV в., наиболее ранний (Хлебниковский) список, "подписанный" Нестором, относится к концу XVI века, и лишь к XVII веку идея авторства Нестора становится общепринятой. Помимо текстологических аргументов весьма убедительными кажутся также приведенные в статье доводы культурологического характера: "Нестор… позволял интеллектуалам, получившим образование на Западе, с их модерным представлением об авторстве соотнести его с анонимной и безличной средневековой традицией летописания и воспринять ее как свою собственную" (С. 49) (перевод наш. - О. Ост).

Развенчанию мифа, связанного на сей раз с одним из древнейших архитектурных памятников Киева - Кирилловской церковью, посвящена статья Оленки Певны (Olenka Z. Pevny) из университета Ричмонда. Американская исследовательница применила широкий историко-культурологический подход к анализу генезиса представлений о князе Всеволоде Ольговиче как покровителе и донаторе храма. Вопреки устоявшемуся мнению, автор настаивает на первичности сведений, содержащихся в Ипатьевской летописи, об основании монастыря вдовой князя Марией, и подробно рассматривает гендерные и социально-политические причины, приведшие к возвеличиванию роли князя и отстранению на второй план его вдовы. Окончательное [End Page 542] закрепление ведущей роли князя Всеволода в деле основания храма происходит только в XIX в., что Певны связывает с формированием имперского политического и культурного дискурса в России. Выбор, сделанный в пользу одной из интерпретаций основания церкви, исследовательница считает совершенно осознанным, усматривая его связь с общим социально-политическим контекстом правления Александра III, проводившего политику недопущения социальной эмансипации женщин. Устоявшаяся традиция подчеркивания могущества князя Всеволода оказалась востребованной не только в советское время, но и в новейшей украинской историографии, где оценка роли князя приобрела дополнительные национальные коннотации. В целом, будучи крайне любопытным частным исследованием, статья поднимает важную проблему устойчивости идеологических конструктов в историографии.

Ипатьевская летопись, на сей раз в широком контексте летописной и культурной традиции, оказывается также в центре внимания известного историка летописания Бориса Клосса. Тщательный текстологический анализ сохранившихся списков рукописи, произведенный на основе изучения почерка, водяных знаков, филиграней и проч., позволяет автору пересмотреть традиционную кодикологию летописи и представить новую ее стемму. В центре внимания исследователя поздний, так называемый Ермолаевский список летописи, датированный началом XVIII в., который использовал В. Н. Татищев в своей "Истории российской". Соотнесение библиографических, историко??культурных и текстологических данных приводит Клосса к выводу о том, что Татищев фактически пользовался несколькими списками летописи одновременно, что привело позднее к ошибочной атрибуции их фрагментов. Учет северорусской (тверской) и южнорусской (киевской) традиции летописания (образцом ее в данном случае послужил Хронограф Пантелеймона Кохановского, 1681) позволил Клоссу высказать новую гипотезу о происхождении Ермолаевского списка, уточнить датировку его протографа 1640-ми гг. и установить новую систему соотношений между поздними списками Ипатьевской летописи.

Тематику историко-культурного блока продолжают и дополняют собранные в рецензируемом томе работы филологов. Обнаруженные в 2000 г. и опубликованные А. М. Молдованом галицкие грамоты XIV-XV вв. анализирует с историко-лингвистической точки зрения австрийский славист Михаэль Мозер (Michael A. [End Page 543] Moser). Опираясь на сделанные российским ученым наблюдения относительно общего характера текстов, Мозер представляет анализ тех языковых особенностей грамот, которые демонстрируют прежде всего их южнорусский (галицкий) характер. Привлечение данных других известных памятников письменности позволило ученому выявить характерные региональные украинские черты, отраженные в грамотах, на всех уровнях языковой системы.

Харви Гольдблатт (Harvey Goldblatt) из Йелльского университета прослеживает динамику развития представлений о "сакральном" и "простом" языке в "средневековой письменной цивилизации Slavia Orthodoxa", которую автор понимает как наднациональное сообщество, которое на протяжении нескольких веков объединялось не только общей верой, но и общим языком (церковнославянским) (С. 149). Труды по исторической социолингвистике до сих пор являются в украинском языкознании большой редкостью, тем отраднее появление серьезной публикации, в которой вопросы конкурирования языков в украинском коммуникативном пространстве XVI-XVII вв. разбираются с учетом широкого европейского контекста. Чрезвычайно плодотворными кажутся проведенные в статье социолингвистические параллели между двумя регионами, находящимися на культурном пограничье и ставшими источниками инноваций в сфере языковой идеологии. Первым таким регионом, привлекшим внимание исследователя, стала Южная Славия - регион, где, собственно, и сформировалось представление о церковнославянском языке как одновременно "простом", и в этом качестве противопоставленном латыни и греческому, и "сакральном", и потому претендующем на аналогичную с классическими языками коммуникативную роль. Вторым регионом, на котором останавливается Гольдблатт, является регион Восточной Славии. Исследователь предлагает собственную схему соотношения языков в коммуникативном пространстве с учетом различия выполняемых ими функций, увязывая их с понятиями "сакральности" и "простоты" (С. 166). Особое внимание Гольдблатта привлекают украинские и белорусские земли Речи Посполитой в XVI-XVII в., положение которых на границе Slavia Orthodoxa и Slavia Latina предопределило, в частности, их включенность в круг западных идей эпохи Реформации и Контрреформации. Автор справедливо считает данный регион источником двух принципиально важных инноваций для развития языковой иде [End Page 544] ологии (С. 168): 1) появление грамматик и словарей, которые стали "внешним" (внетекстовым) источником нормы - первоначально церковнославянской; 2) применение категории "простого" языка к местному разговорному языку и легитимизация "простой мовы" для выполнения "средних" коммуникативных функций. Вопреки устоявшемуся (в том числе благодаря исследователям XIX в.) мнению, Гольдблатт увязывает легитимизацию народного языка не с идеями Реформации, а с влиянием протестантизма и эпохой Контрреформации, завершившей пересмотр традиционного подхода к распределению ролей "сакрального" и "простого" языков в коммуникативном пространстве.

Статья Гэри Маркера (Gary Marker) из Нью-Йоркского университета фиксирует следующую фазу развития языковой ситуации на украинско-белорусских землях в начале XVIII в. Очевидно, что к этому времени произошло явное перемещение доминант культурного развития, когда средние и высокие жанры литературы начинает обслуживать (славено)русский язык. Объектом анализа в статье стал один из поздних примеров гомилетического жанра, относящийся к эпохе правления Петра I. Речь идет о малоизученном предисловии архимандрита Печерского монастыря Иоасафа Кроковского, предваряющем новое издание Киевского патерика 1702 г. и адресованном непосредственно Петру I. Произведения малоизвестного и не слишком искусного писателя привлекли внимание американского исследователя прежде всего в силу необычности темы мира и любви к ближнему, поднятой в то самое время, когда начиналась Северная война. Для раскрытия дополнительных идеологических коннотаций послания Кроковского Маркеру понадобилось воссоздать церковную и культурную биографию архимандрита, а также общий социально-политический контекст подготовки нового издания Киевского патерика. В свете приведенных данных произведения Кроковского оказываются примером интеллектуальной пластичности схоластического жанра, способного выразить независимые мысли и суждения в лояльной форме, не вызывающей подозрений. Как отмечает исследователь, определенная свобода высказывания в данном случае иллюстрирует относительную интеллектуальную независимость киевской церковной иерархии, недоступную представителям других частей строящейся империи Петра I.

Языковая ситуация середины XVIII в. на землях Гетманата оказалась в центре внимания Андрея Даниленко, известного [End Page 545] исследователя украинского языка того периода. Интерес ученого привлекли дневники Николая Ханенко - офицера, происходящего из казаческой старшины, полиглота, сделавшего блестящую карьеру имперского чиновника. Язык дневников рассмотрен в статье сквозь призму трансформаций языкового поведения в официальном и полуофициальном общении на украинских территориях после их инкорпорации в Российскую империю. Как показал тщательный лингвистический анализ двух дневников Ханенко 1722 и 1753 гг., определенное увеличение количества русизмов не оказывает существенного влияния на сам характер языка, который отражает целый ряд народно-разговорных собственно украинских черт, особенно на фонетическом и морфолого-синтаксическом уровне. Принципиально важным представляется сделанный Даниленко вывод о переходном характере украинской языковой ситуации XVIII в., когда действовали две разнонаправленные тенденции. Первая была связана с прогрессирующей русификацией языка и нейтрализацией украинских отличий с целью создания синтетического "общерусского" литературного языка. Вторая выразилась в постепенном насыщении народно-разговорными элементами староукраинской в своей основе "простой мовы", что привело к складыванию нового украинского литературного стандарта уже в эпоху романтизма. Даниленко отмечает, что украинцы в начале XIX в. сделали свой выбор в пользу второго сценария (С. 246). Этот вывод, однако, требует некоторого уточнения. Опция выбора "общерусского" литературного языка, по крайней мере для "высоких", в том числе прозаических жанров, сохраняется вплоть до середины XIX в. Парадоксально, но даже творчество такой культовой фигуры, как Т. Шевченко, являет собой пример жанрового распределения русского и украинского языков: как известно, его прозаические произведения и "Дневник" написаны по-русски.

Труды лингвистов, включенные в данный том, как видим, затрагивают темы, наиболее актуальные для современного украинского языкознания: с одной стороны, это вопросы генезиса украинского литературного стандарта, с другой - современная языковая ситуация Украины, ее социолингвистические параметры и лингвистические последствия, среди которых суржик, безусловно, является одним из наиболее неоднозначных.

Блок, посвященный современности, открывает известная немецкая исследовательница Юлиане Бестерс-Дилгер (Juliane [End Page 546] Besters-Dilger), анализирующая законодательную базу языковой политики в независимой Украине. Автор указывает на целый ряд документов, направленных на расширение и закрепление функционирования украинского языка, прежде всего в сфере образования и средствах массовой информации. Она рассматривает также те законодательные акты, которые регулируют права языковых меньшинств согласно требованиям Совета Европы. Исследовательница выявляет отчетливый разрыв, существующий между законодательством и его реальным применением в различных регионах Украины, подтверждая свои выводы статистическими данными о фактическом сохранении русско-украинского двуязычия в сфере образования и СМИ. 2 Бестерс-Дилгер предлагает читателям два сценария дальнейшего развития языковой ситуации: 1) окончательный разрыв с унаследованным от советской эпохи двуязычием и укрепление позиций украинского языка во всех сферах коммуникации; 2) усиление дифференциации языкового и коммуникативного пространства на западе и востоке Украины. К сожалению, последние изменения в языковой политике Украины, в том числе на законодательном уровне (призывы к пересмотру закона "О кинематографии", предусматривающего обязательное дублирование иноязычных фильмов, а также принятие Верховной Радой закона о языках, закрепляющего официальный региональный статус русского языка, свидетельствуют о бóльшей вероятности развития второго сценария.

О тенденциях и перспективах развития современной языковой ситуации пишет в своей статье также известный украинский исследователь Владимир Кулик. Автор комментирует данные социологических опросов, касающиеся функционирования языков в разных социальных группах жителей Украины. Кулик устанавливает зависимость между социально-демографическими характеристиками (возраст, пол, социальное положение, образование, уровень жизни) и языковыми предпочтениями респондентов. Было установлено среди прочего, что модель языкового поведения самой младшей возрастной категории опрошенных, которые проживают в больших городах, получили высшее образование и достигли высокого уровня жизни, принципиально не отличается от [End Page 547] представителей других социальных групп: в ситуации неофициального общения выбор русского языка нередко является предпочтительным. Однако именно эта группа опрошенных проявила наибольшую лояльность в отношении проводимой политики расширения сферы употребления украинского языка. Этот факт дает основания Кулику выделять две тенденции развития украинской языковой ситуации. Первая предполагает утрату "молодыми" респондентами языковой толерантности по мере старения группы. Вторая предполагает расширение украинской языковой компетенции представителей этой группы (а, следовательно, и всего коммуникативного сообщества), что исследователь ставит в зависимость от последовательности проводимой языковой политики и создания устойчивой мотивации для украинизации. Последние события (см. комментарий к статье Бестерс-Дилгер) явно демонстрируют неустойчивость государственной политики в сфере языка и ее зависимость от политической конъюнктуры. В то же время отмеченное в статье складывание слоя молодых образованных, социально активных и успешных людей, заинтересованных в сохранении и укреплении позиций украинского языка, может послужить важным фактором дальнейшего развития языковой ситуации, как это показали, в частности, протесты против повышения законодательного статуса русского языка, заставившие Верховную Раду (по крайней мере, на время) отложить принятие "Закона о языках".

Понимание сути процессов в украинском коммуникативном пространстве невозможно без учета суржика - социолингвистического феномена, возникшего в результате длительной русскоукраинской интерференции. Свой взгляд на лингвистическую природу суржика представила группа петербургских исследователей - Е. Романова, О. Жиронкина и Н. Вахтин. В их статье предпринята попытка функционально-лингвистической дефиниции суржика (не без учета социолингвистических факторов). Безусловным достоинством данного исследования является избранная методика: анализу подверглась звучащая (а не письменная, как в большинстве работ) речь, что имеет принципиальное значение при изучении языковых явлений в неофициальной коммуникации. Окончательного ответа на вопрос о функциональной природе суржика авторы статьи не дают, хотя максимально близко подходят к теории, рассматривающей суржик как разновидность просторечья. В то же время тщательный анализ [End Page 548] языковых явлений разных уровней (фонетики, лексики, морфемики) приводит исследователей к выводу о специфическом характере смешения кодов в данном случае, обусловленном, в частности, системной близостью русского и украинского языков. Так, в суржике наблюдается одновременно упрощение систем контактирующих языков, повышение вариативности и возникновение новых явлений, отсутствующих в обоих контактирующих языках. 3 Остается лишь сожалеть, что формат статьи не позволил авторам более подробно представить результаты наблюдений над специфическими контактными явлениями, которые в данном случае представляют наибольший интерес.

Подобный взгляд на лингвистическую природу суржика как на субстандарт представляет также исследовательница из Германии Елена Стадник-Хольцер (Elena Stadnik-Holzer). В качестве материала для статьи она использовала личные письма, написанные на суржике четырьмя информантками с юга Украины (Николаевская область). Стадник-Хольцер специально останавливается на контактных явлениях, отсутствующих в системах обоих языков, однако их малое количество и разнородность не позволяют построить классификации. Принципиально важным представляется наблюдение исследовательницы о наличии корпуса лексем (русских по своему происхождению), общих для всех информантов, что может свидетельствовать о складывании субнормы в данном сегменте украинского языкового пространства. Наличие определенных системных черт (автор говорит о диасистеме) (С. 367) в языке информантов исследовательница фиксирует также на других уровнях языка. В то же время ряду частных выводов Стадник-Хольцер требуется определенная корректировка. С методологической точки зрения характерным для большинства исследований о суржике является игнорирование данных диалектологии и внимание исключительно к нормативным явлениям русского и украинского языков. В то же время, например, форма дві слові, которую автор трактует как гиперкорректную (С. 362), на самом деле является одним из характерных южноподольских архаизмов: в сочетаниях с числительным двасуществительные женского [End Page 549] и среднего рода могут сохранять форму двойственного числа. 4

Современная украинская языковая ситуация находит свои явные параллели в языковой практике Белоруссии. Известный социолингвист Курт Вулхайзер (Curt Woolhiser) представил новый взгляд на проблему выбора языка в ситуации билингвизма. На основе проведенного пилотного исследования автором была выделена группа молодежи в возрасте от 17 до 24 лет, идентифицирующая себя с белорусским языком. Свежим и с методологической точки зрения новаторским приемом стало использование автором социально-антропологической теории "сообщества действия/ практики" (the community of practice). Примененная к группе пробелорусски настроенной молодежи, данная теория позволила Вулхайзеру выявить прямую зависимость между направлением социальной деятельности, культурными предпочтениями информантов и выбором варианта белорусского языка. Так, относительно нейтральные в своих взглядах респонденты, как, например, студенты, использующие белорусский язык только в полуофициальных ситуациях (в университете), отдавали предпочтение официальному варианту белорусского языка. Те же из опрошенных, которые занимают политически ангажированную позицию, в своей речи ориентируются на так называемую "тарашкевицу" (официально непризнанный вариант белорусской орфографии, предложенный в 1920-е гг. и применявшийся до недавнего времени в оппозиционных изданиях), а также связанные с ней грамматические формы и модели, включая разного рода инновации. В статье подчеркивается, что социально мотивированный выбор модели языкового поведения, являющийся для говорящего одновременно способом конструирования собственной идентичности, позволяет также проследить тенденции дальнейшего развития языка.

Завершает сборник статья белорусского исследователя Сергея Запрудского, посвященная анализу этнолингвистической витальности (ethnolinguistic vitality) белорусского и украинского языка. Понятие этнолингвистической витальности, разработанное для изучения жизнеспособности языков национальных меньшинств или некодифицированных вариантов языка, в данном случае получает свое расширительное толкование применительно к титульным языкам - белорусскому и украинскому, сосуществующим, однако, в [End Page 550] национальных коммуникативных пространствах с русским языком. Запрудский провел опрос среди белорусских и украинских студентов, содержавший вопросы о статусных характеристиках языков, их демографическом потенциале и институциональной поддержке. Полученные данные послужили основой для составления профилей субъективной витальности белорусского и украинского языка, которые затем были сопоставлены с профилями объективной витальности этих языков. Так, Запрудский справедливо полагает, что завышение данных о количестве русских, проживающих в обеих странах (по сравнению с официальной статистикой), явно свидетельствует о прогрессе русификации. К любопытным параллелям привело автора сопоставление конфигураций статусных характеристик белорусского и украинского языка: были отмечены более прочные позиции национальных языков в сфере образования и отчасти в средствах массовой информации и явное снижение показателей в сфере бизнеса. Проведенное исследование позволило также наглядно показать взаимосвязь между национальной идентичностью и субъективной витальностью языка: так, в украинском случае более прочная идентификация с национальным прошлым и культурой сочеталась с более высокой оценкой уровня жизнеспособности языка (С. 417).

В целом рецензируемый том HUS представляет собой редкое сочетание высокопрофессиональных исследований, в которых пристальное внимание к конкретному материалу дополняется современными методологическими подходами, позволяющими не замыкаться в рамках отдельных гуманитарных дисциплин. Это прекрасный пример case studiesс акцентом на украинскую проблематику, рассмотренную в рамках широко понимаемого славистического контекста. Сборник несомненно вызовет интерес как у филологов, так и у историков, социологов, антропологов и политологов. [End Page 551]

Оксана Остапчук

Оксана Остапчук, к. филол. н., доцент, кафедра славянской филологии, филологический факультет, МГУ им. М. В. Ломоносова, Москва, Россия. ostapczuk@yandex.ru

Footnotes

1. Хорошим аналогом здесь может служить недавно изданный на русском языке двухтомник сочинений американского слависта, см.: Майкл Флайер. Избранные труды: В 2-х т. Т. 1. Работы по синхроническому языкознанию. Т. 2. Работы по диахроническому языкознанию. Москва, 2010.

2. Весьма ценный фактический и аналитический материал содержится в сб.: Juliane Besters-Dilger (Ed.). Language Policy and Language Situation in Ukraine: Analysis and Recommendations. Frankfurt, 2009.

3. К аналогичным выводам приходит Т. Н. Курохтина - автор защищенного недавно в МГУ им. М. В. Ломоносова исследования: Межъязыковая интерференция в условиях близкородственного украинско-русского двуязычия: Диссертация... канд. филол. наук: 10.02.03. Москва, 2010.

4. І. Г. Матвіяс. Українська мова і її говори. Київ, 1990. С. 63.

...

pdf

Share